Читаем без скачивания Великая замятня - Фаттей Шипунов

Земельная неурядица хотя и тлела давно, но все же как-то гасилась и законами, и негласными нравственными устоями жизни народа. Иван III, Василий III и Иван IV, несмотря на давление владельцев белых земель, узаконили исконные права крестьян и даже их расширили, облегчив переход и отделив поземельные долги от частных. При уплате земельной пошлины крестьянин имел право переходить на новую землю, если даже не возвращалась ссуда, иск на которую подавался обыкновенным порядком. Не обрабатываемая крестьянином земля называлась «дикой пасмой», то есть мертвой пустошью, а крестьянин без земли именовался бобылем, бездомным, бесприютным человеком. Дом и земля были равнозначны и неотделимы в сознании людей. И грех великий был тогда, когда земля находилась «в пуста», а крестьянин был безземельным. То был основной, неписаный нравственно-духовный крестьянский и земельный закон. И тем держались и крестьянский мир, и Московское государство, и тем же завершилось окончательное побеждение над ворогами с востока и запада.

Принято считать, что Смутное время началось в начале XVII века, а судя по земельной неурядице, так значительно раньше, еще в последней четверти XVI века. Иван IV, затеяв опричнину, усилил уход крестьян в холопство за счет разорения сел и деревень. Тогда «Русскую правду» почти забыли и продажа «закупов» и «залогов» стала законом, крестьянин начал переходить из рук в руки как частная собственность. Он стал нести два тягла: государственное и вотчинное. Большая часть крестьян перестала пользоваться правом перехода. Недовольные убегали или их вывозили землевладельцы, заплатив за них «пожилое», становясь их владельцами.

Царь Федор Иоаннович, по чьей-то подсказке, издал указ о кабальных холопах, которые записывались в холопьи крепостные книги. Но указ оговаривал, что господин не мог ими распоряжаться как своей собственностью. Тот же государь приказывал разыскивать крестьян, бежавших в течение пяти лет, и водворять их на место прежнего жительства. Но крестьяне продолжали бежать с земли, и она все больше запустевала, а крестьянские хозяйства разорялись. Не только продажа земли, но и крестьян становилась просто откровенной. В 1600 году боярским приговором все обедневшие и разорившиеся крестьяне отдавались в холопство. В 1601 году Борис Годунов, видя такой разор сельского хозяйства, издал указ, запрещавший забирать крестьян в имения бояр, но разрешавший в Юрьев день да две недели спустя их вывоз дворянами и сотниками — не более 1—2 человек враз от одного землевладельца к другому. А год спустя новый указ запрещал переход крестьян от мелкого поместья к крупному и переход их из общины в общину и к другому владельцу. Крестьянин прикреплялся к земле без права на ее собственность. Но это прикрепление касалось только тягловых крестьян, то есть домохозяев: члены их семей оставались свободными. Продолжался заман крестьян крупными землевладельцами по «ссудным записям». Земля в центральных областях Московского государства становилась в основном беспризорной, какой-либо системы хозяйства на ней уже не было, неурожаи повторялись каждый третий год. Малейшие природные невзгоды превращались в народную беду. Защитника и сберегателя земли от таких невзгод не стало. В 1601—1603 годах все лето шли дожди, хлеба не вызревали. На Успение Богородицы 28 августа 1601 года мороз прихватил зерновые. Голод усугубился холерой. Борис Годунов приказал выдать многочисленным холопам отпускные. Но эта мера не спасла положение: холопы пополнили многочисленные разбойничьи шайки.

Положение ухудшалось, деревни пустели, грабежи усиливались, ложь свирепствовала. В 1607 году Василий Шуйский отменил холопство тех, кто прослужил менее полугода. И как перед нашествием монголо-татар в XIII веке, опять появилось еще более страшное: ни служилый человек, ни крестьянин никогда еще не подвергались такой напасти, что сегодня или завтра они окажутся без земли и не воспользуются плодами своего труда, не уберегут род свой. Расстройство системы землевладения и землепользования было полнейшее. В этих условиях ни о каком продуктивном земледелии не могло быть и речи, его упадок был повсеместный. Перелог господствовал. А следом появилась такая нужда, что люди гибли целыми деревнями и умирали по обочинам дорог в поисках пропитания. И не будь бессмертного подвига Авраамия Палицына, вывезшего на площади Москвы на бесплатную раздачу хлеб Троице-Сергиевой лавры, — не устоять бы ее жителям от полного вымирания. Государство, созданное с таким трудом, неимоверным напряжением в течение веков, катилось к гибели. Оно держалось на волоске и теми окраинными уездами и волостями, которые были слабо затронуты смутою. К таким, например, уездам относился Галицкий, где в 1616—1617 годах пашня превышала перелог в 4 раза, что говорило о поддержании здесь паровой зерновой системы земледелия. Таких уездов было мало, но ими держалось то Отечество!

И именно из тех уездов пошел крестьянин-старожилец в ополчение Минина и Пожарского, оставив землю, заботу о ней женам, сестрам да подросткам-сыновьям. Стены Москвы увидели того, кто был извечным сидельцем-собственником на Вологодской, Ярославской, Костромской, Нижегородской, Белозерской, Тверской и других землях. Земский собор, призванный создать новую Российскую государственность после Смутного времени, имел многие голоса крестьян из тех земель, и они в основном решили судьбу Отечества.

Первым делом вновь созданного правительства стало восстановление порушенного крестьянского строя. Оно считало, что только «прожиточное и семьянистое» земледельческое население составит оплот государства и предохранит от прихода «всяких воинских людей». Из скудных сбережений давались на обзаведение ссуды деньгами и зерном, оказывалась помощь при падеже скота, неурожае, пожарах. Поддержанное правительственными мерами началось движение крестьян на юг, за Оку, в сторону Воронежа, Дона и Сейма. Указом от 7 февраля 1628 года разрешалась продажа по цене полторы десятины за рубль «порозших земель» в вотчины «боярам и приказным людем и мочным гостем», то есть всем, имевшим право владеть землею. Законом 1641 года разрешалась раздача участков порожних земель на льготу сроком на 15 лет с обязательством расчистить и завести хлебопашество. Взятый участок после 15 лет становился собственностью лица, его возделывавшего.

И пошло так-то. Шаг за шагом правительство настойчиво призывало население к возобновлению хозяйственной работы, и крестьяне возвращались на покинутые ими земли. Главный глас того времени: чтоб земля «из пуста в живущее выходила». Она повсеместно отдавалась в пользование как служилым, так и тяглым людям. Правительство издавало законы о правах владения землею. В них указывалось, что земля должна принадлежать тем, кто получил на нее соответствующие документы. Никто не имел права выдать такой документ, кроме правительства. Было установлено два вида служилого землевладения — вотчинное и поместное. Появилось и землевладение гостей и ямщиков. Но основным землевладением полагалось черное — крестьянское. Оно было и хуторским, и надворным, и общинным. И сколько земель принадлежало тем владельцам крестьянским? Трудно сказать. Но одно ясно: помнился народный озноб — всего-то минуло несколько десятилетий после Смутного времени. Потому и береглась земля крестьянину, а там, где он обильно полил ее потом в тяжком труде, подняв ее плодородие и обустроился, — она негласно считалась его собственностью. И руку на нее никто не смел поднять!

Все эти меры привели к тому, что к середине XVII века «живая» пашня уже составляла около половины возделываемой земли, то есть восстановилась типичная паровая зерновая система — трехпольная. И только по северным и восточным окраинам сохранялась ляденая система, то есть переложная (лесопольная). К этому времени сложилась и определенная система землепользования. «Государева десятинная пашня» (земля большого дворца) пахалась вольнонаемными людьми за плату, установленную в разряде. Она обрабатывалась крестьянами как повинность или отдавалась им на разных условиях «за малой выгодностью». Иногда повинность заменялась оброком — вносился «посопный хлеб» натурою или деньгами в отдельных местах. Такая пашня в основном существовала в центральной части — близ Москвы. Боярская пашня принадлежала служилым людям и пахалась крестьянами или реже холопами, «деловыми людьми». Монастырская или владычная пашня обрабатывалась крестьянами того села или деревни, вокруг которых она находилась, или монастырскими «детенышами». Имелись и холопские земли, как было, например, в вотчине князя Хованского в Суздальском уезде. Но большая часть земли принадлежала крестьянам и обрабатывалась ими. Размеры крестьянской пашни при однолошадном хозяйстве носили название обжи или выти — 10—15 четей, или 5—7,5 десятины, в поле и на всех угодьях—15—22,5 десятины. А трехлошадное хозяйство именовалось «сохой». Для сравнения укажем, что запашка для дворцовых вотчин составляла в среднем 3,3 десятины на двор, монастырских — 23 и служилых — 6 десятин.