Читаем без скачивания Журнал «Вокруг Света» №10 за 1978 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с Геннадием начинаем готовиться к погружению. Это тоже в наших условиях требует времени. Два комплекта шерстяного водолазного белья, меховые носки, сверху гидрокомбинезон. Затем нам уже помогают надеть ласты, грузовой пояс, акваланг. В небольшом домике стало совсем тесно. Под ногами крутятся два станционных щенка — Дуся и Вася, не отстающие ни на шаг от своего хозяина Геннадия Горбунова, пришедшего помочь нам. Проверка телефонной связи — и мы по одному выходим из домика, спускаемся по крутым ледяным ступенькам и неуклюже шагаем в ластах к палатке над лункой. Она всего в 8—10 метрах. Входим в нее через низкую откидную дверь. Третью часть пола палатки занимает прямоугольной формы лунка, в ней трап для спуска и выхода водолазов. Садимся на край лунки, свесив ноги в воду; в палатку влезают все, кто обеспечивает наше погружение.
Последние уточнения наших действий подо льдом, и я схожу по трапу в лунку — узкий (чуть больше метра в диаметре) ледяной колодец, проходящий сквозь всю пятиметровую толщу. Иду вниз, мой головной фонарь освещает серо-белые, в мелких кристаллах стенки лунки, уходящие вниз многочисленные кабели и фалы. Выхожу под лед, осматриваюсь, проверяю работу акваланга. Докладываю по телефону наверх: «Вышел под лед, чувствую себя хорошо». Таков обычный порядок. Геннадий уже рядом. Рука привычно тянется к стеклоочистителю маски. Подо льдом практически совсем темно. Наши головные светильники с трудом высвечивают светлую сетку «Спрута». До него около 12 метров. Я прошу по телефону включить большой свет, и мы с Кадачиговым, перебирая руками по ходовому концу, плывем к «Спруту». Вспыхнули четыре киловаттные подводные лампы, установленные вокруг места работы, и нашим глазам представилась необычная картина: трехметровые трубы, выходящие из нижней поверхности льда, соединены снизу поперечными связями; в центре этой стальной клетки висит сеть со съежившейся оболочкой «Спрута». И сам дом, и многочисленные концы белых капроновых фалов снесены в сторону подледным течением.
Как и договорились, Геннадий идет вниз — он будет работать у шланга, подающего воздух, и следить за нижней частью дома. Я подплываю к верхней части «Спрута», проверяю, закрыт ли клапан. Осматриваем дом со всех сторон и просим дать воздух для продувки. «Понял, воздух даем!» — это Шестаков. Мы ждем. Вскоре опять в головных телефонах раздался голос Николая: «Внимание! Воздух пошел!» Я и сам увидел, как из шланга в руках у Геннадия все быстрее побежали пузыри воздуха, после чего он быстро сунул его в резиновый тубус входа в дом.
Через несколько секунд складки оболочки в верхней части дома начали расправляться. Выравниваю сетку, устраняю зажимы оболочки. «Спрут» поднялся выше, натянул оттяжки. Остановили продувку, вновь осмотрели весь подводный дом. Все как будто в порядке. Опять дали воздух — и купол «Спрута», как спина большого кита, зашевелился под сеткой, все увеличиваясь в размере.
Вдруг слышу, что Геннадий кричит Шестакову: «Стоп воздух!», а сам вытаскивает шланг из люка. В чем дело? Я спешу вниз. Кадачигов с тревогой показывает, что одна из вертикальных опорных труб начала заваливаться на сторону. Дело плохо. Очевидно, трубы установлены не строго вертикально или оттяжки сетки неодинаковой длины. Но так или иначе, дальше продувать «Спрут» нельзя — сломаем весь каркас. Что же делать? Прежде всего надо уменьшить нагрузку на трубы. Спешу наверх, просовываю руку между ячеек сетки и открываю травящий клапан. Воздух выбегает из отверстия тугой струей, ударяется в ледяной потолок, до которого меньше метра, и разбегается по льду в стороны. Смотрю на лед и думаю... Ведь он же ровный и толстый. А что, если купол упереть прямо в лед? Надо сообразить все до конца, но не здесь. Закрываю клапан и говорю Шестакову: «Выходим наверх, подбирайте нас!» — «Что у вас случилось?» — забеспокоился Николай. «У нас все в порядке, а вот со «Спрутом» не все ладно; выйдем, расскажем».
Выныриваем в лунку, рассаживаемся на краю опалубки и, отдышавшись, рассказываем о возникшем осложнении. Как поступить дальше? Геннадий, который занимался подготовкой каркаса, сказал:
— Труб или чего-либо взамен их на станции нет.
Ну а если нет, то и негде взять — все же дело происходит в Центральной Арктике. Значит, надо обойтись тем каркасом, который уже установлен. Но силы плавучести всего подводного дома конструкция явно не выдержит. Что ж, пусть верх купола упрется в лед и снимет часть нагрузки на трубах. Для этого надо потравить угловые оттяжки сетки. Еще раз проверяем себя и решаемся на этот практически единственный оставшийся у нас вариант установки «Спрута» подо льдом.
Вновь идем с Геннадием под лед, расходимся по углам каркаса, удлиняем оттяжки, выравниваем их и крепим. Работа безостановочная, делаем много движений, поэтому холода почти не чувствуем. Но кончается воздух в баллонах аквалангов. Поднявшись наверх, быстро меняем аппараты и вновь погружаемся в лунку.
Наконец опять подаем в дом воздух. Сплющенный сверху купол «Спрута» упирается в лед, сетка натягивается, обжимая оболочку с боков. И вот уже уровень воды в доме понизился до иллюминатора. Заглядываю внутрь. Там темно, на поверхности воды плавают мелкие обломки льда и куски пенопласта. Еще несколько минут — и воздух, вытеснив из оболочки «Спрута» всю воду, вырывается из нижнего входного тубуса.
«Стоп воздух! Есть «Спрут» подо льдом!» — так или примерно так одновременно с Кадачиговым закричали мы по телефону наверх. Осматриваем тщательно дом снаружи. Все в норме. Оболочка нигде не травит, оттяжки и трубы держат. А как там, внутри? Договорились с Кадачиговым по телефону, что я войду в «Спрут», а он подстрахует меня снаружи.
Подныриваю под входной тубус, влезаю в него — и вот моя голова уже выше уровня воды, в доме, а ласты еще снаружи.
Опираюсь руками в мягкий пол, вползаю в дом и приваливаюсь к стенке. Переключаю клапан аппарата на дыхание атмосферным воздухом. И вот первый вдох подо льдом, сделанный не из акваланга, а из небольшого (всего в несколько кубических метров) пространства, заполненного воздухом и с таким трудом отвоеванного нами у холодных арктических вод. «Володя, где ты? Почему тебя не слышно?» — Шестаков обеспокоен отсутствием в своих головных телефонах привычного шума дыхания водолаза. «Я в «Спруте», из аппарата выключился, у меня все в норме. Мой сигнальный конец не дергайте. Как понял?» — отвечаю ему. «С новосельем!» — кричит Николай. В его голосе чувствуется, что ходом эксперимента он удовлетворен. Вдруг на маску мне упал свет — это в иллюминаторе горит головной фонарь Кадачигова. Я машу ему рукой, показываю, что все в порядке. Тут же прошу Шестакова выключить весь подводный свет.
Через несколько секунд меня окружила полная темнота. Шевельнул ластами, и в воде яркими искорками вспыхнули многочисленные светящиеся организмы. Осенью их всегда много под арктическими льдами. Обычно под водой без движения мы быстро мерзнем, а сейчас мне холодно не было. Это, пожалуй, первая ощутимая польза от нашего, в сущности, простейшего необорудованного подводного дома-убежища.
А воображение уже рисует такую картину: подледный дом — большой, просторный, освещенный, теплый, с удобно расположенной мебелью. Здесь исследователь-подводник может раздеться, обогреться, подкрепиться, отдохнуть, привести в порядок водолазное снаряжение, провести наблюдения — в иллюминаторы видна нижняя поверхность льда и приледный слой воды; сфотографировать организмы, измерить скорость и направление движения воды и дрейфа льда и так далее. А прямо под ногами — люк, в нем океан, так и манящий к себе исследователя — опускай любой прибор. И все это в тепле и тишине. Избыточное давление в таком доме несколько десятых долей атмосферы. Следовательно, люди могут находиться в нем без всякого вреда для своего здоровья многие часы.
В принципе для входа в такую лабораторию может быть использована шахта-шлюз, проходящая с поверхности через лед. В этом случае наблюдатели могут попасть в подледную лабораторию, не одеваясь в водолазное снаряжение и не погружаясь в воду.
А в отдаленных местах подледного исследовательского полигона будут установлены совсем маленькие дома-убежища. Они позволят значительно расширить радиус действия пловцов. Ведь для водолаза, работающего в подледном пространстве, наибольшая опасность заключается в том, что он не может всплыть наверх сразу в том месте, где у него отказал аппарат или кончился воздух. Ему обязательно надо вернуться к лунке, в которую он погружался. А это в лучшем случае составляет несколько десятков метров. Небольшой объем воздуха в доме-убежище позволит подводнику дождаться помощи сверху или самому устранить неисправность дыхательного аппарата. Все эти подледные сооружения, разумеется, будут иметь между собой связь. Так подо льдом, дрейфующим над бездной Северного Ледовитого океана, может быть создан легко разворачиваемый комплекс для безопасной и эффективной работы океанологов-подводников...