Читаем без скачивания Вернись ради меня - Коринн Майклс

Я фыркаю:

– Я бы делал точно так же. Но тебе все же стоит слушать маму.

– Обещаешь не говорить ей?

Я поднимаю руку, двумя пальцами показывая знак мира:

– Слово скаута!

Не то чтобы я когда-то был скаутом. Черт, я почти уверен, что клятву они дают не так.

Хэдли подходит ко мне ближе, глядя на груду дерева, лежащую в стороне.

– Ты хочешь снести амбар?

– Нет, починить. Мне нужно снять все поврежденные доски, чтобы потом заменить их новыми.

– Можно мне посмотреть?

Эм-м. Не очень понимаю, что делать в такой ситуации. Она семилетка, с которой я знаком лишь по той причине, что нашел ее травмированной у себя на дереве.

– Не думаю, что твоим родителям это понравится.

Она пожимает плечами:

– Папе все равно, пока я не путаюсь у него под ногами.

– Что насчет мамы?

Хэдли поджимает губы и пинает землю.

– Может, ты спросишь у нее?

Ага, ни за что. Вряд ли это удачно стыкуется с моим намерением избегать Элли.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Но мы же друзья! – возражает малышка.

– Конечно… – я правда не понимаю, как выпутаться из этой ситуации. – Но у меня много работы и нет времени, чтобы ходить к твоей маме.

– Пожалуйста, Коннор! Ты мой единственный друг. Я не буду мешать, обещаю. К тому же что, если ты поранишься? Кто позовет на помощь?

Хэдли скрещивает руки на груди и самым очаровательным образом надувает губы.

Боже, теперь я понимаю, почему взрослые мужчины не могут отказать своим дочерям. Девчонки знают, как добиться своего. Я видел подобное у Арабелль и Лиама. Она вила из него и всех остальных «морских котиков», которых знала, веревки.

– Уверен, со мной ничего не случится.

– Но как ты можешь это знать? – не сдается Хэдли.

И как я постоянно влипаю в подобные ситуации?

– Вероятно, никак.

– Видишь! – она оживляется. – А я могу помочь. Я хорошая помощница. Так ты спросишь у мамы? Ну пожалуйста! Она скажет тебе «да». Таковы правила: когда один взрослый просит о чем-то, другой не может сказать «нет». Кстати, я один раз помогала чинить забор и делала все сама. И тебе с амбаром помогу!

Это такая плохая затея. Я понимаю это, но все же почти готов согласиться, потому что так я увижу Элли. Может, я найду в ней какой-нибудь изъян. Нечто, что сделает ее менее манящей. Нечто, что даст мне понять: та ночь – лишь плод моей разыгравшейся фантазии и в реальности все было совершенно не так. Если мне удастся изменить собственное восприятие этой истории, возможно, я перестану проигрывать воспоминания о ней снова и снова.

Я себя обманываю. Мое желание увидеть Элли не имеет ничего общего с поисками недостатков в ней. Все дело в ней самой. В женщине, которая спасла меня в ту ночь, когда я был на самом дне. Я хочу заглянуть в ее голубые глаза и запустить пальцы в ее длинные каштановые волосы. Хочу узнать, пахнет ли она до сих пор ванилью. Я гребаный дурак, который никак не может прекратить об этом думать.

– Ладно, но если она скажет «нет», ты должна пообещать, что послушаешься.

Хэдли с визгом обнимает меня за талию:

– Спасибо, Коннор! Ты самый лучший друг на свете!

О боже, эта малышка однажды разобьет мне сердце.

7. Элли

– Мама! – я слышу крик Хэдли с улицы и вскакиваю.

Кевин спит, и невозможно предсказать, в каком он будет настроении, если его разбудить. Он вернулся около получаса назад, уставший и уже злой. Каким-то неведомым образом мне удалось его уложить. Недаром ведь говорят: не буди лихо, пока оно тихо.

Я бросаюсь к двери, чтобы остановить Хэдли, и в этот момент вижу его.

Коннор Эрроуд снова передо мной. На нем узкие джинсы и облегающая серая рубашка. Его волосы откинуты набок – так, будто он только что провел по ним пятерней. А еще у него небольшая щетина, которая очерчивает его челюсть. Он выглядит как воплощение греха, секса и всех прочих вещей, которых я не должна желать.

Коннор подходит ближе, держа Хэдли за руку, и лениво улыбается:

– Я нашел эту милую девочку возле своего амбара и подумал, что она твоя.

Мое сердце бешено бьется, но я тоже пытаюсь выдавить улыбку:

– Конечно.

– Мам, Коннор хочет кое-что у тебя спросить, – вмешивается Хэдли. Она смотрит на него снизу вверх горящими от радости глазами.

Я снова поражаюсь тому, насколько они похожи, и чувствую, как ноет в груди. Возможно ли, что они родные отец и дочь? И поменяется ли что-то, если это правда так?

Поменяется, конечно. Тогда ничто не будет связывать нас с Кевином, и как знать, может, он не станет нас искать.

А может, станет только хуже. Он слетит с катушек и начнет творить бог весть что.

Если его отцовство гарантирует Хэдли безопасность, то я не имею права подмечать то, что может быть лишь плодом моего воображения.

– Ты хотел что-то спросить? – обращаюсь я к Коннору.

– Ну Хэдли снова зашла в гости и поинтересовалась, нельзя ли ей иногда тусоваться у меня… Не знаю ваших правил в семье и насколько тебя это устраивает. Я собираюсь чинить амбар, потом возьмусь за дом и так буду приводить все в порядок следующие полгода. Малышка любезно вызвалась следить, чтобы я не упал или не остался без помощи в случае чего.

Я понимаю, что он все еще что-то говорит, но мой разум больше не в состоянии обрабатывать информацию после новости о сроках его пребывания здесь.

– Полгода?

– Это обязательный срок моего нахождения на ферме, – раздраженно говорит Коннор. – Каждый из моих братьев, включая меня, должен пожить здесь, и только тогда мы сможем получить ферму для продажи.

У меня сводит живот. Полгода жизни по соседству с ним. Целая вечность моих попыток не давать мыслям уплывать в неведомые дали. Полгода попыток скрыть его от Кевина.

Мне хочется воздеть руки к небу и закричать от отчаяния. Я должна оградить Хэдли от Коннора. Не из-за Кевина. Если она привяжется к нему, это только навредит ей, когда придет время бежать.

– Вот это да, многовато работы на такой срок, – выдыхаю я и перевожу взгляд на дочку: – У тебя тоже много школьных заданий и работы по дому.

– Но… – ее губы дрожат. – Я люблю помогать, обещаю, от меня не будет никаких проблем.

– Какого черта здесь происходит?! – грохочет позади низкий голос Кевина.

Ужас разливается во мне