Читаем без скачивания Робин Гуд - Михаил Гершензон

Запряженная четырьмя парами волов, тащилась по полю повозка с камышом.

«Никак, во всей Шотландии не осталось камыша, чтоб набить еще один такой воз», – подумал отец Тук.

Рядом с возом тащился крестьянин на крошечной лошаденке. Он сидел боком на ее костлявом хребте, босыми пятками выбивая дробь по едва прикрытым шкурой ребрам. Лицо пахаря было все в морщинах и горело на солнце, как еловая кора.

– Слышь, молодец, не продашь ли своего скакуна? – окликнул крестьянина отец Тук.

Тот удивленно вытаращил глаза.

– А? Чего? – спросил он, повернувшись к стрелку и приставив к уху ладонь.

– Продай своего коня! – повторил отец Тук погромче.

Крестьянин затряс головой:

– Не продажный.

– Не хочешь продать – подари, – весело сказал отец Тук.

Две золотые монетки заблестели у пахаря в руке; оправившись от удивления, он принялся отбивать поклоны щедрому монаху.

Отец Тук взял лошадь за холку и взгромоздился ей на спину.

– Господи Боже! – закряхтел он. – У этой клячи хребет острее меча; чего доброго, разрежет тебя на две половинки! Но! Но! Но! – подгонял своего скакуна отец Тук, корчась и морщась при каждом толчке. – Мне, конечно, простятся все грехи за эту муку. Крестоносцы вот хвалятся, что сарацины в Святой земле сажают их на кол. Посидели б они на такой скотине! То-то крестьянин сидел на ней боком.

Он попытался сесть боком и сам. Но хребет скакуна становился острей с каждым шагом, и как ни садился святой отец, он не мог избавиться от мучений. Тогда отец Тук скинул с себя лохмотья и покрыл ими спину лошаденки, точно седлом. Нахлестывая прутиком злополучную клячу, он доехал до перекрестка, где дорога сворачивала на Сайлс.

Холодный ветер обдувал голую грудь монаха. У него была теперь только одна забота – подтягивать то и дело сползавшее седло. К ночи он подъехал к сторожке Черного Билля. Звонкий лай собак встретил его. А яркая луна осветила веселую картину: на лужайке перед лесной сторожкой, окруженные тесным кольцом собак, лежали два человека: лесничий Черный Билль и гонец сэра Стефена. Они не смели пошевельнуться, потому что при малейшем их движении сорок зубастых пастей подымали грозный храп. Конь гонца, волоча по земле недоуздок, пощипывал травку в придорожной канаве. Отец Тук не спеша натянул плащ на плечи, потом потрепал вожака по шее.

– Дай тебе бог здоровья, Волк! Смирно, собаки! Лежать! Тебе, Черный Билль, отдохнуть невредно – небось притомился на королевской службе. А тебя как зовут, старина? Как? Эдвард из Дэйрволда? Дай сюда мне письмо шерифа. Нету? Что ж, я даром страдал от самого Ноттингема?

Но письмо, конечно, нашлось, как только все сорок псов, по слову монаха, вскочили со своих мест и застыли, ожидая дальнейших приказаний. Этой минутой воспользовался Черный Билль: в два прыжка он очутился на пороге своей сторожки и захлопнул тяжелую дубовую дверь, прежде чем псы успели ухватить его за пятки.

– Вот уж неприветливый хозяин! – проворчал отец Тук, пряча в карман трубку пергамента. – Ну да не беда, мы скоро будем в Дэйрволде. Помнится, есть там харчевня «Золотой бык». Там и прочтем шерифову грамоту за кружкой доброго эля. Волк, домой! Домой, щенята! Ты, старик, шагай куда хочешь, да смотри не путайся под ногами: попадешься снова – не пощажу!

Он вскочил на лошадь гонца и погнал ее к Дэйрволду.

Глава одиннадцатая,

в которой отец Тук попадает из огня да в полымя

Богатым все – земля, и лес,И солнце, и вода.Но, видит Бог, настанет срок –И сгинут господа.

С четырех сторон вокруг замка сэра Стефена горели костры. Огненные мошки улетали в ночную темь. Робин Гуд и Вилль Белоручка переходили от костра к костру. Вилланы спали у огня на вязанках хвороста, на сене, на сорванных с петель дверях. Но спали не все. Часовые расхаживали между кострами, не спуская глаз с подъемного моста и стен манора; бодрствовали многие и у костров: кто следил за огнем, кто подковыривал обувь, кто оттачивал на камне железный прут.

– Как же ты раздобыл столько луков и мечей, Белоручка? – окликнул Вилля один из парней.

Вилль обернулся, и широкая улыбка осветила его лицо. Он узнал в говорившем своего племянника Эльфера. Юноша, голубоглазый и рыжий, был только на пять лет моложе дяди.

– Как ты назвал меня, мальчик? – с напускной строгостью спросил Вилль.

– Так, как все мы зовем вожака из Сайлса! – не задумываясь ответил юноша; он горд был, что, как взрослый, принимает участие в борьбе.

Вилль рассмеялся.

– Ну ладно. Зови и ты, как все. О чем ты спросил меня, Эльфер?

– Говорят, ты добыл где-то пропасть луков и мечей. Где ты взял их, дядя?

– Рыцарь один подарил.

– Какой же это рыцарь поможет виллану оружием? Господа всегда стоят друг за дружку. Если бы мы так же дружно держались, от господ давно не осталось бы и на племя. Со всеми бы сладили: головы прочь, а землю себе. Ни тебе барщины, ни податей, ни оброка! Нет, правда, скажи: где ты взял оружие, Вилль?

– Любопытен ты, Эльфер, однако. Слыхал про такого рыцаря – сэра Ричарда Ли?

Юноша подался вперед, отставив в стороны острые локти.

– У сэра Ричарда Ли, что в Вирисдэле?

– Это его совет, – кивнул Белоручка на Робин Гуда, присаживаясь на колоду рядом с племянником. – Знаешь, наш Робин каков: в мишень не промажет, и песню скажет, и с бубном спляшет, и на всякую выдумку остер. Сэр Стефен кто? Норманн из франкской земли, не так ли? А Ричард Ли?

– Этот – шотландец, – протянул Эльфер. Он с недоверием взглянул на дядю, потом на Робин Гуда, который беседовал с вилланами у соседнего поста. – Ну и что ж из того? Что норманн, что шотландец – оба живут нашим горбом. У норманнов рабы и вилланы – и у наших рабы и вилланы. Правильно я говорю, Скарлет?

Скарлет встал, протирая глаза. Маленький, востроносый, он одет был в лохмотья; на шее блестело широкое медное кольцо, на котором выбито было имя сэра Стефена, потому что Скарлет был рабом.

– Чего тебе, Эльфер?

– Ты скажи мне: кого лучше иметь господином – норманна или шотландца?

Скарлет запустил палец между кольцом и шеей и усмехнулся.

– Хочешь дать мне другого хозяина? Так, по мне, уж лучше совсем без ошейника.

– Вот и я говорю, – сказал Эльфер, – что проказа, что черная оспа – все равно, от чего помирать. Сэр ли Стефен или сэр Ричард Ли…

– Постой, мальчик, это всякому ясно, – перебил его Вилль. – Речь идет не о том. Шотландский рыцарь – норманнскому враг. Почему? Потому что норманны пришли из-за моря и отняли у наших господ всю землю, какая получше, и нашего брата в придачу. Робин и говорит: если мы деремся с норманном, нам шотландец поможет. Ну, думаю, была не была! И отправился к сэру Ричарду Ли. А тот, как услышал, что мы обложили замок, повел меня в оружейную и сам отобрал для нас тридцать луков с колчанами и двенадцать мечей!

Так сказал Вилль, и, едва он вымолвил это, Эльфер схватил его за руку:

– Дай же мне меч, дядя! У меня только тупая коса!

– Мечи – часовым. Пойди скажи, чтобы дали тебе лук; я знаю, стрелять ты мастер. А меч добывай-ка сам.

Вилль Белоручка с Робин Гудом двинулись дальше. Издалека еще они услыхали громкие голоса. Тут никто не спал, все сгрудились вокруг косоглазого, черного, как жук, человека. Он говорил, размахивая факелом, и густая копоть кувыркалась над его головой.

– Сорную траву надо вырвать с корнем! Мы разбили змеиные яйца, но змеи остались. Они положат новые, нам на погибель!

– Правильно! Правильно говорит косоглазый! Пусть не останется тут ни одного писаки, который умеет вписывать в желтый пергамент нашу судьбу!

– Ты не знаешь, кто этот парень? – спросил Робин Гуд Белоручку. – Я не видел его ни в Сайлсе, ни в Вордене.

– Идемте в харчевню «Золотой бык»! – кричал косоглазый. – Там сидит монах, который немало на своем веку перепортил телячьей кожи. Клянусь святым Дунстаном, это пес сэра Стефена!

Вилланы бросили костер и кинулись в темноту. Робин Гуд и Вилль Белоручка задержались, чтобы остановить часовых, которые, выхватив из ножен мечи, побежали следом за толпой. Вдали, прыгая из стороны в сторону, уходил в темноту факел косоглазого; он и вовсе пропал в ночи, и только далекий гул голосов доносился из мрака, когда Робин Гуд с Белоручкой бросились догонять толпу.

Запыхавшись от быстрого бега, они остановились у входа в харчевню. Дверь распахнута была настежь, но вилланы запрудили проход: не всем удалось протиснуться вперед, и каждый старался через головы других увидать, что происходит в харчевне. В темноте и давке никто не заметил, что пришли вожаки.

– Вот монах, вот лютый волк, который прикинулся овцой! Бейте его! – долетел до Робина чей-то голос.

Робин пробрался вперед и увидел за широким столом бродягу-монаха, толстого и широкого в плечах. Десяток дюжих рук схватили его, но монах и плечом не повел, чтобы освободиться. Рядом с ним стоял косоглазый, которого удерживал Скателок.