Читаем без скачивания Лезвие света - Андреа Камиллери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы о поцелуе?
— Не только.
Монтальбано забеспокоился.
Неужели синьор Ди Марта утаил полдела? А все обстояло гораздо серьезнее?
— А было что-то еще?
— Да.
— Можете пояснить?
— Мне неприятно об этом говорить. В общем, он схватил ее руку и потянул… ну вы понимаете.
— Да. А кроме этого?
— К счастью, нет. Но Лоредана говорит, что это было отвратительно и ужасно.
— И она совершенно права. Хорошо еще, что на этом все кончилось. А вы помните, во сколько ваша подруга вышла от вас тем вечером?
— Точно не могу сказать.
— Приблизительно.
— Смотрите, наверно, было чуть раньше полуночи, потому что после того, как ушла Лоредана, звонили часы.
Она указала на огромные напольные ходики в углу гостиной.
— Красивые, — отозвался комиссар.
Но неточные. Немного спешат.
— Да. Часы отца. Он был помешан на ходиках. У нас ими весь дом был забит. Но мне удалось от них избавиться. Оставила только эти.
— Значит, было, скажем, без десяти двенадцать?
— Возможно, без четверти.
— Не раньше?
— Исключено.
— Синьора, для нас крайне важно знать точное время, когда случилось ограбление.
— Тогда я подтверждаю: без четверти полночь.
— Спасибо. А синьора Лоредана всегда уходит от вас так поздно?
— Нет. Обычно она уходит перед ужином.
— А тот вечер стал исключением.
— Да.
— Можно узнать, почему?
— Мне нездоровилось, и Лоредана не хотела оставлять меня одну. Она очень разволновалась, но потом мне стало лучше.
— Вы живете одна? Вы не замужем?
— Замужем. Но муж — капитан грузового судна, и его подолгу не бывает дома.
— Понятно. А проясните-ка мне вот что. Синьора Лоредана была еще у вас, когда вспомнила, что не положила деньги мужа в банк? Или, может, она вспомнила об этом после того, как ушла?
— Она вспомнила, как только пришла сюда. И хотела сразу бежать к банкомату. А я предложила ей сделать это потом. Даже пришлось настаивать.
— Ах, так это были вы?
— Да. И я чувствую себя ужасно виноватой в случившемся. Если бы я ее сразу отпустила…
— Ну что вы, синьора! Как вам такое могло в голову прийти! Это всего лишь непредвиденное совпадение!
Он встал.
— Вы были очень полезны. Благодарю вас.
— Я вас провожу, — сказала Валерия.
Когда она открывала дверь, Монтальбано спросил:
— Вы знакомы с Кармело Савастано?
Он не ожидал, что эти слова произведут такое действие. Валерия побледнела и отступила назад.
— По… почему вы… спрашиваете?
— Поскольку я узнал, что ваша подруга Лоредана долгое время была невестой этого Савастано…
— А какое отношение он имеет к ограблению?
Сама того не замечая, она повысила голос.
— Совершенно никакого, синьора. Простое любопытство.
Но синьора Валерия уже вполне оправилась:
— Конечно, я его знаю. Мы с Лореданой дружим с детства. Но я давно не видела Кармело.
Монтальбано сел в машину, посмотрел на часы. Десять тридцать одна.
Тронулся.
Но вместо того чтобы двигать в комиссариат, он направился к переулку Криспи, стараясь ехать быстро. Движение на улицах было обычное.
Добравшись до переулка и встав между магазином тканей и ювелирной лавкой Бурджо, он снова взглянул на часы. Одиннадцать одиннадцать. На дорогу ушло сорок минут.
Если верить заявлениям Валерии и Лореданы, девушка проделала тот же путь за восемнадцать минут. К тому же часы Валерии спешили. Но тогда была почти полночь, а значит, машин было гораздо меньше.
Как только зашел в контору, решил проверить и позвонил Лоредане.
— Монтальбано это.
— Опять?!
— Простите, у меня к вам всего один вопрос.
— Ну ладно.
— Вы помните, во сколько точно вышли от своей подруги Бонифачо в тот вечер…
— Без четверти полночь.
Выпалила не задумываясь.
Ясное дело: едва он ушел, Валерия пересказала их беседу Лоредане.
Он вызвал Фацио.
— Есть новости?
— Кое-что.
— У меня тоже.
— Тогда скажите сперва вы.
Монтальбано пересказал то, что ему сообщил Паскуале (Фацио был в курсе отношений комиссара с сыном Аделины), потом — о своей встрече с Валерией Бонифачо, а в конце — о недавнем телефонном разговоре с Лореданой.
— Простите, — сказал Фацио. — Раз мы точно знаем, что машина Ди Марты в тот вечер не проезжала по переулку Криспи, зачем вам так нужно знать, сколько времени, по словам девушки, ей понадобилось, чтобы добраться туда с Виа Палермо?
— Ты сам подумай. Могу я написать в отчете, что знаю о том, что машины не было в переулке Криспи, со слов вора, а тот — со слов члена шайки грабителей, стоявшего на шухере? Могу я вызвать Паскуале давать показания? Нет.
— Вы правы.
— И потом, даже если бы мне чудом удалось вызвать их свидетелями, никто бы им не поверил. Да защита их в клочья порвет. Потому что они воры в законе, а значит, на них клеймо прирожденных лжецов. А те лгуны и преступники, которые законом не признаны таковыми, могут вешать всем любую лапшу на уши, и все им верят, ведь они — адвокаты, политики, экономисты, банкиры и так далее и тому подобное. Поэтому надо доказать, не нарушая правил, что Лоредана говорит неправду.
— И как нам это сделать?
— Ты пока что окажи мне одну личную услугу.
— Я готов.
— Сегодня без четверти полночь на своей машине проедешь от Виа Палермо до переулка Криспи. А завтра утром скажешь, сколько у тебя ушло времени.
— Может, лучше Галло отправить?
— Не лучше. Он долетит за семь с половиной минут, а то и меньше. Так, теперь ты говори.
— Комиссар, съездил я поговорить с Интелизано. Он дал мне имена и адрес тех двух тунисцев, что живут в Монтелузе. Им лет по пятьдесят, хорошие работники и с законом ладят; прибыли года четыре назад и получили политическое убежище.
Монтальбано навострил уши.
— Политическое убежище?
— Так точно.
— Надо узнать, как им удалось доказать, что…
— Уже готово.
Когда Фацио так отвечал, Монтальбано начинал дергаться.
— Раз готово, так будь любезен и меня просветить.
Фацио спохватился:
— Простите, комиссар, я подумал, что…
Комиссар успел уже раскаяться в своей несдержанности:
— Это ты меня прости.
— У обоих сыновья в тюрьме. Выступали против правительства. Их самих тоже было велено арестовать, но им удалось вовремя бежать.
— Не нравятся мне эти тунисцы, — заметил комиссар.
7
— Всем доброго дня, — входя, приветствовал Мими Ауджелло.
— Поздравляю, вы были правы, — ответил, улыбаясь, комиссар.
Мими изобразил изумление:
— Поздравляешь? Я тоже был прав?! Что у нас на дворе, международный день доброты? А по поводу чего я прав?
— По поводу двух тунисцев.
— В смысле?
— Они политэмигранты. Были в оппозиции. В Тунисе их сыновья сидят в тюрьме. Потому есть вероятность,
