Читаем без скачивания Анекдоты для богов Олимпа. Оглядитесь – боги среди нас! - Василий Лягоскин

– Как бы это тепло не перешло в жар жертвенного костра. И телесные, и душевные поветрия обычно лечат огнем. Плавали – знаем.

Последние слова успокоили Ноя. Парнишка даже улыбнулся, переиначив их под себя: «Пока не плавал, и пока не знаю, но…».

– Молодец, парень, – громыхнул на весь организм Посейдон, – вот это по-нашему, по-морскому!

И они вдвоем подняли голову к Святителю, возвышавшемуся над щуплым пастухом не меньше, чем на те же тридцать сантиметров («На один…», – хохотнул Владыка морей). А старик смотрел на Ракиль и мечтательно улыбался. Настолько мечтательно, что Ной даже взревновал. Посейдону подобное чувство было неведомо, но он все-таки успокоил парня:

– Да из этого старика песок уже сыплется – погляди.

Вообще-то Святитель был еще довольно крепким стариканом; даже морщины на его задубленном временем и горными ветрами лице были не такими глубокими, как показалось Ною на первый взгляд. А сейчас они почти совсем разгладились, когда старик необычайно ласково спросил у Ракели:

– Те слова, которыми хулил тебя твой муж… это правда?!

Женщина, стоявшая перед ним с гордо поднятой головой, даже не стала спрашивать, о чем именно наябедничал ее дряхлый супруг, кивнула:

– Истинная правда!

– И в чем провинился перед тобой этот почтенный муж, положивший всю жизнь на благо вашей деревни?

Старейшина за спиной парочки, всю ночь грешившей в пещере, громко икнул: «О какой моей вине может идти речь, о, Святитель?! Это они грешники, каких не видела земля от сотворения всего сущего!». Посейдон тут же вспомнил несколько анекдотов про это самое «сущее» с одним «с», и с двумя… Афродита, скорее всего, тоже. Но выпалила прямо в лицо отшельнику другой:

– Мы расстались, как это формулируют юристы, из-за «обстоятельств непреодолимой силы».

– Это как?

– Да козел он был!

Посейдон был готов положить голову на плаху (не свою, конечно – Ноя), что Святитель этот анекдот уже слышал. Потому что лицо его стало потрясенным; взгляд, ставший мечтательным, переместился на круглую физиономию старейшины, громко и смрадно дышавшего за спиной Ноя, а губы прошептали, явно имея в виду толстяка: «Точно козел… а точнее, свинья!». А потом и вовсе невообразимое:

Если всех радует, что вы целый день жрете, ничего не делаете и только жиреете, то вы – свинья!

Вообще-то Святитель сейчас удивительно точно охарактеризовал старейшину; но это было не главным! Он сейчас цитировал анекдот из Книги, и Посейдон не выдержал, выпалил по слогам – громко, на всю площадь:

– ЭТО А-НЕК-ДОТ!

– Да парень, – прошептал уже только для него и для Ракили отшельник, – это анекдот из Лешкиной книжки.

Он шагнул было вперед, чтобы схватить в объятия олимпийских богов, но остановил себя; глянул грозно – опять поверх голов «сладкой парочки».

– Этими людьми движет великая страсть! Мне нужно разобраться – преступна ли она, или это еще одно предостережение нашему народу. Несите это (он махнул рукой на богатый стол) в гостевую хижину. И мои вещи тоже.

Мимо Патрона, раскрывшего рот в немом изумлении, тут же скакнули несколько крепких мужчин, которые понесли угощение вместе со столом к дверям самого большого в деревне дома. В двери стол, естественно, не вошел, но там уже суетились женщины, шустро подхватившие блюда, горшки и корчаги. Когда троица олимпийских богов неторопливо подошла к дому, пустой стол уже убрали от дверей, и последняя из женщин прошмыгнула мимо них, склонившись в низком поклоне. Святитель милостиво кивнул ей и первым шагнул в гостевой дом.

Уже там он повернулся, и все-таки сграбастал сразу обоих в объятия. Его слова были скупыми и совсем не пафосными. Самым главным в них было: «Соскучился!».

– Ну и кто же вы? – наконец, отпустил их старик, – представляйтесь!

– Как же, – совсем по-стариковски проворчал Ной, давно уже догадавшийся, кто прячется под личиной Святителя, – сам представляйся. Я все-таки на пять минут тебя постарше.

– Посейдон! – выдохнул клубы морозного воздуха Аид, заключая в объятия теперь только брата, – вот уж не думал увидеть тебя таким.

– Каким таким? – насупился Посейдон вместе с Ноем, не пытаясь, впрочем, вырваться из братских объятий, – пастушком, лишь мечтающим о морских походах и сражениях?

– Главное мечта! – засмеялся повелитель Царства мертвых, поворачиваясь к Ракиль, – а кто эта знойная красавица, что вскружила голову могучему Владыке морей и океанов? Постой, не говори! Я сам угадаю… ну, конечно же, кто может блистать так своей улыбкой, как не Афродита, богиня Любви и Красоты?! Стала, конечно, пышнее, особенно вот тут (он ткнул корявым пальцем в грудь Ракили). Но так мне даже больше нравится

– Ой, как они у тебя вымахали! Здоровенные стали! Я же помню их еще во-о-от такими! Как время летит…

– Причем тут время? Это силикон…

– Никакого силикона! – решительно заявила Афродита, прижав старика грудью к стене.

А потом она вдруг залилась – к собственному изумлению – румянцем. И это богиня, за века привыкшая к восхвалению собственной красоты так, что уже не представляла без них своего бытия.

Аид смешно зашевелил носом, резко повернулся к столу, что занимал центр большой комнаты, и увлек к нему обретенных родичей. Да – Афродита, дочь громовержца, обоим богам приходилась племянницей. Что совсем не смущало ни ее, ни Ноя-Посейдона, заговорщицки переглянувшихся, прежде чем шагнуть к столу.

– Я так понимаю, – прогудел Аид, уже примерившийся к аппетитному бараньему боку, – если здесь не появится Гефест, вы так и продолжите наставлять рога старейшине. А он не придет (добродушно ухмыльнулся он) – зря ты так истошно кричал про анекдот, братец; никто на твой призыв не отозвался.

– Ну, значит, в другой жизни объявится, – легкомысленно махнула рукой Афродита, – не в первый раз уже. Может, мы уже начнем праздновать встречу?

– А у меня есть чем, – хитро улыбнулся Святитель, – огненная вода собственного производства; по рецепту Лешки Сизоворонкина.

– Это из Книги, что ли? – Ной принял из его руки тяжелый мех, по которому пробежали волны от бултыхнувшейся внутри жидкости.

– Алексей сам рассказал, – гордо поведал Аид, – и как перегонять, и как тройную систему очистки наладить. А уж на чем настаивать – я уже здесь экспериментировал. Эта на можжевеловых ягодах…

– Крепка, зараза, – первым опрокинул в рот содержимое бокала Посейдон, – но огневка драла горло покрепче.

– Милый, еду надо запивать.

– А я запиваю!

– Ты ее, паразит, так запиваешь, что тебе снова закусывать приходится!

О том, что юный Ной сейчас в первый раз в жизни пробует что-то крепче скисшего молока, никто как-то не подумал. Очень скоро изобретенный Аидом джин ударил в голову пастушка, потом в руки, ноги, и все остальные члены. Так что Ракили, которая тосты произносила едва ли не чаще мужчин, пришлось помогать старику тащить бесчувственную тушку Владыки морей к кровати, с которой она связывала так много надежд на сегодняшнюю ночь. Впрочем, в доме было много кроватей, и она, забрасывая на постель ноги Ноя, поправила на нем набедренную повязку, глубоко вздохнула, и игриво подмигнула Аиду. Тот вздохнул еще глубже.

Когда есть «Чем», есть «Кого», но нет «Где» – это называется комедия.

Когда есть «Чем», есть «Где», но нет «Кого» – это называется драма.

Когда есть «Кого», есть «Где», но нет «Чем», – это называется трагедия.

– Придется тебе сегодня читать трагедию, – еще раз вздохнул Святитель, – в тварной жизни минусов гораздо больше, чем плюсов. И один из самых печальных вот этот.

Он похлопал себя по месту, которое так тщательно поправляла Афродита у Ноя, храпящего во всю мощь молодых легких.

– Ну, что ж, – Ракиль даже засмеялась, явно показывая изумленному отшельнику, что хорошего в их нынешнем существовании тоже немало, – тогда доставай еще один мех…

Утро следующего дня показало, что больше истины было в словах Святителя. Все трое были зелеными, стонали в унисон и решительно воспротивились пустить в дом кого-нибудь, а тем более выйти наружу самим – под пристальные взгляды односельчан.

– Хотя, – протянул Аид, разглядывая опухшие физиономии собутыльников, – как раз такими и надо выходить – показать, как трудна и опасна битва с вселенским злом.

Он выглянул в окошко на улицу, где толпа не расходилась, несмотря на начавшийся мелкий дождик. И тут же предложил радикальное средство лечение:

Погода не просыхает…

Ну, и мы не будем!