Читаем без скачивания Адмирал Л. М. Галлер - Сергей Зонин

Между тем к этому времени британское Адмиралтейство передало ВМФ полное описание артиллерии главных калибров линейных кораблей типа «Нельсон», «Ринаун» и «Георг V.», крейсера типа «Ньюкасл» и некоторых других, а также техническую документацию на производство отдельных приборов артиллерии[301]. Большое количество разнообразной документации поступало также с кораблями и вооружением, которые мы получали по ленд-лизу. Кроме того, представители Советского ВМФ и в США, и в Англии знакомились с кораблями и военной техникой флотов союзников, кораблестроительной промышленностью. И когда морская секция военной миссии США в Москве в январе 1944 года направила наркому ВМФ меморандум[302] с длинным перечнем военно-морских баз, заводов, арсеналов и конструкторских бюро (более ста наименований), которые посетили наши офицеры в их стране, стало ясно, что просто необходимо выполнить свой союзнический долг и ответить взаимностью.

Ставил ли об этом вопрос перед Сталиным нарком Н. Г. Кузнецов? По всей видимости, ставил и получил разрешение. Но устное — письменных свидетельств этому он представить следствию не смог. Однако мы знаем из опубликованной переписки И. В. Сталина и У. Черчилля, что именно Сталин дал в 1944 году согласие на передачу трофейной немецкой акустической торпеды англичанам. Между тем передача этой торпеды стала одним из пунктов обвинения, предъявленного Н. Г. Кузнецову, Л. М. Галлеру и Г. А. Степанову, в то время временно исполнявшему должность начальника ГМШ. Понятно, что ссылаться на устное разрешение Сталина было нельзя. Вряд ли он мог забыть, что санкционировал наркому ВМФ передачу военно-технической информации и образцов вооружения. Однако он же дал указание начать следствие и судить бывшее руководство ВМФ. Ссылка на Сталина при таких обстоятельствах могла лишь ухудшить дело. Таким образом, в ходе следствия обвиняемым инкриминировалась передача за границу военно-технической информации, образцов вооружения и навигационных карт без разрешения правительства.

Лишь малая часть из предъявленных обвинений в ходе следствия и суда была снята. Так, выяснилось, что переданная американцам карта Шумушира и Парамушира (северных остров Курил) с частью южной оконечности Камчатки составлена на основании дореволюционных русских и японских карт. Да и до 1944 года на юго-восточном берегу Камчатки японцы имели рыболовецкую концессию и плавали в этом районе беспрепятственно. Таким образом, ничего секретного в карте не было. Повисло в воздухе и обвинение в передаче союзникам карты Севастополя. Н. Г. Кузнецов объяснил, что карту союзникам передать было необходимо, так как в 1944 году, в период Ялтинской конференции, в Севастополь приходили их корабли. Кроме того, была передана карта специального издания, на которой отсутствовали береговые объекты. Показания Н. Г. Кузнецова спокойно и аргументированно подтвердил начальник Гидрографического управления ВМФ контр-адмирал Я. Я. Лапушкин, превосходный штурман и достойный человек.

Лев Михайлович Галлер обвинялся в передаче «за границу» торпеды «45–36 ABA» и немецкой акустической торпеды, документации по артиллерийскому вооружению; обвинение по части карт ему не предъявлялось. Итоговый документ следствия, представляющий собой ответы на предъявленные обвинения, Галлер подписал 29 декабря 1947 года[303]. Показания Галлера строго логичны, подробны и аргументированны, их отличает высокий профессионализм. Как и Н. Г. Кузнецов, он отметил, что передачу бывшим союзникам всего, о чем идет речь, нельзя рассматривать в отрыве от того, что мы получили. А получили мы много больше, чем отдали. Особенно с учетом поставок по ленд-лизу…

Галлер благоразумно не говорил всего. А он мог бы сказать, что наш флот отставал по части радиолокации и гидролокации, противолодочного вооружения, средств борьбы с неконтактными минами и по приборам управления оружием, в частности торпедной стрельбой подводных лодок. Получение от союзников соответствующей техники и оружия, документации к ним позволило усовершенствовать или разработать отечественные качественные образцы. Опережали нас союзники и по некоторым типам зенитной артиллерии; их большие торпедные катера и большие охотники за подводными лодками, тральщики и противолодочные самолеты-амфибии превосходили по своим тактическим и техническим показателям советские. Получив все это для ВМФ, мы смогли доработать старые проекты или создать новые, с тем чтобы быстро выйти на мировой уровень. Но союзные отношения не фарватер с односторонним движением. Если получил, то дай!

Но об этом прямо не говорили ни Лев Михайлович, ни другие адмиралы. Однако Галлер пытался объяснить следователю другое: ничто не вечно; то, что сегодня ново, завтра устарело. Торпеда высотного торпедометания «45–36 ABA» обладает низкими тактико-техническими характеристиками: малая скорость падения на парашюте позволяет конвою или отдельным кораблям выйти из зоны ее действия, большая глубина, на которую она опускается, попав в воду, ограничивает район ее применения. Поэтому «45–30 AВA» в годы войны использовалась мало. Более половины торпед высотного торпедометания переделали для низкого, которое применялось нашей торпедоносной авиацией. Серьезные недостатки торпеды «45–36 ABA» заставили ускоренно разрабатывать новый образец торпеды для высотного торпедометания, испытания ее начинаются… Наконец, просто нельзя было не дать союзникам то, что они просили! Тем более что это позволяло, в свою очередь, просить англичан немедленно сообщить имеющиеся у них данные по немецким самонаводящимся акустическим торпедам, которые противник начал широко применять в 1943 году на Севере: гибли наши корабли! После передачи «45–36 ABA» от англичан нами были получены «фоксеры» — акустические охранители кораблей, тактико-технические характеристики немецкой акустической торпеды и ее чертежи, образец немецкой злектроторпеды, послужившей основой для акустической. Британское Адмиралтейство передало нам также рекомендации по методам уклонения кораблей от акустических торпед. Все это в той или иной море помогло более эффективно бороться с новым оружием противника.

Так же подробно Лев Михайлович объяснил следователю, что подобно тому как в Минно-торпедном управлении всесторонне обсудили возможность передачи союзникам торпеды, в Артиллерийском управлении, принимая решение по своей части, все взвесили. «Я считаю, — показал Галлер, и это записано в протоколе допроса, — что… передача (документации по морской артиллерии. — С. З.) не должна была нарушить интересов СССР, так как уже в течение Великой Отечественной войны было приступлено к проектированию и разработке более современных образцов»[304].