Читаем без скачивания История Гадкого Утенка, или Мой ласковый и нежный зверь - Юлка

— Вот именно, молчишь! Потому что обидеть не хочешь!

Тааак, у нас начинается первая семейная сцена, и где? В постели. Классика жанра. Сейчас мы поорем друг на друга, потом разбежимся по разным комнатам, и что? Опять всё сначала? Ну уж нет!

Наплевав на его злость и дернув на себя, я уселась сверху:

— Слушай меня сюда и запоминай. Первое, я НЕ знаю КАК положено себя вести при близости и какие звуки при этом издавать. Второе, мне было классно и я не против повторить. Третье, если кого-то не устраивает, то этот кто-то может катиться на все четыре стороны, а я собираю учебники и еду домой к маме! Но на последок…

И я его поцеловала, сама, в первый раз, по настоящему и, конечно, никуда я не поехала…

Абсолютно не понимаю мужских комплексов: если не…, то всё, кранты. Сделают из этого трагедию и ходят, страдают. Спрашивается — зачем? Думаю, они и сами ответ не знают…

Наша семейная жизнь наладилась, по крайней мере для меня. чувствовала я себя прекрасно, никаких комплексов неполноценности не возникало. Для меня уже было счастьем, что я могла воспринимать сексуальную сторону отношений без отвращения, наоборот, мне было интересно трогать и изучать мужское тело, такое вроде бы сильное и мускулистое, и в тоже время уязвимое. Я перебралась в его спальню, оставив свою комнату, как личный кабинет, и наслаждалась жизнью. Время летело незаметно. Было уже тепло, когда возвращаясь из университета, на воротах я получила пакет, адресованный мне. Дома я обнаружила в нем видео касету и записку 'Тебе понравится, Элана!'. Странно всё это, но касету вставила, телевизор включила и застыла… На экране мой муж и Карина занимались сексом или любовью, назовите как хотите, это ничего не изменит. Мой тщательно созданный мир рушился, я гибла под осколками… В этот миг я поняла — душа может болеть гораздо сильнее тела и нет лекарства от этой боли… У меня не укладывалось в голове, как человек, столько раз говоривший мне о любви, мог поступить со мной вот так подло, предать, растоптать. За что? За то, что я изо всех сил старалась сделать нашу совместную жизнь счастливой, переступив для этого через ненависть и обиду, изменив своё отношение… Есть ли мерило человеческой низости?… Остановив касету, я вышла из дома. Погруженная в свои мысли, даже не заметила как оказалась перед дверью квартиры. Ключи… Звонок в соседнюю дверь:

— Баба Маша, можно ключи?

Пожилая женщина, внимательно осмотрев меня, протянула связку:

— Элана, с тобой всё в порядке?

— Да, спасибо.

Со мной теперь всё в порядке, я опять одна…

Зайдя в квартиру, я переоделась, сложила вещи в пакет и опять позвонила в соседнюю дверь:

— Баба Маша, сюда может придти мужчина, зовут Павел, передайте ему, пожалуйста, вещи и скажите, что я не хочу его видеть, никогда. И вот ещё… это тоже.

Я стянула обручальное кольцо и вложила в ладонь соседки.

— Ты с мужем че ли поругалась? Так помиритесь, дело молодое…

— Нет, он знает причину.

Вернувшись в убежище квартиры, я улеглась на диван, завернувшись в плед с головой. Я не хотела никого ни видеть, не слышать, я хотела перестать чувствовать эту отупляющую, сводящую с ума боль от предательства мужчины, которого за несколько последних месяцев начала считать родным. В голове всплывали кадры с кассеты, как он мог, целовать меня и идти к ней? Как мерзко… Боже, как мне больно… Это пронзительное чувство обернулось вокруг меня коконом, заставляло корчиться в судорогах, не отпускало ни на минуту… Может быть облегчение пришло бы со слезами, но их не было, я не могла плакать, не могла… Не слыша ничего, кроме стучавшего в висках вопроса 'Почему', я пролежала двое суток… Потом пришло решение — я начинаю новую жизнь… без него. Составив план действий, я вышла за дверь. Меня тут же перехватила Баба Маша, как-будто дежурила в ожидании:

— Эланка, ты чё творишь? Дверь почто не открываешь? Я извелась вся. Твой то часа два в дверь ломился, пока я из магазина не пришла, да не пристыдила за шум то. Пакетик и колечко, я отдала, он как колечко то увидел побелел весь, затрясся. Ага. Сутки потом здеся на лестнице просидел, я ему, болезному, три раза воды выносила. Слышь, девка, может зря над мужиком мудруешь? Накось, записку мне оставил.

Женщина сунула мне в руки сложенный листок бумаги, я порвала не читая. Баба Маша осуждающе покачала головой:

— От ведь упрямая, как чуял он, на словах передать велел, мол не виноват он.

Это выше моих сил, я молча развернулась и пошла вниз. У подъезда стояла его машина, передняя водительская дверь открыта, Павел сидел, сложив руки на руле и уронив на них голову. Я подошла:

— Павел.

Он поднял голову и начал выходить:

— Не подходи. Если ты ещё раз приблизишься ко мне, я выброшусь из окна или брошусь под машину, что будет быстрее и легче сделать. Ты понял? Я не шучу.

Мне больше нечего было добавить и я ушла, не видя отчаяния в его глазах. Он поверил мне.

Заполняя свои дни работой и учебой, я пыталась спрятаться от мыслей. Днем это срабатывало, а по ночам… возвращалась боль… Я не могла забыть о Павле, он всегда присутствовал в моей жизни. Иногда я видела его у университета, иногда он ехал со мной в автобусе, его машина стояла под окнами каждую ночь… Я устала мучиться и подала на развод. Поскольку у нас не было детей и имущественных требований я не предъявляла, день назначили через три недели. В ночь перед судом, в памяти всплыли сцены с видео, отгоняя их, я вдруг ощутила беспокойство, что-то упорно ускользало от моего внимания, но не давало отмахнуться. Что именно? Прокручивая по памяти кадры, до меня дошло, что я дура. Самая настоящая идиотка и дура! У Павла не было шрама от пулевого ранения! Видео было снято ДО того, он действительно не виноват, я сама, не разобравшись, устроила себе чистилище. Господи, что же я натворила! Я бросилась к окну — машины не было, набрала номер телефона. Трубку взяла Тамара:

— Эланочка, нет его и не знаю где. Что передать то.

Попросив передать связаться со мной, я повесила трубку и стала ждать утра, надеясь перехватить перед судом и объясниться. Я дождалась, Павел просто прошел мимо, не повернув головы. Когда чуть помедлив, я вошла следом, его нигде не было, появился он только на заседание. Меня душила обида. Глупо, конечно, но нервы сдали в конец. Мы заняли свои места и судья, уставшая женщина, средних лет, обратилась ко мне:

— В своем заявление Вы указали причину — не сошлись характерами. Вы подтверждаете это?

Я кивнула. Тогда она перенесла внимание на Павла:

— Вы согласны с этим заявлением?

Последовал спокойный ответ:

— Нет. Меня полностью устраивает характер моей жены, и я согласен изменить свой, если она считает это необходимым.