Читаем без скачивания Длинный путь, трудный путь - Элмер Келтон

Он вскочил в седло, поднял руку над головой и крикнул:

— Впере-е-е-ед!

6. Трус

Мулы натянули постромки, и одно за другим колеса груженых фургонов начали вращаться. Сопровождаемый звоном цепей и щелканьем кнутов, обоз медленно проехал через ворота. За воротами фургоны повернули направо, и дышла их устремились на юг в сторону Техаса.

Тем временем Оверстрит согнал всех оставшихся солдат-северян и гражданских в небольшой сарай и поставил Васкеса охранять их.

— Оставайся здесь три часа, — сказал он темнокожему солдату. — К этому времени мы должны уйти достаточно далеко, чтобы они не смогли навредить нам, имея возможность передвигаться только пешком.

Затем лейтенант повернулся и пошел вслед за висевшей в воздухе тонкой пылью, поднятой обозом. Лучи солнца только начали пробиваться сквозь дымку над горами, и вершины отбрасывали на долину длинные зазубренные тени, далеко убегающие по изборожденной трещинами земле. В холодном утреннем воздухе стоял пар, поднимавшийся от тяжело идущих мулов и раздувающих ноздри лошадей.

Оверстрит скорее почувствовал, чем увидел лошадь Уиллера рядом с собой.

— Что ж, сэр, — сказал капрал, — кажется мы на пути… в ад или в форт Блисс, смотря что встретится нам первым.

С того времени, когда свет утренней зари веером залил бесконечную, изрезанную даль, Оверстрит то и дело оборачивался в седле, с тревогой всматриваясь через плечо в поисках столба пыли, всадника или пешего человека. Каждый раз, когда его взгляд возвращался к мерно движущимся фургонам, легкая улыбка трогала его губы. Но вскоре беспокойство снова овладевало им, и он снова вынужден был оборачиваться.

Незадолго до полудня их нагнал Васкес, благоразумно пустивший свою лошадь сберегающей силы рысью.

— Были какие-нибудь проблемы? — осведомился лейтенант.

Васкес улыбнулся, показав широкий ряд сверкающих зубов под коротко остриженными черными усами.

— Только с толстяком команчеро, Боуденом. Он попытался выпрыгнуть в окно. Я пустил ему пулю вслед, она прошла аккурат в миллиметре от его головы. Ай, какими проклятьями он осыпал мою бедную голову! — Солдат хохотнул, затем вмиг посерьезнел. — Думаю, этого человека стоит бояться, лейтенант. Он еще опаснее, чем янки.

В полдень Оверстрит остановил обоз у небольшого водопоя, чтобы животные могли отдохнуть и напиться, а солдаты — перекусить наскоро приготовленными галетами и холодным беконом. Он отправил Уиллера проверить груз в каждом фургоне, чтобы убедиться, что его везут достаточно осторожно.

Через несколько минут у последних фургонов послышались резкие голоса. Оверстрит увидел, как Чейни Хатчет, прижавшись спиной к задней двери фургона, потрясает кулаком над Уиллером.

— Что здесь происходит? — рявкнул лейтенант, подбегая к мужчинам.

Хатчет развернулся к нему. В его водянистых голубых глазах зажегся дерзкий огонек, и он со злостью схватил свою правую руку левой.

— Я просто сказал Уиллеру, что уже проверил фургон и он может уходить.

Оверстрит мгновенно догадался, в чем дело.

— Что ты прячешь в этом фургоне, Хатчет?

Пятна краски проступили на впалых щеках Хатчета сквозь слой пыли.

— Ничего, лейтенант. Я просто сказал, что здесь все в порядке, и я не люблю, когда меня считают лжецом.

Оверстрит, облизнув внезапно пересохшие губы, шагнул вперед.

— Отойди в сторону, Хатчет. Я сам проверю этот фургон.

Хатчет схватил его за плечо и дернул назад, но лейтенант успел увидеть маленькую черную шкатулку, втиснутую между двумя ящиками с винтовками. Его окатила жаркая волна гнева.

— Значит, ты снова прокрался в комнату девушки и украл ее шкатулку с драгоценностями!

Хатчет молниеносно, словно заяц, юркнул в фургон и схватил шкатулку. Когда он выпрыгнул обратно, правая рука его лежала на рукоятке пристегнутого к поясу пистолета.

— Это мое, Оверстрит! Я оставлю шкатулку себе, даже если придется взорвать эти фургоны и отправить тебя в Царствие Небесное.

Оверстрит ощутил прилив страха, но он не мог позволить себе показать это. Шагнув вперед, лейтенант сказал нарочито ровным голосом:

— Ты знаешь, что не сможешь выстрелить в меня, Хатчет. Тебя поставят к стенке или повесят. Оставь в покое пистолет и отдай мне шкатулку.

В водянистых глазах солдата отразилась неуверенность. Оверстрит попытался использовать это преимущество и прыгнул к Хатчету. Воришка метнулся в сторону, на ходу доставая пистолет из кобуры и направляя его на Оверстрита. Лейтенант мгновенно остановился, сердце его бешено колотилось. Но Хатчет колебался, и Оверстрит понял, что этот человек не собирается стрелять.

Он схватился за дуло, грубо вырвал пистолет из пальцев Хатчета и швырнул в сторону. В глазах воришки полыхнула внезапная ярость, смешанная с отчаянием. Взревев, словно дикий зверь, Хатчет бросился к Оверстриту. Споткнувшись, он уронил шкатулку. Белые жемчужины засверкали на каменистой земле, кольцо, блеснув на солнце, укатилось под камень.

Бросок Хатчета вывел лейтенанта из равновесия. Он упал на спину, от удара перехватило дыхание. В мгновение ока Хатчет оказался сверху, и обрушил кулак в лицо лейтенанта. Оверстрит сбросил его, перекатился в сторону и потянулся к ногам противника. Он едва успел увернуться, когда Хатчет швырнул в него увесистый камень.

Лейтенант попытался напасть снова — повернувшись так резко, что, казалось, захрустели кости, он ударил Хатчета под дых. Тот согнулся пополам и взвыл от боли, но тут же выпрямился и неожиданно резким движением ударил Оверстрита в висок. Лейтенант споткнулся, заморгал, пытаясь избавиться от вспышек, взрывающихся у него перед глазами. Хатчет снова ударил его, и он отлетел назад к колесу фургона.

В следующее мгновение Оверстрит собрался с силами и бросился вперед. На полному ходу он врезался в Хатчета, тот споткнулся, закачался, и лейтенант, воспользовавшись растерянностью противника, начал наносить ему сильные удары в лицо и живот. Ярость двигала его кулаками, он колотил, крушил, дробил, пока Хатчет не согнулся пополам и не рухнул ничком на землю.

Оверстрит стоял, тяжело дыша, сжимая кулаки так крепко, что ногти вонзились в кожу. Он вытер пот с лица и увидел, как на серой ткани рукава расплывается красное пятно.

— Унеси этот пистолет, Уиллер, — сказал он наконец. — И проследи, чтобы больше он его не получил.

Лейтенант секунду помедлил, глядя, как Линда Шафтер бережно собирает драгоценности и складывает их в шкатулку. Их глаза встретились, затем девушка отвела взгляд, и на щеках ее заиграл румянец. Оверстрит сплюнул, шатаясь, подошел к лошади и нащупал свисавшую с седла фляжку. Смочив горло, он прислонился к лошади и огляделся, чувствуя на себе множество взглядов.