Читаем без скачивания Пройти сквозь стену - Н. Аббре

Марина вернулась к Олегу с большим количеством продуктов. Пока он мылся, брился, переодевался, она накрыла столик на колесиках и привезла его к постели, рядом с которой уже стоял чистый и прекрасный Олег. Он поел, посмотрел на Марину, как сытый удав на кролика. Молодой человек усмехнулся и лениво подполз к ней по постели, затягивая ее все сильнее и сильнее в свои могучие объятия. Она потонула в его ласках, страсти и любви, что ей и нужно было.

А Владимир Дмитриевич два раза на один сигнал светодиода никогда не реагировал.

Лиза приехала из салона через четыре часа к Олегу, но он был, как сытый кот, и ему уже ничего не нужно было. Тогда Лиза развернулась и уехала к себе домой, а потом в цирк, где давно не была. Олега Марина не завоевала, а лишь удачно использовала в нужном направлении.

Владимир Дмитриевич завершил разработку прибора Жалость. Марина вызвалась испробовать его на Олеге. Владимир Дмитриевич по этому поводу только усмехнулся. Марина пришла к Олегу с большим полиэтиленовым пакетом, в котором хаотично лежали вещи, и сказала, что ее выгнал Владимир Дмитриевич, узнав о том, что они были вместе. Она тайком посмотрела на показатели на приборе: жалость в Олеге только слегка вздрогнула и остановилась. Марина добавила, что шеф ее прогнал без средств — к существованию. Показатели прибора опустились ниже плинтуса. Жалость у Олега не появлялась, напротив, в нем возникла ненависть к тому, что она ему несет неприятности.

— Марина, шла бы ты к своей матери в такой ситуации!!

— А ты меня к себе не возьмешь? — спросила Марина с наивностью, доза которой превышала допустимые нормы.

— Ты хочешь меня столкнуть с Владимиром Дмитриевичем и оставить без работы?! — завопил Олег без всякой жалости.

Вот тут Марина рассердилась, включила прибор на Жалость и направила его в сердце Олега со стороны спины, поскольку он от нее отвернулся. Она была хладнокровна!

Состояние ее зашкалило, и она впала в воспоминания…

…Солнце светило! Мороз, но до чего хорош мороз во второй половине февраля! Мороз с привкусом весны. Птицы веселее летают. Деревья в снежных кружевах. Да, что там, весна приближается. А весной все кошки — кошки. Коготки у них отрастают, как у Марины. Кошмар заключался в том, что она выглядела вполне взрослой дамой, не вешать же ей было на себе объявление о том, что она молодая девушка?! Вот поэтому и пошла она — учиться на парикмахера.

Работа оказалось настолько связанной с химическими составами всех мастей, что она была не рада своему выбору. Хорошо быть парикмахером, когда много клиентов, тогда она чувствовала деньги, а, в общем, работа оказалась тяжелой во многих отношениях. Уставали ноги, не выдерживали руки, болели уши от признаний клиентов. А Марина, что психолог? Марина думала, что Олег будет возить ее на машине, а она вся из себя будет выходить из подъезда и садиться в машину у подъезда! Не тут-то было! Это его возили разные полицейские машины или он ездил на своей машине, но на Марину у него времени не было. Марина ходила с прической, пиком которой была коса, заплетенная из конского хвоста. Да, такая она! Вне моды. У нее был редкий по нынешним временам стиль.

Олег в то время влился в полицейскую среду, словно среди нее вырос. Он был на своем месте. Его тело налилось мышцами, он уже не был худым, а таким, как надо. Его уважали за внешний внушительный облик, и за способности в работе. Мало того, Олег мужал быстрее Марины. Ему нужна была женщина. Он выдержал месяц игры во влюбленность к девушке, но не больше. Большие, взрослые женщины крутились вокруг него табунами, а сексуальное желание он получил от невысокой, но энергетически сильной девушки.

Марина, обидевшись на мать, ушла к Олегу. Она еще не научилась все в доме делать быстро и без слез обид, и жалости к самой себе. Как-то она проснулась, перевернулась, включила телевизор и стала смотреть фильм. Потом встала, легла в ванну, потом сушила волосы, красилась. Туда — сюда, день прошел, только и сделала, что дошла до мастерской, и еду не готовила. И зачем Олег ушел от родителей? Его мать так отлично готовила! Марина сглотнула слюну и побрела на кухню. Дойдя до кухни, она взяла огурец, разрезала его вдоль, посолила, села за компьютер и стала болтать в форуме.

Тут и Олег пришел, а кушать в доме — нечего.

— Марина, у тебя есть, что поесть?

— Ты на машине? Съезди к матери и поешь у нее.

Мужчина, как по команде развернулся и хотел, было поехать к матери, но передумал.

— Я не могу ехать к матери!

— Вот и готовь сам, я обувь в ремонт сдавала.

Марина проливала слезы лужами, и сама их вытирала, и возвращалась к себе домой. Она сидела перед стертыми носками сапог и каблуками, и только что не рыдала. Она вспоминала слова матери, о том, что обувь есть для улицы, для машин, для помещений. Она иногда покупала обувь на тонкой подошве и на высокой шпильке. Сапоги такого пошива все одноразовые, как говорила мать, в них пройдешь раз по асфальту и в ремонт. Идти в мастерскую ей страшно не хотелось, но и ходить в таких сапогах было нельзя. Покупать новые сапоги? Хотя за суммарный ремонт обуви она как раз отдаст столько денег, что хватило бы на новые сапоги, такие, какие мать носит и носит без единого ремонта. Мать всегда рассчитывала на себя и практичность в обуви и одежде.

Погоревала девушка над последними сапогами без шпильки, кожаными, высокими, у которых каблуки стерлись под углом, словно они дешевые. Дешевые сапоги так не стираются, они выносливые, а на эти сапоги она столько нервов положила и денег, а они оказались для богатых: носила неделю — выброси. Слезы то набегали, то высыхали, так проскочило часа три. Наконец, она все сапоги свернула и засунула в большой пакет, и, всхлипывая от жалости к себе, пошла в ремонтную мастерскую.

Ах, эти высокие каблуки! Но как на них ведутся мужчины! Так думала Марина, семеня в сапожках на высоченных каблуках, со скрытой платформой. Что делать, если ее рост был мал, а она постоянно заглядывалась на высоких парней. Вот опять она дружила с молодым человеком, который был выше ее на полторы головы. Из-за этого она с утра до вечера ходила на высоких каблуках. Это не жизнь, а сплошной цирк. Стоило ей снять обувь на каблуках, как она становилась крошечной девушкой, вечным подростком. Но, если она надевала обувь на каблуках, она, словно взлетала вверх, туда, куда ей природой путь был заказан.

Девушка постоянно задавала дома один вопрос:

— В кого я такая маленькая? Вы, вон какие большие, а я?

Слезы накатывались на ее глаза от отчаянья. Годы шли, но ее рост существенно не изменялся. На вид она становилась плотной, сильной девушкой. Она понимала, что с такой внешностью парней не завоюешь, да и подружки ехидничали на все лады. Тогда она стала худеть, истязать себе голодовками. Зрительно ее фигурка стала пропорциональней, но в ней исчезла обыкновенная сила. Она стала хрупкой девушкой. Нормальную сумку с учебниками с трудом поднимала. Любой вес стал для нее наказанием. Плюс был один, она легче взлетала в обувь с каблуками, и ходила в них, чтобы никто ее не считал низкого роста.