Читаем без скачивания Умирающий свет (сборник) - Джордж Мартин

Наконец Холт достиг конца штопора и оказался перед тройной развилкой. Здесь были три одинаковые арки, вниз уходили три узкие крутые лестницы, изгибаясь так, что увидеть можно было лишь несколько ступеней. У Холта уже гудели ноги. Он сел, разулся и, решив немного пожевать, достал из рюкзака копченое мясо.

Все вокруг было погружено в кромешную тьму, а теперь, когда стихли его шаги, воцарилась еще и полная тишина. Если только… Он прислушался. Да, теперь слышны какие-то звуки, далекие, глухие. Какой-то гул. Холт жевал мясо и продолжал прислушиваться. Наконец он решил, что гул доносится из левого проема.

Доев, Холт облизал пальцы, обулся и встал. Держа лазер на изготовку и стараясь ступать как можно тише, начал медленно спускаться по лестнице.

Винтовая лестница поворачивала еще круче, чем пандус, не имела ответвлений и была очень узкой. Холт едва мог повернуться, зато не боялся заблудиться.

Звук становился громче, и вскоре Холт понял, что это не гул, а скорее вой. Потом что-то изменилось. Холт разобрал едва уловимые стоны и лай.

Лестница сделала последний крутой поворот, и Холт резко остановился.

Он стоял перед окном серого каменного здания странной формы и смотрел на Каменный город. Была ночь, и небо покрывал звездный узор. Внизу, возле восьмиугольного бассейна, шестеро даньлаев окружили седрийца. Они смеялись, заходясь частым истошным лаем, перетявкивались друг с другом и уворачивались от седрийца, если тот двигался с места. Седриец возвышался над ними, недоуменно стеная и раскачиваясь взад-вперед. Его огромные фиолетовые глаза ярко горели, боевые клешни щелкали.

Один из даньлаев медленно обнажил длинный зазубренный нож. Появился второй нож, потом третий, и вот уже вооружились все лисюги. Они пересмеивались между собой. Первый набросился на седрийца сзади, сверкнул серебристый клинок. Из длинного разреза в плоти молочно-белого червяка потекла черная кровь.

Жертва издала душераздирающий стон и неуклюже повернулась к обидчику. Даньлай отпрыгнул в сторону, но боевые клешни в отличие от корпуса действовали несравненно проворнее. Даньлая подбросило в воздух, он засучил всеми четырьмя конечностями и яростно взлаял, но тут клешня сомкнулась, и на землю лисюган упал, уже разрубленный на две половинки. Однако остальные продолжали смеяться как ни в чем не бывало и теснили жертву, кромсая ножами ее тело. Стоны седрийца превратились в вопли. Он снова предпринял выпад, и второй обезглавленный даньлай полетел в бассейн, но двое других уже отсекли извивающиеся щупальца, а пятый по самую рукоять вонзил клинок в раскачивающийся торс. Лисюги впали в неистовство, их визгливый лай заглушил вопли седрийца.

Холт поднял лазер, прицелился в ближайшего даньлая и нажал на спуск. Сверкнул яростный красный луч.

Упала пелена, и все пропало. Холт невольно протянул руку, пытаясь отдернуть занавес. За нишей открылась низкая камера с дюжиной проемов в стенах. Ни даньлаев, ни седрийца. Холт находился глубоко под городом. Подземелье освещалось только фосфоресцирующим шлемом.

Нерешительно, осторожно Холт шагнул в камеру. Половина тоннельных проемов была замурована, остальные зияли мертвой тьмой. Но из одного вдруг повеяло холодом. Холт двинулся по нему и долго шел в темноте. Наконец он попал в поперечную галерею, заполненную красным светящимся туманом, состоявшим, если приглядеться, словно из мельчайших огненных капелек. Прямая, с высокими сводами галерея тянулась вправо и влево насколько хватал глаз, и насколько хватал глаз в нее выходили тоннели, один из которых привел сюда Холта. Всевозможных форм большие и маленькие ходы, ведущие неизвестно куда, и все черные, как смерть.

Холт пометил лазерным лучом пол своего тоннеля, шагнул в теплый красный туман и двинулся по коридору. Туман был густой, но тем не менее сквозь него было все видно. Не видно было лишь конца коридора и не слышно собственных шагов. И никого.

Холт брел и брел, словно в трансе, начисто позабыв о страхе. Внезапно далеко впереди один из тоннельных порталов озарила ослепительная вспышка. Холт бросился бегом, но не успел он пробежать и полпути, как свет погас. И все же что-то манило войти в ту арку.

Тоннель был полон ночи. Холт прошел несколько метров в кромешной тьме и уперся в дверь.

За дверью возвышался снежный сугроб и стоял лес серо-стальных деревьев, опутанных хрупкой ледяной паутиной, настолько тонкой, что даже дыхание могло бы ее растопить. На деревьях ни листочка, только пониже каждой ветки в ветрозащитных складках коры притаились морозостойкие синие цветы. Сияние звезд в морозной черноте неба. А на горизонте – деревянная ограда и каменные перила большого вычурного Старого дома.

Холт долго стоял, смотрел и вспоминал. Порыв холодного ветра швырнул в дверь заряд пушистого снега, и Холт содрогнулся от ледяного прикосновения. Повернувшись, он ушел в красный туман.

Там, где тоннель открывался в галерею, Холта ждал Сандерленд. Черты его лица расплывались в тумане, голос глох.

– Майк! – сказал он, но до Холта донесся лишь слабый шепот. – Ты должен вернуться. Ты нам нужен, Майк. Я не смогу заниматься картой, если ты перестанешь добывать еду, а Алейна и Таккер… Ты обязан вернуться.

Холт покачал головой. Туман загустел и закружился, и грузная фигура Сандерленда потеряла очертания, начала таять. Холт различал уже лишь темный силуэт, а потом туман снова побледнел, и оказалось, что там стоит вовсе не Сандерленд, а хозяин «Ангара». Тварь стояла молча и неподвижно, только подергивались белые щупальца. Она ждала. Холт ждал тоже.

В тоннеле напротив неожиданно проснулось и замерцало тусклое пламя. Две светящиеся волны беззвучно покатились в обе стороны коридора. Минуя каждое новое устье тоннеля, волны словно поджигали его, и зев арки начинал светиться где тускло-красным, где бело-голубым, где приветливо-желтым, как свет родного Солнца, огнем.

Хозяин «Ангара» повернулся и величественно поплыл вдаль по коридору. Колыхались и дрожали иссиня-черные валики жировых складок, только мускусного запаха Холт не чуял – его поглотил туман. Холт, все еще с лазером в руке, пошел следом.

Потолок поднимался все выше и выше, ниши тоннелей становились шире. На глазах у Холта галерею пересекло морщинистое пятнистое существо, очень похожее на хозяина «Ангара».

Мускусное чудовище остановилось перед входом в полукруглый черный тоннель вдвое выше Холта. Хозяин «Ангара» ждал. Холт поднял лазер и вошел. Тут оказалось второе окно или, может быть, экран. По ту сторону круглого хрустального иллюминатора бесновались вихри хаоса. Холт всматривался, пока у него не заболела голова, и тут сквозь вихри проступило изображение. Если его можно было так назвать. Четыре даньлая с трубчатыми коронами на головах сидели кружком перед своим цилиндром. Только… только… изображение расплывалось, двоилось. Призраки, мираж, копия, почти совпадавшая с первичным изображением, но не полностью, а словно двойное отражение в прозрачном стекле. Потом возникло третье отражение, четвертое, и вдруг, как в двух зеркалах, поставленных друг против друга, картинки побежали вдаль. Ряды даньлаев, сливаясь, расплываясь, становясь все меньше и меньше, терялись в бесконечности. Одновременно – или нет, почти одновременно; копии повторяли движения прообраза с запаздыванием – лисюги сняли свои опустевшие короны, переглянулись и принялись смеяться. Они смеялись, хохотали безудержным лающим смехом, они смеялись, смеялись, смеялись, и безумный огонь горел у них в глазах, лисюги сгибались пополам и корчились от смеха и никогда еще не казались Холту такими звероподобными и хищными.