Читаем без скачивания Ютланд, брат Придона - Юрий Никитин

– Ты путешествуешь один… значит, чувствуешь в себе силу…

Ютлан раздвинул плечи и старался выглядеть старше и значительнее, а Умрих крикнул издали строго:

– Инженю, не совращай ребенка!

Она сказала громко, не отрывая взгляда от Ютлана:

– Он уже почти не ребенок!

– Все равно не порти, – велел Умрих. – И вообще, завтра вставать рано!

Она капризно надула губки.

– Хорошо, хорошо, иду…

Она мимолетно коснулась губами его щеки и упорхнула, легкая, как только что родившаяся бабочка. Ютлан чувствовал непонятное жжение на щеке, но боялся коснуться ладонью, чтобы не исчезло. И спать лег в непонятном томлении, однако сон пришел удивительно быстро.

Проснулся от странного ощущения, что удивительная девушка рядом, даже учуял ее частое дыхание, но больно уж хриплое, с трудом открыл глаза и увидел перед собой острую морду хорта. Тот перестал вылизывать ему лицо и отпрянул, всматриваясь все-таки с беспокойством.

Ютлан помотал головой, тяжелая, и как будто сон еще не выветрился, руки подгибаются, когда попробовал привстать. Под раскидистым деревом слегка дымится полупотухший костер, конь лежа спит в сторонке, вытянув вперед шею, и… дальше только степь во все стороны.

Он сцепил челюсти и, цепляясь за кору дуба, заставил себя встать. Ноги подрагивают от слабости, голова тяжелая, будто набита горячим чугуном. Судя по отпечаткам колес, бродячие артисты уехали совсем недавно. У подножия дуба, где он сбросил мешок с едой и вещами, пояс, плащ – чистое утоптанное место! Все исчезло, даже сапоги.

Он тупо подумал, что в шипастые стремена босые ноги всовывать не очень, но с другой стороны… стремена тоже исчезли вместе с седлом и всеми ремнями.

– Воры, – пробормотал он в тупом удивлении. – Воры?.. И даже Инженю?.. Не может быть…

Мелькнула мысль, что она тоже украденная этими сладкоголосыми ворами, только боится признаться, чем-то ее запугали. Хорошо бы догнать их, отбить ее… потом вспомнил, что именно она поднесла ему ту флягу со сладким вином, которое вогнало в крепкий беспробудный сон.

Опоили, всплыла наконец беспощадная мысль. Уже слышал, как взрослые переговариваются насчет разных напитков, женщины гоняются за теми, что могут причаровать мужчин, мужчины все что угодно отдают за те, что добавляют мужскую силу, а самые простые из отваров как раз эти, когда пару глотков достаточно, чтобы испивший впал в беспробудный сон. Так можно проскользнуть мимо бдительных часовых, так неверная жена угощает мужа, а потом рядом со спящим принимает полюбовника…

– Алац! – позвал он.

Конь поднял голову, глаза мутные, сонные, и снова уронил на землю с таким стуком, что понятно, заснул раньше, чем морда треснулась о землю.

– Эх ты, – сказал он с укором, потом подумал, что вообще-то нужно сказать «эх я», все-таки человек должен быть бдительнее, – но хоть тебя не украли…

Он подумал, почему не украли, вообще стоило бы взять, чтобы не дать ему погнаться вдогонку, хоть какой-то конь… потом вспомнил слова Умриха насчет худобы бедного животного. Наверняка решили, что вот-вот падет, нет смысла брать. Но если вдруг даже рискнули бы попробовать украсть, все равно уводить такого приметного коня рискованно, по нему он их найдет с городской стражей в любом городе…

Хорошо, хоть дубинку не взяли да на лук не позарились, слишком невзрачный. Хотя, скорее всего, дубинку взять пытались, она сдвинута, но не смогли. А когда поняли, что такой странный мальчишка может их всех перебить с такой палицей, поспешили убраться среди ночи…

«А мы живем посвободнее», – вспомнил он слова толстяка. А еще он говорил, что женщины обучены другим разным вещам… Наверное, имел в виду воровство…

Конь совершенно равнодушно принял то, что Ютлан не стал седлать, дождался, пока тот устроится на его костлявой голой спине, нетерпеливо ударил копытом в землю. Там сухо треснуло, в узкую щель посыпалась придорожная пыль.

– Вперед, – сказал Ютлан. – Хорт, не отставай.

По дороге они обогнали два каравана, один из трех телег, нагруженный битой птицей, и пятерых сопровождающих, второй только из навьюченных коней. От огромного фургона бродячих артистов никаких следов, то ли умеют мчаться очень быстро, то ли заранее свернули на боковую дорогу.

На Ютлана караванщики смотрели без интереса, и хотя в дороге глазеешь на все, но худой босоногий мальчишка на худой лошади – зрелище слишком обычное, как и бегущая с ними собака с прилипшим к спине животом и жутко торчащими ребрами.

День на диво жаркий, а когда неслись через лес, кружевная тень бежала по хорту и коню, дрожала на вытоптанной тропке, покачивалась в такт ветвям, и казалось, что вся земля качается, как лодка на волнах. Лазающие растения ловко карабкаются по высоким деревьям и свешивают одуряюще пахнущие цветы, между ними летают, дергаясь из стороны в сторону, огромные бабочки, такие яркие, что похожи больше на цветы.

Алац мчится одинаково отмеренными прыжками, короткая грива торчит, как веник, уши словно выкованы из железа, ни разу не дрогнули, даже когда прямо из-под копыт, суматошно хлопая крыльями, взлетают крупные птицы. Весь он словно не из этого мира, а хорт бежит рядом с ним такой же равнодушно точный, нацеленный только на долгий бег, и тоже не обращает внимание на птиц, ящериц, зайцев и даже на пробежавшую совсем близко лисицу.

Впереди на дорогу вышли двое мужчин, мелкие в кости, одеты в звериные шкуры, ничем не примечательны, но когда заступили дорогу, Ютлан насторожился и пощупал, на месте ли дубинка.

Один крикнул хриплым голосом:

– Эй, парень! У нас в деревне дивы скот порезали… Не видел ли поблизости конный патруль?

Второй добавил угрюмо:

– Желательно с волхвом…

Ютлан подумал, вспоминая, кого смог видеть, когда мчались сюда, срезая повороты дорог, ответил нерешительно:

– Не видел… вроде.

Первый спросил раздраженно:

– Не видел или вроде?

Второй сказал успокаивающе:

– Да точно он не видел… Иначе бы не забыл про этих разряженных и крикливых петухов…

Первый приблизился к Ютлану сбоку, в лице проступило недоброе выражение, с таким, наверное, волк бросается на овцу. Второй зашел с другой стороны, но первый вдруг остановился, не отрывая взгляда от лица Ютлана.

– Постой, парень, что-то в тебе не так…

– Все во мне так, – угрюмо возразил Ютлан.

Мужик покачал головой.

– Не-ет, мой нюх не обманешь. Он в тыщи раз лучше людского. Ты, похоже, из наших…

– Каких это ваших? – спросил Ютлан.

Мужики переглянулись, второй сказал недовольно: