Читаем без скачивания Мир Гаора - Татьяна Зубачева

Сторрам вышел из машины и кивком подозвал его. Гаор подбежал уставной рысцой. Сзади тенью держался Махотка.

— Завтра общая уборка.

— Да, хозяин, — выдохнул Гаор.

Сторрам сел в "крокодила" и уехал, а они услышали трель звонка на ужин.

Ну, свезло, так свезло! Общая уборка — это мыть и убирать весь гараж, но это и то, что никуда его из гаража не дёрнут против хозяйского слова, а значит, когда шоферня уберётся, и останется один дежурный механик, и если будет тот, что со шрамом на щеке, то Махотку можно будет, улучив момент, посадить за руль и дать ему попробовать. Вставая в строй, Гаор посмотрел на Махотку и понял, что тот думает о том же. И потому после ужина он особо тщательно гонял Махотку по устройству автомобиля и порядку действий за рулём. Махотка так старался, что Ворон сжалился и отменил урок математики.

— Иди уж, а то сдохнешь.

— Не звони, а то сглазишь, — крикнул Гаор вслед убегающему в коридор Махотке.

Ворон негромко и коротко рассмеялся.

— Хочешь завтра за руль посадить?

— Если… — подмигнул ему Гаор, — если то, другое, третье, если всё удачно будет.

Его почему-то стала снова поднимать и захлёстывать та волна отчаянного веселья, которая и заставила его на Новый год кататься на перилах, а на весеннее равноденствие лезть на верхотуру, откуда навернуться насмерть было ещё проще. Правда, Кисы нет… и воспоминание о ярко-зелёных глазах и тихом, уже не обжигающем щёку шёпоте: "Рыженький, я боюсь", — сразу погасили всю радость.

Гаор встал и пошёл заниматься своим хозяйством. Проверять и зашивать швы на комбезе и рубашке, постирать на завтра трусы и майку — они сохнут быстро, а армейское он теперь не носит: жарко, и портянки Матуня ему дала полотняные, летние, их тоже простирать надо.

Его уже не спрашивали, почему он бабам ничего не даёт, а сам всё делает. Все помнили, как следила за его одеждой Киса, а теперь… понятно, что тоскует парень, а каждый по-своему тоску избывает. Сунулась было к нему по праву подруиньки Кисы Дубравка, так он её даже не шуганул, а посмотрел как на пустое место и дальше пошёл. А Дубравку потом Мамушка пробрала, что кто ж так к мужику лезет, когда у того душа ещё болит.

— Вот отойдёт он, тогда и лезь.

— Так когда то будет?! А ну как продадут меня, али его, так я и не попробую с ним! — возмутилась Дубравка.

И тут же получила по затылку.

— А то тебе парней не хватат! Ишь разлакомилась! Мужик ей нужон!

Словом, огребла Дубравка и от Мамушки, и от Матери, и от остальных женщин. Они Рыжего не трогают, не беспокоят — душа-то она долго болит, а тут малолетка так, понимашь, и норовит не в свой черёд пролезть!

К радостному удивлению Гаора, всё получилось у него как задумывалось. Шофёров не было вообще. Вернее, они из коротких рейсов приезжали, ставили свои машины и уходили. Свободные механики явно наскоро проверили, подготовили машины к выезду и умотались. И они вдвоём с Махоткой спокойно, без помех всё отмыли, вымыли пол, разобрали и протёрли стеллажи, даже дверцы у шофёрских шкафчиков, и дежурил тот самый механик, со шрамом. Он ни разу не попытался как-то подколоть Гаора, никогда не мешал Махотке бегать по гаражу в поисках нужного — Махотка каждое такое поручение использовал, чтоб заодно и у других кой-чего подсмотреть, а однажды, когда Гаор был в рейсе, позвал Махотку и заставил себе помогать, ругался, правда, но без рук. Выслушав тогда Махотку, Гаор кивнул, что, дескать, обошлось и ладно.

И сегодня обойдя вымытый гараж, дежурный механик уселся на стул в своём углу и углубился в газету с кроссвордом. Зная уже, что когда тот с кроссвордом, то ничего вокруг не замечает, Гаор подмигнул Махотке и указал на трейлер. Красный от предвкушаемого счастья, Махотка занял место за рулём. Гаор сел рядом.

— Пошёл.

— Ага, — выдохнул Махотка, включая мотор.

Шёпотом проговаривая заученные с голоса действия, Махотка прогрел мотор и стронул машину с места. Ворота были раскрыты настежь, и Гаор тихо, но жёстко скомандовал.

— Вперёд.

Механик на мгновение поднял голову, проводив рассеянным взглядом выезжавшую в ворота машину, и снова углубился в кроссворд.

Как и рассчитывал Гаор, гаражный двор был пуст. У складского корпуса суета и беготня с тележками и контейнерами, а здесь тихо. И Махотка, судорожно сжимая руль сразу вспотевшими руками, смог выполнить все указания Гаора. Если внешняя охрана и наблюдала за гаражным двором, то никак это не проявила.

Увидев, что суета и беготня у складов стихает, Гаор распорядился.

— В гараж.

— Ага, — шёпотом — от напряжения и переживаний у него сел голос — ответил Махотка.

Въехал Махотка вполне прилично, ни за что не задев. Высадив его, Гаор сам сел за руль и развернул трейлер на нужное место. Крутиться на гаражном пятачке Махотке ещё рано: заденет соседние — обоим задницы до костей вспорют. Быстренько привели трейлер в порядок, будто ничего и не было, и с первыми звуками сигнала рванули к выходу.

— Рыжий!

Окрик механика застал их уже в дверях. Гаор сразу застыл на месте, выпихивая Махотку наружу. Звали-то его, пусть пацан улепётывает. Но Махотка вывернулся и встал за ним. Механик сам подошёл к ним, оглядел и покачал головой.

— Дурак ты, Рыжий.

Гаор счёл нужным промолчать, но ни согласия, ни тем более возражений от него и не требовалось.

— Выучишь ты дикаря этого, так его ж и оставят, а тебя продадут на хрен. — Механик усмехнулся, разглядывая застывших перед ним рабов, и повторил. — Дурак ты, забыл что ли? Не делай добра, не получишь зла.

Вот чёрт, сигнал заливается, там построение, а этому дураку философствовать приспичило. Никогда раньше он и не заговаривал с ними, а сегодня надо же…

— Ладно, валите, волосатики.

— Да, господин механик, — гаркнул Гаор, срываясь с места как по тревоге.

На построение они успели в последнюю долю. Обычно, пока они бежали на построение и даже в строю, Махотка быстро выспрашивал у Гаора об услышанном в гараже, но сегодня парень молчал вмёртвую. Правда, Гаор не обратил на это внимания.

Пересчёт, обыск, запуск… И можно уже по-вольному.

Гаор с наслаждением разделся догола, сбегал умыться и натянул рубашку и штаны. Сама возможность переодеться была уже отдыхом, знаком перехода к другой жизни, жизни для себя. Даже то, что можно голышом пробежаться, тоже знак — ты среди своих. Он теперь понимал, насколько его старания вначале мыться после всех, как-то прикрыться выдавали в нем чужака, задевали, а то и обижали остальных. "Ну и дураком же был", — с весёлым удивлением подумал о себе Гаор, садясь со всеми к столу.

Сегодняшняя каша не походила ни на какую другую, но что-то смутно, на грани сознания, напоминала. Её название — пшёнка — ни о чём ему не говорило, но… но что-то… что-то… Додумать он не успел, вставая со всеми из-за стола и благодаря Мать.