Читаем без скачивания Ленин (Глава 4) - Дмитрий Волкогонов

Заместитель группы палачей Г.Никулин в 40-е годы с

378

возмущением писал, что П. Ермаков "неприлично присваивает" себе главные заслуги в расстреле. А Ермаков действительно писал (к негодованию других "расстрельщиков", которые сами претендовали на первенство) в своих воспоминаниях: "Я с честью выполнил перед народом и страной свой долг принял участие в расстреле..." Он утверждал, что лично сам застрелил царя, императрицу, царевича Алексея и одну из царевен...

В воспоминаниях Я.М.Юровского, написанных в 1922 году (но оставшихся на долгие десятилетия в секретных фондах), говорится, что "пока (курсив мой. Д.В.) не было никакого определенного решения из центра" о судьбе семьи царя, он, как вновь назначенный комендант ,Дома особого назначения", навел там порядок, ужесточив режим107. Например, императрица "позволяла себе часто выглядывать в окно и подходить близко к окну. Однажды Александра Федоровна позволила себе подойти к окну. Она получила от часового угрозу ударить штыком..."108.

Юровский пишет, что "16 июля 1918 года часа в два днем ко мне в дом приехал товарищ Филипп и передал постановление Исполнительного комитета о том, чтобы казнить Николая... Ночью приедет товарищ, который скажет пароль "трубочист" и которому нужно отдать трупы, которые он похоронит и ликвидирует дело...". Рассказ Юровского детален, обстоятелен: он себя чувствует революционным героем.

"...Вызвав внутреннюю охрану, которая предназначалась для расстрела Николая и его семьи, я распределил роли и указал, кто кого должен застрелить. Я снабдил их револьверами системы "Наган". Когда я распределял роли, латыши сказали, чтобы я избавил их от обязанности стрелять в девиц, так как они этого сделать не смогут. Тогда я решил за лучшее окончательно освободить этих товарищей от участия в расстреле, как людей не способных выполнить революционный долг (вот она, извращенная психика! - Д.В.) в самый решительный момент... В половине второго постучали. Это приехал "трубочист". Я пошел в помещение, разбудил доктора Боткина и сказал ему, что необходимо всем спешно одеться, так как в городе неспокойно и я вынужден их перевести в более безопасное место.

В 2 часа (ночи) я перевел конвой в нижнее помещение.

379

Велел расположиться в известном порядке. Сам - один - повел вниз семью. Николай нес Алексея на руках. Остальные, кто с подушкой в руках, кто с другими вещами, мы спустились в подвальное помещение... Александра Федоровна села, Алексей тоже. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была маленькая. Я объявил, что Исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил и скомандовал: "Стрелять!".

Первым выстрелил я и наповал убил Николая. Пальба длилась очень долго... Мне долго не удавалось остановить эту стрельбу, принявшую безалаберный характер. Но когда мне удалось остановить эту стрельбу, я увидел, что многие еще живы. Например, доктор Боткин лежал, опершись локтем правой руки, как бы в позе отдыхающего. Револьверным выстрелом с ним покончил. Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была еще и Демидова. Тов.Ермаков хотел окончить дело штыком. Но, однако, это не удалось. Причина выяснилась позднее (на дочерях были бриллиантовые панцири вроде лифчиков). Я вынужден (заметьте, "вынужден"! - Д.В.) был по очереди расстреливать каждого. К величайшему сожалению, на вещи обратили внимание красноармейцы, которые решили их присвоить..."109

Трудно что-нибудь добавить к этому жуткому рассказу. Но мы скажем лишь то, что говорили сами участники убийства. Вот что добавляет Г.П.Никулин (зам. Юровского) в своем рассказе:

"...Перед расстрелом Юровский, значит, произнес такую фразу: "Ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому вы приговорены к смерти". До них даже не дошло, понимаете, в чем дело, потому что Николай произнес только: "А!" А в это время залп - один, второй, третий... Кое-кто был... не совсем окончательно убит. Ну, потом, значит, пришлось кое-кого дострелить... ...Анастасия и эта... закрылась, вот, подушкой - Давыдова... пришлось подушку, значит, сдернуть и пристрелить ее. Да... А мальчик был тут же сразу... Ну, правда, он долго ворочался, во всяком случае, с ним, с мальчиком, было покончено... ...Я, например, считаю, что с

380

нашей стороны была проявлена гуманность... я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив... ...Я не думаю, чтобы все-таки Урал сам, понимаете, принял на себя такую ответственность расстрела без санкции или хотя бы без молчаливого согласия Ленина, Свердлова или кого-нибудь из руководителей..."110

А вот что можно добавить из воспоминания екатеринбургского большевистского руководи-теля участника расстрела И.И.Радзинского:

"...Я знаю, все подробности знаю. Стрельба беспорядочная шла. Вот Михаил Александрович Медведев, я знаю, мишенью избрал Николая. Так что он все в Николая стрелял.

...Ну, приводится приговор в исполнение, на это событие смотрели как на обычное... потом, конечно, начинаешь осознавать историческое значение... (Заметьте: "событие обычное". К убийствам, расстрелам быстро привыкли. Они стали нормой новой жизни. Ведь эти же участники трагедии незадолго до расправы с семьей царя без всякого суда расстреляли князя Долгорукова, генерала Татищева, графиню Гендрикову, Шнейдер, сопровождавших Романовых.)

...Вообще говоря, очень неорганизованно это было. Вот, например, Алексей 11 пуль проглотил, пока наконец умер. Очень живучий парнишка...

...Митинг после организовали. Обывательщина пришла... Голощекин, когда выступал на митинге, вдруг сказал "от Николая до малого", чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла... На заводах известие было принято с подъемом. В частях Красной Армии вызвало большущий революционный подъем"112.

А вот что возьмем дополнительно из воспоминаний М.А.Медведева (Кудрина), написавшего на первом листе: "Для истории. Не для печати. Член КПСС с 1911 года".

"...Романовы совершенно спокойны - никаких подозрений... Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него... Царица перекрестилась. Юровский на полшага выходит вперед и обращается к царю:

- Николай Александрович! Попытки Ваших единомышленников спасти Вас не увенчались успехом. И вот в тяже

381

лую годину для нашей Советской республики... на нас возложена миссия покончить с Домом Романовых!

Женские крики: "Боже мой! Ах! Ох!"

Николай бормочет: "Господи, Боже мой! Господи, Боже мой! Что же это такое?!"

- А вот что такое! - говорит Юровский, вынимая из кобуры маузер.

- Так нас никуда не повезут? - спрашивает глухим голосом Боткин.

Юровский хочет что-то ответить, но я уже спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим выстрелом раздается первый залп латышей... Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая II почти в упор. На моем пятом выстреле Николай II валится снопом на спину.

Женский визг и стоны; вижу, как падает Боткин, у стены оседает лакей и валится на колени повар. Белая подушка двинулась от двери в правый угол комнаты. В пороховом дыму от кричащей женской группы метнулась к закрытой двери женская фигура и тут же падает, сраженная выстрелами Ермакова... В комнате ничего не видно из-за дыма - стрельба идет уже по еле видимым падающим силуэтам...

Слышим голос Юровского:

- Стой! Прекратить огонь! Тишина. Звенит в ушах.

Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик:

- Слава Богу! Меня Бог спас!

Шатаясь, подымается уцелевшая горничная - она прикрылась подушкой; в пуху увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят и штыками прикалывают горничную... Застонал раненый Алексей... К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего маузера. Он затих и медленно сползает со стула к ногам отца... Осматриваем остальных и достреливаем из кольта еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны"112.

...В тот же или на другой день через Пермь выехали в Москву к В.И.Ленину и Я.М.Свердлову с докладом о ликвидации Романовых Я.М.Юровский и Г.П.Никулин. Кроме

382

мешка бриллиантов и прочих драгоценностей они везли все найденное в доме Ипатьева: дневники и переписку царской семьи, фотоальбомы пребывания царской семьи в Тобольске (царь был страстный фотолюбитель)...

Медведев, завершая свои записки "Для истории. Не для печати", вспоминает, что, когда пришло из Москвы подтверждение с одобрением акции, "мы с Александром (А.Г. Белобородов) обнялись и поздравили друг друга.

Так закончилась секретная операция по избавлению России от династии Романовых. Она прошла настолько успешно, что доныне не раскрыта ни тайна дома Ипатьева, ни место захоронения царской семьи"113.