Читаем без скачивания Не вернуться никогда - Олег Верещагин

От котла, возле которого колдовала пожилая женщина, потянуло вкусным запахом похлёбки. Вадим вздохнул. Он вообще-то терпеть не мог супы-борщи разные… но сейчас так захотелось именно супа, что живот громко и протяжно пропел первые такты: "Тореадор, смелее в бой!" Ротбирт понимающе хмыкнул. А их сопровождающий уже мелькал впереди, обмениваясь то с одним то с другим приветственными возгласами… Увидев, что новенькие отстали, парень с недовольным видом подождал, но тут же отмяк и сообщил:

— Сейчас сначала пойдём к нашей повозке… ну и к вашей теперь тоже… там встанете на место. А потом отправимся подбирать оружие и доспехи.

Навстречу прошёл высокий юноша на три-четыре года старше Вадима. Надглазья шлема были украшены золотыми фигурками волков, лоб — золотым же изображением какого-то воина-лучника верхом на лошади, рукоять длинного меча защищала гарда в виде скрещенных молний, словно бы бивших от неё в стороны. Он мельком посмотрел на всех троих мальчишек и зашагал дальше, позвякивая бронзовой оторочкой длинного плаща.

— Пати Энгост сын Виннэ, — пояснил Вадиму и Ротбирту сопровождающий. Помолчал и добавил: — Говорят, он лучший боец среди нас, англа-энграм… но говорят так же, что он плохой человек. И я вам свидетель, новички, что и то и другое — правда.

Вадим не стал расспрашивать — что да как, да почему. Разбираться — так самому, и нечего раньше времени любопытничать. Легче лёгкого с любопытством попасть в чудную. Да и Ротбирт молчал…

…Впрочем, Ротбирт молчал потому, что несмотря на свой юный возраст он хорошо знал, что среди людей есть разные. Большинство просто… люди. Как ты к ним, так и они к тебе. Есть люди очень хорошие, что делают добро даже негодяям просто потому, что — добрые. Ну а есть, соответственно, и негодяи — и прожить жизнь, не столкнувшись с ними, можно разве что в волшебном холме. Да и то…

…Большущая повозка была пуста. В смысле, там не было людей. Но вещи, разостланные шкуры, сумки ясно говорили — тут живут.

— Вот и наша повозка, — сопровождающий повёл вокруг рукой и отвесил церемонный без насмешки поклон. Но тут же выпрямился и деловито ткнул рукой. — Вон там и там места свободные… и вон там — два рядом.

По правде сказать, выбирать-то особо было и нечего — все места выглядели одинаково. Мальчишки разложили немногочисленные вещи — под любопытным взглядом провожатого, который в основном рассматривал Вадима, а точнее — его одежду. Сам он устроился на высоком борту с пазами для креплений навеса и щитов.

Если Ротбирту повозка была привычна, то Вадим осматривался с интересом. Около каждого ложа из шкур лежали доспехи и оружие. Видно было, что кэйвинг вооружает своих людей не скупясь — сталь и бронза, всё отличного качества, даже на глаз видно. Оружие буквально завораживало Вадима — ведь оно было настоящее, не из ролевого клуба или там ещё откуда! И им убивают, напомнил себе Вадим, но не смог заставить себя испытывать сожаление по поводу первого в жизни убийства. Оно даже почти не вспоминалось.

Среди "людского" доспеха были и жутковатые конские оголовья — как правило, в виде драконьих морд. Многие — с украшениями. Занявшись рассматриванием чужого богатства, мальчишки и не заметили, когда их провожатый крикнул, приветствуя молодую женщину, подошедшую к повозке:

— Привет тебе, Лаунэ дочь Рэльда! Если ты ищешь сына, то он, надо думать, на реке.

— Я принесла это не только ему, но и вам всем, доблестные воины, — женщина, скользнув по Вадиму любопытным взглядом, подала мальчишке большой узелок. — Тут медовые лепёшки. Я знаю, что ты жаден до них, как бесстыдный поросёнок, но у ваших новых товарищей совести, может, побольше — и не дадут они тебе сожрать всё одному!

Мальчишки засмеялись, переглядываясь. Провожатый новичков, важно принимая лепёшки, поблагодарил и указал по очереди на ребят:

— Это Ротбирт сын Норма из… — он стремительно поправил себя, — …далека. А это — Вадомайр-славянин. Кэйвинг решил дать им место в дружине.

— Привет тебе, Ротбирт сын Норма, привет и тебе, Вадомайр-славянин, — учтиво склонила голову женщина. Вадим чуть не ляпнул: "Здрась…" Ротбирт же, внезапно и явственно смутившись, откликнулся с поклоном:

— Привет и тебе, прекрасная Лаунэ дочь Рэльда…

— Не в пример тебе и прочим щенятам, — сказала женщина жрущему лепёшку парню, — новый ратэст кэйвинга учтив и умеет ценить женскую красоту. Спасибо, Ротбирт сын Норма.

— Кто она такая? — спросил Вадим, решительно забирая одну лепёшку себе и ещё одну передавая Ротбирту — ставить себя, так уж ставить! Провожатый без споров расстался с двумя лепёшками (да и сам съел только одну) и откликнулся:

— Мать Дэрика, одного из ратэстов, ты его сегодня увидишь. Лепёшки у неё и правда вкусные… Ну идём мы или нет?

— Эй, конечно! — встрепенулся Ротбирт.

Он явно вспомнил об оружии.

Если Йохалла и жаловался на отсутствие денег, то причина такой нищеты была ясна — стоило лишь подойти к повозкам с оружием. Они стояли недалеко от шатра кэйвинга — в ряд, и возле них прохаживались четверо ратэстов в полном вооружении.

— Новые воины, — коротко сказал сопровождающий. Странно, но этих слов оказалось более чем достаточно. То ли стражу предупредили, то ли парню верили до такой степени…

Пожалуй, впервые в жизни у Вадима перехватило дыхание с такой силой. Да и Ротбирт, который всяко видал оружейные — и побогаче, где были мечи, которые, будучи согнутыми в дугу, распрямлялись с песней, кольчуги из сорока тысяч колец, на каждом из которых были отчеканены листья и травы — и Ротбирт озирался ошалело. Ведь это было место, где можно брать, что пожелаешь! Видно было, что он с трудом подавляет недостойную мужчины и воина жадную дрожь — напуская на себя равнодушно-значительный вид. Мальчишки прошлись по повозке, ни к чему по первости не прикасаясь, но всё внимательно оглядывая.

Вадим заметил с огорчением — и пониманием! — что тут не было мечей. Да, настоящие мечи или получают в подарок, или берут в бою, или куют сами… Что же до остального — тут было всё!

— Неплох тут выбор, — заметил Ротбирт, хотя Вадим видел, что ему хочется начать хватать всё подряд — обеими руками направо и налево. — Видно, и впрямь кэйвинг хочет большого… да помогут ему боги.

— Да помогут, — почти серьёзно отозвался Вадим. Мальчишки старательно разыгрывали взрослых воинов — исполняли роль такую же обязательную, как фехтовальные фразы. Вадим ловил на себе взгляды обоих анласов — и Ротбирта, и провожатого. Они явно прикидывали, воин ли этот славянин. Вадим мысленно усмехнулся и первым делом выволок из кучи одежды шнурованную на груди куртку и штаны из мягкой, но толстой коричневой кожи. Разделся до трусов и влез в обнову, аккуратно сложив свою старую одежду — расставаться с нею он не собирался. Потом примерил жёсткие сапоги, подбитые сталью, с тупыми шишками шпор — глаз не подвёл, обувь оказалась впору.

О броне следовало подумать. Вадим знал по опыту, что пластинчатый доспех на кожаной основе легче кольчуги… но кольчуга надёжней. Кольчуги, кстати, тут были, несколько… Мальчишка всё ещё обдумывал выбор, когда глаза и руки почти одновременно наткнулись на настоящий кольчатый панцырь! Кольчужная безрукавка до середины бёдер была сплетена из двух слоёв мелких колец — воронёных стальных и золотистых бронзовых. На треугольном нагрудном щитке плавно изгибалась свастика — две наложенных друг на друга буквы S. У панцыря имелись капюшон и шарф, закрывавший подбородок. Короткие рукава соединялись с медными брассардами — гладкими, без чеканки — и укреплялись оплечьями в виде крыльев дракона. Брассарды, в свою очередь, соединялись с кожаными перчатками, по внешней стороне ладони обшитыми кольчугой.

"Не может быть, чтобы он оказался мне впору," — решил Вадим, поднимая панцырь (тяжёлый и холодный)…

… - Ха, Вадомайр, да это знак богов — он на тебя собран! — восхищённо выдохнул Ротбирт, тоже меривший доспех — чешуйчатый, не кольчугу. И прищурился: — А всё-таки — кем ты был у себя дома?

Вадим с трудом сдержал широкую довольную улыбку. Нигде ни одно колечко, ни одно сочленение, ни один ремешок не давили, не тянули, не болтались!

— Клянусь топором Дьяуса! — сказал Ротбирт с прежним восхищением.

— Отличная работа, — солидно подытожил Вадим. И повернулся к сопровождающему: — Я и правда могу его оставить себе?

— А как иначе? — удивился тот. — Он тебе и впрямь впору.

Вадим отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку. Перебрал несколько пар набедренников и поножей. Набедренники вроде бы и не требовались… Он выбрал пару поножей — представлявшие собой отдельные штанины из одного кольчужного слоя от верха бёдер до щиколоток, они сочленялись с кольчугой изнутри у пояса.

Потом на глаза попался старый, но прочный и хорошо промасленный кожный пояс с тремя рядами медной клёпки и удобными перевязями для оружия. Застёгивая тяжёлую бронзовую пряжку, Вадим прошёл туда, где стояли шлемы. Ему, если честно, нравились такие, какие тут многие носили — с выпуклыми дугами надглазий, переходившими в широкое наносье, защищавшее и рот, и подбородок, глухим затыльником… Но тут таких не оказалось — наверное, нравились они не одному Вадиму. И он снял с держака тот, который глянулся больше прочих — куполовидный, стальной, украшенный медными соколиными крыльями, с треугольной маской — она ребром выдавалась вперёд, надёжно закрывая нос от ударов, щели для глаз походили на листья ивы, от них до самого низа шли тройные ряды мелких шипов, в основании которых оказались отверстия для дыхания. Бармицы у шлема не было, но при капюшоне и шарфе на панцыре это и не было нужно.