Читаем без скачивания Штормовое предупреждение - Тим Лотт

Но сейчас проблема была в том, что ему никак не кончалось. Он начал снова думать о Сью Эллен: Сью Эллен и Люси Эвинг в его постели, Джей Ар и Бобби. Все эти персонажи даже не подозревают, восседая на своих сияющих высотах, что некий Чарли Бак затащил их, телевизионных кумиров, в свое любовное гнездышко в жалком муниципальном курятнике.

Он представляет, как вскарабкивается на Морин (она же Сью Эллен) и пытается ее взять, несмотря на то, что эта симулянтка притворяется спящей. Эрекция скоро совсем уже его доконает… надо что-то срочно предпринять, немедленно… Он должен почувствовать себя мужчиной, черт возьми…

Чарли продолжает поглаживать и теребить розовую промежность Морин, вообразив, что эти розовые припухлости и лепестки принадлежат взращенному Голливудом гомункулу, роскошной блондинке Люси Эвинг, что это ее точеное, упругое пышногрудое тело прижимается к его окаменевшему от напряжения телу… А Сью Эллен наблюдает за ними, завороженная накалом кипящей страсти. Чарли вдруг чувствует некоторую робость, а потом и стыд, оттого что до сих пор не постиг все тонкости причудливой женской анатомии. Лишь дважды на протяжении всей их совместной жизни, когда они были моложе и Морин щедрей ласкала его прежде такой мускулистый гладкий торс, он вроде бы угадывал, где оно, то заветное местечко в прихотливом бутоне розовой плоти… лишь тогда тело ее непроизвольно выгибалось и трепетало, а дыхание становилось неровным. Ему подумалось, что надо было бы спросить у нее, где именно нужно гладить, и заодно запомнить координаты, чтобы потом доставлять ей удовольствие, но вопрос застревал у него в горле, его душил стыд, который слишком часто сопровождал их интимные отношения.

Чарли снова принимается поглаживать груди Морин, воображая их более пышными и упругими, на этот раз он теребит соски, легонечко потискивая их большим и указательным пальцами, потом снова целует шею. Свежих идей по части любовной игры в голову не приходит, ответа же на его ласки по-прежнему никакого. Роскошная Люси вдруг тает на глазах, превратившись в неровно заломленную складку на простыне, и внимание воображаемой Сью переключается на что-то другое. Чарли нервничает еще больше. Эрекция не проходит. А Сью Эллен даже не смотрит в его сторону. Стараясь не пыхтеть, он усердно себя массирует, но неистово пульсирующая в паху кровь начинает мягко откатывать вспять, в океан тела, унося с собой восхитительное томление. Морин, сладко всхрапнув, переворачивается на спину, к уголку ее рта прилипла какая-то мошка.

Пока желание окончательно не ушло, Чарли усиленно разогревает себя более смелыми воображаемыми картинками. Он снова представляет Люси, на этот раз с ней развлекается стонущий Джей Ар, пристроившийся, как кобель, сзади, долбит своим нечеловеческих размеров болтом ее попку. Сам Чарли никогда не предлагал Морин анального секса, но попробовать хотелось, хотя одновременно при мысли о таком способе он чувствовал отвращение. Сью Эллен тоже тут, смотрит, устроившись на стуле рядом с туалетным столиком, ноги ее широко раздвинуты, она онанирует, лаская себя изящным указательным пальчиком с длинным красным ноготком. Восстановленная по крохам и дополненная картинка оказывается эффективной: опавший было член снова в боевой готовности. Джей Ар близок к оргазму, физиономия его пылает и лоснится от пота. Пугающе лохматые брови то вздымаются, то нависают над глазами. Люси дышит все надсадней. Ей мало, мало, ей нужно еще. Чарли тоже наддает себе жару, надеясь не упустить кульминационный момент, вовремя сжать пальцы. И очень скоро напряжение разряжается вожделенным взрывом. Вся воображаемая компания из "Далласа" растворяется в воздухе, слившись с фактурой одеяла. Он лежит и ждет, когда восстановится дыхание, а потом надо сходить на кухню за бумажным полотенцем.

И тут Морин внезапно потянулась, и рука ее легла на живот Чарли, прямо на лужицу спермы. Она сразу же, как будто вовсе и не спала, резко садится, в ужасе уставившись на свою ладонь, ничего не понимая… Стекающая к краю ладони жидкость каплями срывается вниз. Все сильнее ощущается специфический солоноватый запах.

Чарли остается только униженно оправдываться:

— Я… знаешь… такое иногда приснится. Это все из-за сна…

Смущение на лице Морин сменяется еле заметным отвращением, которое было бы более откровенным, если бы она не знала, что Чарли смотрит на нее — будто всеми брошенный несчастный подросток. Она с усилием выдавливает одну из своих фирменных улыбок, которой пользуется крайне редко: это сердитая и одновременно прощающая улыбка, их в принципе невозможно соединить, если ты не родился Морин… Но улыбка получилась не очень убедительной, Морин не удается скрыть отвращение.

— Прости меня, — говорит Чарли, не решаясь посмотреть ей в глаза.

Он продолжает лежать, не представляя, что же делать дальше, чувствуя, как лужица скатывается с живота в постель, как миллиарды несостоявшихся младенцев растекаются по бескрайней пустыне териленовой простыни.

Морин, ничего не ответив, вылезает из кровати. В этот момент свет фар проезжающей машины врывается в комнату, и Чарли видит ее лицо, напрягшееся и грустное, без тени улыбки. Она уходит. В ванную, наверное, куда же еще, идет отмывать руку. Он понимает, что она заодно дает ему шанс ликвидировать неловкость. Времени у Чарли не так много. Он вскакивает, откинув простыню, выхватывает из корзины грязные трусы и насухо вытирает живот. Потом трет простыню, заранее зная, что все равно останется пятно, которое к утру пожелтеет, непреложное доказательство его позора.

Это все блядские проделки Сью Эллен, как же он ее ненавидит! Он нащупывает полиэтиленовый пакет, лежащий в корзинке для мусора, слава богу, пустой. Он запихивает в него трусы, крепко завязывает верх и пихает пакет в карман куртки, висящей в шкафу. Утром он от него избавится.

Когда Морин возвращается, он лежит не шевелясь, делая вид, что уснул. Именно этого от него и ждали. Со временем (при условии тактичного молчания) этот позорный эпизод будет восприниматься не так остро. Жаль только, что всякие неприятные эпизоды накапливаются, оставляют на жизни грубые рубцы, неприятные минуты мало-помалу складываются в годы. Спустя какое-то время дыхание Морин делается более мерным и шумным. Чарли прислушивается до тех пор, пока не убеждается, что она действительно спит. Сам Чарли теперь точно не сомкнет глаз, где уж тут… все его тело ликует, переполненное эндорфинами, ему хорошо.

Но постепенно где-то в глубине груди начинает набухать комок злости. Чарли чувствует, что его унизили. Он нормальный мужчина с нормальными сексуальными потребностями. Что тут крамольного? В конце концов, он имеет право… Этого бы не произошло, если бы она вела себя по-другому. Если бы не эта безнадежная сухость. Не женщина, а ледышка. При слове "ледышка" ему снова вспоминается тюбик пасты, придавленный толщей льда. Только теперь он понял глубинный смысл этой рекламы, вот тебе и морозная свежесть.

Очень осторожно, стараясь не разбудить Морин, он выбирается из-под одеяла. Черт возьми, вся пижама промокла! Он тихонько подходит к двери и выскальзывает из спальни.

Пижама прилипла к животу, гнусновато. Он думает о том, как бездарно "обсопливился", о пережитом унижении, о том, что весь мир стал неуправляемым и летит в пропасть. Инфляция. Десятичная система. Чокнутые левые.

Потом он вдруг остро осознает, что только что оскорбил собственную жену. Ему хочется забыться.

Чарли закуривает и включает телевизор. Вот они, "Выборы-79", с Дэвидом Димблби и Робином Дэем. Надо же, никаких помех, абсолютно четкая картинка. Он открывает кухонный шкаф, пытаясь отыскать хоть какую-то выпивку. Нашлось только немного "Адвоката", остался с прошлого Рождества. Он противного желтого цвета и здорово загустел, но Чарли все равно. Он наливает себе в стакан, высоченный, разрисованный сценками из девятнадцатого века: кареты, запряженные лошадками, лошадки несутся куда-то. Лошади и ливрейные лакеи совсем как живые, с каким завидным азартом эти экипажи мчатся по дороге…

Чарли усаживается перед экраном. Публика в студии очень взбудоражена. Роберт Маккензи демонстрирует кривую роста своих результатов, на его лице написано торжество и прямо-таки детская радость. Ей-богу, как можно себя накрутить…

Два часа ночи, Чарли потягивает из стакана "Адвокат". Политики от каждой партии по очереди комментируют ситуацию, кто что думает. Время от времени показывают вчерашние кадры с Тэтчер, возле одной из школ в районе Финчли[29], она там баллотировалась.

Чарли нравится, как она прикрывает глаза, изображая предельное внимание, и по-птичьи склоняет голову набок. Смешная, чуть старомодная прическа придает ей обыденный вид, очень располагающий: вроде бы она самая обыкновенная женщина. Чарли нравится ее живая мимика, постоянно изменяющееся выражение лица — отличная деталь имиджа, бьет прямо в яблочко. Очень достойная и респектабельная дамочка. Но лучше бы она никуда не лезла, только бабы им не хватало…