Читаем без скачивания Опасное наваждение - Натали Питерс

– Эй, на телеге, – крикнула я, – остановись! – Человек поднял голову. – Да, ты! Мне нужна твоя колымага. Прямо сейчас. Подъезжай сюда.

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– Что значит «зачем»? Потому что я так говорю. Я заплачу тебе пятьдесят долларов. Давай, скорей. Поднимайся сюда, на второй этаж.

Я отошла от окна и опустилась на пол рядом с девушкой. Она открыла глаза и посмотрела на меня. Ее бледное лицо перекосилось от боли. Губы распухли, под глазами темнели синяки. Черные волосы спутались и слиплись от грязи. Она протянула было ко мне руку, но рука бессильно упала.

– Рони, – еле слышно сказала она. – Рони.

У меня волосы зашевелились на голове. Я открыла рот, но не издала ни звука.

– Ты… не узнаешь меня? – Черные глаза девушки наполнились слезами. Она тяжело дышала.

– О да, дорогая, – сказала я, стараясь сдержать подступившие слезы. – Я узнаю тебя. О Габриэль. Бедная Габриэль.

Я обняла ее, и мы вместе заплакали. Бедная, она вся горела в лихорадке.

– Я так больна и так устала. О Рони.

– Теперь все будет хорошо, Габриэль. Все кончилось, все кончилось. Я заберу тебя отсюда в красивое, чудесное место. В мое заведение «Золотая цыганка». Ты поправишься и снова станешь сильной и красивой. Ах, бедняжка, моя милая Габриэль. Не плачь больше. Не плачь. Я не оставлю тебя.

Затем я услышала тихий, мяукающий звук.

– Это мой малыш, – всхлипнула Габриэль. – Мой Адам. Новорожденный сынок Габриэль лежал в углу комнаты на деревянном ящике в куче тряпья. Он был голенький, замерзший и худой, как оголодавший котенок. Сколько ему? Две недели? Два месяца? Невозможно было сказать. Я взяла его на руки и поднесла к Габриэль. Та приложила малыша к груди, но не смогла дать ему ни капли молока. Бедное маленькое создание. Бедная Габи.

Услышав на лестнице тяжелые шаги, я побежала к двери. Это были владелец телеги и два его приятеля.

– Здесь больная женщина, – сказала я. – Я заберу ее в «Золотую цыганку» на Вашингтон-стрит, но нам нужно еще несколько минут, чтобы собраться.

Я обшарила комнату в поисках одежды, но ничего не нашла. Завернув Габи в грязное одеяло, лежавшее на кровати, я позвала мужчин. Один из них взял ее на руки и понес вниз по лестнице. Я спускалась следом с ребенком на руках. Нам всем пришлось перешагнуть через храпевшего на полу мужчину.

Я поехала в телеге с Габриэль, а один из мужчин шел сзади, ведя под уздцы Огненную. Ребенок слабо похныкал и быстро затих. Он был так голоден, что не имел сил даже плакать. Всю дорогу Габриэль крепко держала меня за руку.

Когда мы добрались до «Золотой цыганки», я расплатилась с мужчинами и сразу подняла на ноги всю прислугу в доме. Вонга я немедленно послала за доктором. Мы отнесли Габриэль по лестнице ко мне в комнату, и я потребовала горячей воды, мыло и ножницы.

– И найдите кормилицу!

Я как раз закончила мыть Габриэль и состригла волосы, сбившиеся в колтуны, когда появился доктор Клемент. Я с облегчением вздохнула, увидев, что он трезвый. Потом вернулся Вонг с невысокой, толстой, как тумба, женщиной-индианкой. Она бросила только один взгляд на Адама и расстегнула блузку. Голодное маленькое существо ело до тех пор, пока не раздулось, как индюк.

– Как вас зовут? – спросила я женщину.

– Мария, – ответила она, пожимая плечами.

– Вы проститутка?

Я должна была это выяснить. У проституток бывают разные болезни, и я не хотела, чтобы Адам подхватил одну из них. Я надеялась, что пока он был здоров.

Она смерила меня презрительным взглядом, потом оглядела свою тучную фигуру и снова посмотрела на меня.

– За такое никто платить не будет, – сказала она, качая головой. – Я стираю белье.

Мы быстро поговорили и сразу поняли друг друга. Я наняла Марию работать у меня кормилицей и прачкой. Она и двое ее детей могли жить в пустовавшей комнате, рядом с комнатами Профессора. И еще Мария должна была ухаживать за Габриэль.

Из спальни вышел доктор Клемент.

– Запущенная чахотка и бронхит. Простой диагноз. Хороший уход. Постоянное наблюдение. Хотя она, вероятно, все равно умрет.

Я это и сама чувствовала, но как тяжело слышать от другого человека подтверждение своим собственным страшным мыслям.

Доктор рассказал мне, что нужно чахоточным больным: хорошая еда, чистый воздух, побольше отдыхать, никаких волнений.

– Вы ее знаете? – спросил он прежде, чем уйти.

– Да. И ее семейство тоже. До свидания, доктор. Ким вскипятил самовар. Я налила себе чашку чая и села за стол. Габриэль умирала. Я нашла ее, но слишком поздно. На мгновение я подумала, что мне не стоило ездить в Сидней-Таун. Наверное, лучше было оставаться в неведении? Слишком страшно было видеть ее такой: слабой, больной, избитой. Затем я взяла себя в руки и поклялась сделать все, чтобы Габриэль поправилась. Какая-то неведомая сила сегодня утром направила меня к домику, где я нашла Габриэль, и я порадовалась хотя бы тому, что бедняжка не умрет в нищете и одиночестве.

Габриэль беспрерывно благодарила за все, что мы делали для нее, и снова и снова извинялась, что причинила нам столько хлопот.

– Что за ерунду ты несешь? – сердито сказала я, поправляя простыни на ее кровати. Шел второй день с тех пор, как Габи переехала в «Золотую цыганку». – Какие могут быть хлопоты! О, ты совсем не притронулась к гоголю-моголю. Откуда ты возьмешь силы, если ничего не будешь есть?

– Я не хочу есть, – кротко сказала она. Временами я с трудом верила, что эта девушка бросила вызов семье, обществу – всем и убежала с русским авантюристом. У нее не осталось ни силы духа, ни воли. И это сделал с ней мужчина, мужчина вроде Сета. Я ненавидела его. Я ненавидела их всех.

Я никогда ни словом не упоминала о Борисе. Я знала, что разговоры о нем причинят ей боль и что со временем она сама мне все расскажет.

– Как… почему ты в Сан-Франциско, Рони? – спросила она меня однажды.

– Мы с твоим братом отправились на запад искать тебя. Нет, не со Стивеном. С Сетом.

Габриэль удивленно посмотрела на меня.

– Но как вы узнали, что мы поехали…

– Мы и не знали, – горестно вздохнула я. – Мы гонялись за другой парой, думая, что это вы.

Я рассказала ей об Андерсонах, всю историю, за исключением печального конца.

– Вскоре после приезда в Солт-Лейк-Сити мы с Сетом, как здесь говорят, разошлись каждый в свою сторону. Я думаю, он поехал искать тебя на юг или, возможно, вернулся в Новый Орлеан. Я не знаю.

– Он замечательный, правда? – вздохнула Габриэль. – Наверное, я на самом деле плохо его знала. Я была еще маленькой, когда он в первый раз уехал из дома. Но между нами всегда существовали особые отношения. Он часто присылал мне подарки из разных мест. Он такой добрый.