Читаем без скачивания Набоков в Америке. По дороге к «Лолите» - Роберт Роупер

Однако в своих книгах Уилсон не обмолвился о страхе: он постарался отыскать примеры советского опыта, которые можно перенести на американскую почву и которые свидетельствовали о компетентности и власти над будущим. Ведь обе страны так похожи: обширные и до конца не освоенные территории, кругом “степи, бурные реки и дикие леса”51 – “никогда не знаешь, что таится… в глуши этих земель, никогда не знаешь, что из них выйдет”.

Глава 4

Уилсон достал для Набокова заказы на книжные рецензии, помог завязать новые полезные знакомства, благодаря чему Набоков благополучно пережил первую зиму в Америке без постоянной работы. Его ждала должность в Стэнфордском университете, а в феврале двоюродный брат Николай договорился для него о лекции в Уэллс-колледже. Набоков привез в США “сотню лекций – примерно 2000 страниц – по русской литературе”1 и был готов прочесть их, как только представится такая возможность. Он видел себя не только художником, но и потенциальным преподавателем – тем, кто несет культурные блага и знание диковинной иностранной литературы аудитории, которая готова платить за это деньги. Набоков не утратил оптимизма и выбрал правильную стратегию приспособления к жизни в эмиграции.

По рекомендации Карповича, преподававшего в Гарварде, Набокова включили в список внештатных преподавателей Института международного образования, и колледж Уэлсли пригласил его в марте 1941 года прочесть двухнедельный курс лекций – отчасти потому, что в тамошней библиотеке вместе с прочими изданиями Льюиса Кэрролла обнаружился перевод “Алисы в Стране чудес”, который Набоков сделал в 1922 году2. Набоков-лектор оказался обаятельным, эрудированным, с отменным чувством юмора и очаровательным английским акцентом. “Мои лекции пользуются обнадеживающим успехом, – писал он Уилсону. – Я между делом разделался с Максимом Горьким, мистером Хемингуэем и еще некоторыми, изувечив их трупы до неузнаваемости”3. Писателю понравились студентки Уэлсли и “очаровательные” преподавательницы. В Бостоне он пообедал с Эдвардом Уиксом, который, как и Набоков, учился в Тринити-колледже в Кембридже. Уикс “принял мой рассказ, а заодно и меня самого с трогательной теплотой”, – сообщает Набоков (речь о рассказе “Облако, озеро, башня”, который рекомендовал Уилсон). Уикс рассыпался в похвалах, назвал рассказ “гениальным” и тут же предложил Набокову написать для журнала Atlantic еще несколько “маленьких шедевров” (“это то, что нам нужно”). Набоков был потрясен.

Вера почти весь год проболела: впоследствии она признавалась, что ее болезнь стала “результатом всех переездов и треволнений”4. Она искала работу, в январе 1941 года нашла (переводы для газеты Free French), но потеряла, поскольку несколько недель ее мучил ишиас5. Из-за болезни запланированная поездка в Пало-Альто угрожала сорваться: казалось маловероятным, что Вера сможет отправиться в путь. Однако 26 мая, в понедельник, который пришелся на новолуние, семья выехала на запад на машине Дороти Льютхолд, одной из студенток Набокова.

Поездка в Калифорнию на автомобиле в 1941 году была в некотором роде авантюрой. Систему дорожной нумерации (U. S. I, Md. Hwy 97) ввели всего десять лет назад6, и покрытие на многих дорогах, в том числе и на основных автомагистралях, оставляло желать лучшего. Ситуация в мире была в высшей степени нестабильной. За две недели до того, как Набоковы, с рукописями и семилетним сыном, отправились в путешествие на тяжелой американской машине, парижское гестапо схватило 3600 евреев, в том числе много детей7.

Немцы только что захватили Крит, и военные корабли фашистов громили в Северной Атлантике британский флот. Намерения Германии в отношении Советского Союза, с которым был заключен пакт о ненападении, тоже принимали иной характер. Трудно сказать, насколько Вера с Владимиром следили за развитием событий в газетах и по радио, но после того как немцы напали на СССР, Набоков писал Уилсону:

Почти двадцать пять лет русские, живущие в изгнании, мечтали, когда же случится нечто такое – кажется, на все были согласны, – что положило бы конец большевизму, например большая кровавая война. И вот разыгрывается этот трагический фарс. Мое страстное желание, чтобы Россия, несмотря ни на что, разгромила или, еще лучше, стерла Германию с лица земли, вместе с последним немцем, сравнимо с желанием поставить телегу впереди лошади, но лошадь до того омерзительна, что я не стал бы возражать8.

“Понтиак” тоже был лошадью, но уже другого рода. Путешественники называли его “понькой” (от слова “пони”)9. Эта предпринятая семейством Набоковых экспедиция Льюиса и Кларка[16] с местным гидом (мисс Льютхолд, которая хотела попрактиковаться в русском) стала прообразом последующих летних поездок. Каждый день они ехали дотемна или пока не уставали. Вдалеке показывалась вывеска мотеля или иного пристанища. Составленный Набоковым список мест10, где они останавливались на ночлег, свидетельствует о том, что путешественники предпочитали мотели (Motor Court Lee-Meade, Wonderland Motor Courts, El Rey Courts и т. п.) и избегали обычных гостиниц, где в 1940-е еще был принят дресс-код и надо было давать чаевые. Только раз Набоковы остановились в отеле: The General Shelby в Бристоле, штат Теннесси (Шелби был генерал кавалерии, герой армии конфедератов)11. Набоковы избегали пансионов – всех этих меблированных комнат с общим столом и уборной (Набоков предпочитал ни с кем ее не делить).

В то время, когда миллионам людей грозила гибель, сфера туристических услуг в Америке благополучно развивалась и постепенно меняла ландшафт. Гостиницы потихоньку отмирали, в особенности в маленьких городках, поскольку американцы все реже путешествовали на поезде. Раньше пассажиры прибывали в город по железной дороге и останавливались в отеле, как правило, расположенном рядом с вокзалом12. Но начиная с 1910-х годов американцы все чаще путешествовали на автомобилях, и после целого дня за рулем измученному туристу не хотелось блуждать по улицам незнакомого города в поисках отеля, где с него сдерут втридорога. Так что в 1941 году Набоковы пожинали плоды перемен, которые начались задолго до их приезда, плоды тридцатилетней эволюции, в ходе которой американские автобродяги сперва возили с собой палатки и останавливались в любом красивом месте у дороги или же в кемпинге, существовавшем на средства муниципалитета. В дальнейшем стали набирать популярность частные кемпинги с душевыми кабинками, общей кухней и простейшими домиками (или палатками), где можно было укрыться от непогоды. Им на смену пришли кемпинги с более комфортабельными отдельными деревянными домиками, которые можно было снять за относительно умеренную плату: в домиках были нормальные кровати и прочая мебель. Потом настал черед коттеджных лагерей, они же коттеджные дворы. Коттедж представлял собой усовершенствованный деревянный домик: свежепокрашенные стены, занавески на окнах, более удобная мебель, отдельный душ и место для стоянки автомобиля. Популярные в сороковых мотели, как следует из списка Набокова, отличались от коттеджных дворов: в мотелях под одной крышей было несколько отдельных номеров13. Часто такие автопансионаты имели прямоугольную или вытянутую форму, так что посередине получался дворик, который можно было благоустроить. В архитектуре подобных заведений к 1940-м годам царило удивительное разнообразие: строили мотели в стиле Тюдоров, в виде простых бревенчатых хижин, индейских вигвамов, в колониальном стиле с цветочными кадками и даже в виде миниатюрного форта Аламо.

Путешествие через всю страну, учитывая, что вела машину только мисс Льютхолд, дама средних лет, заняло у Набоковых три недели. На поезде вышло бы четыре дня. Набоков увлеченно охотился за бабочками. Впоследствии он подарил собранную коллекцию Американскому музею естественной истории, где она семьдесят лет пролежала взаперти в душном запаснике в конце коридора вместе с прочими экспонатами. В 2011 году двое научных сотрудников, Дэвид Гримальди и Сьюзен Рэб Грин, заметили на ярлычке фамилию “Набоков”14.

El Rey Court (ныне El Rey Inn), Санта-Фе, штат Нью-Мексико

Образцы так и хранились в конвертах из пергамина, на которых Набоков записывал дату и место поимки. Каждый день путешествия приносил минимум один трофей. 28 мая, через два дня после начала путешествия, Владимир поймал экземпляры, которые ему показались достойными того, чтобы их сохранить, – в Лурее и Шенандоа, штат Виргиния, в местах, расположенных почти в 30 км друг от друга, по дороге из Геттисберга, где они остановились в первую ночь, в Лурей, где провели вторую. Они также заехали в Грейт-Какапон, штат Западная Виргиния, что в 120 км к западу от Геттисберга. С собой в “поньке” у Набокова было три сачка: путешествие неминуемо должно было выстроиться вокруг интересов главы семейства – похожее бывает в тех семьях, где отец, скажем, увлекается гольфом и деспотически настаивает на том, чтобы поиграть на каждом поле, мимо которого проезжает.