Читаем без скачивания Обратная сторона войны - Александр Сладков

Андрей Коляда. Инженер. Его кафедра – звук и бесперебойная работа камеры. Коляда молод, худ, русоволос, ушаст, курнос, в словесных перепалках ершист и остер на язык. И, по-моему, его острота, неуступчивость – та самая система защиты, которую молодые люди берут на вооружение, когда едва набирают вес в коллективе. В работе Коляда подвижен, в быту уютен. Голос у него писклявый, но нам хором не петь, нам снимать. И поэтому все хорошо.

Я. Я… Ну, вы меня знаете! Высокий голубоглазый блондин с объемными бицепсами и вьющимися волосами. Шучу. Я худ. Длинный нос (кривой и с горбинкой) соперничает с выступающим вперед кадыком. Я даже немного похож на Кису из «Двенадцати стульев» в исполнении актера Сергея Филиппова. В молодые годы, естественно. Стрижка у меня «а-ля воин-контрактник», с топорщащимся на затылке клоком волос. Да, еще у меня большие уши. Висящая на узких плечах майка, вздувшиеся на коленках штаны. Я бывший офицер, взяли меня в репортеры недавно, и мне есть кому что доказывать. Я неусидчив, желчен и абсолютно не перевариваю конкурентов. Поэтому влеку за собой группу по непроторенному пути, непременно заглядывая по пути во все будки с надписью: «Не влезай, убьет!»

Наш довесок, наша вынужденная попутчица, американка, приехала прямо в аэропорт. Пожилая тетя, худая, как велосипед, в черном платье и с ноутбуком (надо же, в 94-м году!). Официально – специалист по этносу Северного Кавказа. Конечно! Знаем мы таких специалистов! Из Центрального разведывательного управления. Какой же кретин сейчас по собственной воле рискнет дунуть в Чечню? Поговорки собирать и предания… Ага! Местá дислокации войск, расположение штабов и складов… Мы-то ладно, как говорят в армии, у нас «судьба такой!».

Владикавказ. Встречают двое. Одному лет тридцать, другому сорок. Везут в Ингушетию, в Малгобек. Старая квартира на третьем этаже. Дом обшарпанный внутри и снаружи. Успокаивают: «Только переночуете, а завтра перебросим в Грозный».

Квартира явочная, что ли? Пара комнат. Мебель советская, поблекший лак. На кухне даже тараканов нет. Кто здесь последний раз ночевал? «Может, перекусить чего найдем? Есть тут у вас рынок или магазин какой-нибудь?» – «О! Это не проблема!»

Ну, а дальше… Мы-то не пили. А вот наши опекуны… Через час один, помоложе, барабанил что есть силы по дну перевернутой грязной кастрюли (мы в ней сварили курицу), другой приставал к американке, предлагая то потанцевать, то пойти с ним прогуляться. Старушка вяло отказывалась. Еле утихомирили артистичных джигитов.

Мой опыт общения с кавказцами минимален. В военном заведении, что я оканчивал, учились армяне, грузины, азербайджанцы… Какая нам была разница? Все общее, никаких привилегий и льгот. В папахах никто не ходил. Равняйсь! Смирно! И так далее. Помню, кто-то из горцев обратился к начальству: можно, мол, усы отпустить, типа у нас в народе так принято. Разрешили. Все, больше никаких чаяний и желаний. А тут, в новой России, всяк своеобразен. Каждый народ про свои обычаи вспомнил, про независимость. Вот и Чечня тоже. Опальный президент Дудаев, однокашник моего папы по Военно-воздушной академии имени Гагарина, заявил: «Отсоединимся, и будет у нас Кувейт!» Я не гостил в Кувейте. Возможности не было. Служил в армии, когда Саддам Хусейн из Ирака зачем-то в этот Кувейт полез. Американцы его щелкнули по носу. А у меня впереди Чечня. Сейчас вот общаюсь с ее соседями – ингушами. Наблюдаю за традициями, нравами. Ничего необычного и неординарного. Так же пьют, как у нас, так же веселятся и пристают к бабам. Ну, не только к старушкам, наверное. Вообще, двое наших сопровождающих странноваты. Я толком не понимаю… Они нам помогают, но… В чем их интерес?

А вот водила у нас классный. Мурат из станицы Орджоникидзевской. Тоже из Ингушетии. Веселый усач. Вылитый Омар Шариф! И человек – ну просто прекрасный! Каждая реплика, что называется, «с мясом» – полна смысла.

Мы в Чечне. В станице Знаменской. В штабе революционного антидудаевского движения. Оппозиция. Судя по всему, ее боевое крыло. Вооруженные люди по всем дворам. Какие-то командующие, главнокомандующие… Сам черт ногу сломит. Кто бродит с АК за спиной, кто на гитаре играет, кто семечки во рту шелушит. Большинство – в камуфляже. С брезентовыми подсумками на ремнях. Лидер оппозиции – Умар Автурханов. Беседуем. Ну, никакого впечатления. Я так и не понял, что, зачем… Одна мысль: «Дудаев – плохо». А что тогда хорошо? Или кто хорошо?

Наш ингушский водитель Мурад с дочкой

Чечня, Знамения. Пророссийская оппозиция

Переезжаем в Толстой Юрт – там Хасбулатов. Несостоявшийся политик федерального масштаба. Только из тюряги, после неудавшегося бунта в Москве. Еще хуже. Просто амеба. Голос женский, слова – бред какой-то. А вот Ваха, чеченец, у которого мы остановились в селе, – это человек! Гостеприимство, юмор и мысли внятные: «Ребята! Не нужно нам никаких революций! Надо, вон, хлеб сеять! Картошку копать! Война будет – ни хлеба, ни картошки! Где тогда взять?»

В Толстом Юрте у Дома культуры – большой митинг:

– Пенсий нет, школы не работают!

– Дудаев нам сказал: собирайте в лесу шишки, продавайте – вот вам и пенсии!

– Мы с Россией хотим жить, а Дудаев не хочет! Все баламуты в Грозном сидят!

– Грозный брать? Нет, как его брать, там же мои родственники, друзья… Дудаев сам скоро уйдет!

В тени у забора сидят старики. Все в шляпах. Я-то думал, на Кавказе папахи! А тут, погляди, шляпы! Ну прям Сицилия! Палермо! Рядом со стариками, на корточках, мальчик с автоматом Калашникова. Рад, наверное, что революция. В школу ходить не надо. На солнцепеке стоит БТР, перед ним вооруженный полный мужчина. Тапочки, треники с коленными пузырями, рубашка навыпуск. Стоит, в задумчивости чешет низ объемного живота. Часовой.

На поляне за Домом культуры полно вооруженных людей. Возраст – от пятнадцати до пятидесяти. Человек двести. На окраине вздымается пыль столбом. Машин пять! Мчатся! Из окон – пулеметы и даже зачем-то гранатометы. Если пустить гранату «РПГ-7» вот так, из кабины, пассажирам каюк, а салон реактивной струей так раздует! Как солдатскую флягу с водой на морозе. Впереди всей колонны джип «Вранглер» со снятым тентом. Тоже стволы в разные стороны. Дружественные боевики. Спешиваются. Один из них, главный, опережая охрану, проходит мимо нашей камеры. Гантамиров. Красавец! Коричневая кожаная жилетка, брюки, на боку в кобуре пистолет. «Макаров». Ни разу в жизни, ни сейчас, ни потом, где бы я ни видел и ни встречал – Гантамиров никогда не выглядел потухшим, хмурым или растерянным. Ни в Грозном, когда он был мэром. Ни в клетке, потом уже, в зале суда, когда ему предъявляли растрату бюджета. Ни еще позже, во время последнего штурма Грозного в двухтысячном. Всегда уверен в себе, элегантен, с белозубой улыбкой. Сейчас Гантамиров краток: пять-шесть фраз на чеченском. Инструктаж. Кто головой кивает, кто жует жвачку, кто смотрит в сторону. Но все внимательно слушают. Короткое интервью с Гантамировым:

– Будете брать Грозный?

– Силы накопим, возьмем.

– А зачем?

– Ну хватит уже, наверное, Дудаеву править?!

Беслан Гантамиров

Возвращаемся в Осетию. Перед этим оставляем американскую бабушку в Знаменской. Она вроде как обычаи оппозиции желает изучать. На футбольном поле гудит «Ми-8МТ». Ничего себе, «граждане, возмущенные дудаевским беспределом»! У них и вертолеты есть! Снимать запретили. И мы, конечно, сняли. Тайком. Все ясно. Видать, Москва не хочет, чтоб в Чечне правил Дудаев. Но, видимо, как-то стесняется это сказать всем. Помогать помогает, Автурханову и Хасбулатову, но… тайком. А чем они лучше-то? Чем их власть будет отличаться от Дудаевской? Верностью? Так Хасбулатова только-только из Белого дома выдавили! Год назад! Как мятежника! Танками обстреливали! А если он здесь бунтовать начнет?

Теперь самое время обратиться к профессиональной классике. Давать слово одной только стороне – это нечестно. Это в учебниках по журналистике пишут. Вот бы так во время Великой Отечественной! Месяц у генерала Чуйкова поработал, в Сталинграде, месяц у фельдмаршала Паулюса. Или в Афганистане – у командарма Громова, потом к полевому командиру Ахмад Шаху Масуду, из Кабула в Панджшер переехать. Нет, долой ерничество! Будем хрестоматийны. Едем в Грозный. Вниз от Толстого Юрта через аэропорт «Северный» прямо к резиденции Дудаева. На центральной площади – БТР. Точно такой же, как мы видели час назад у оппозиции. Толпа народа. И здесь все с автоматами. Кто-то на газоне молится. Там же, но чуть ближе к зданию республиканского Совмина, человек сто исполняют зикр. Танец такой. Обряд. Одни мужики. Бегают друг за другом по кругу, потом встают плечом к плечу и хлопают в ладоши, переминаясь с ноги на ногу. И гортанно так припевают. Эмоциональная подзарядка. Иногда в центре круга в пляс пускается дедушка с седой бородой и в тюрбане. В руках у него зеленый чеченский флаг. Эмблема – волк, воющий на луну. Такой же развевается над дворцом Дудаева.