Читаем без скачивания Сад мертвых бабочек - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, как она оказалась в своей комнате, если отключилась на первом этаже?
Артур отнес.
– Соня, вставай! Ты так долго спишь! А что у тебя с рукой?
За окнами было темно: вряд ли еще, вероятно, уже.
Она проспала сутки? Или даже двое?
– Так что у тебя с рукой, сестричка?
Посмотрев на братца, Анжела ответила:
– Ночью в душе поскользнулась.
Маму она увидела только следующим утром – та, ковыряясь в тарелке, сидела за огромным столом, завтракая вместе с одетым, как всегда, с иголочки Артуром.
– Доброе утро! – произнес он тихо и внимательно посмотрел на Анжелу. Та уже знала, что отвечать надо тотчас и с легкой улыбкой.
– Доброе утро!
Мама, мимолетно взглянув на нее, снова опустила голову к тарелке. А Анжела ужаснулась – столько в ее взгляде было безысходности и муки.
– Прими свои таблетки! – сказал Артур, и мама тихо ответила:
– Да, сделаю.
Ее тон явно не понравился их мучителю, который заявил:
– Сейчас же!
И протянул маме уже знакомую Анжеле розовую таблетку.
Не принимай, мама, не принимай!
Однако мама без возражений взяла ее и, положив в рот, запила водой.
– Отлично. Они тебе помогут. Ты не очень хорошо выглядишь, дорогая, – заявил Артур, обращаясь к маме. – Надо бы тебе съездить к косметичке! Вот поспишь и съездишь.
Та кивнула, и хозяин дворца поднялся из-за стола, что означало: завтрак закончен для всех.
– Увидимся вечером! – произнес он и удалился. Когда шофер увез его в город, в офис, Анжела вихрем поднялась по лестнице и подошла к будуару мамы.
Но если та приняла розовую таблетку, то наверняка уже, как и она сама, провалилась в многочасовой беспробудный сон.
Она постучала и толкнула дверь.
Так и есть, мама ничком лежала на огромной кровати под балдахином, явно погруженная в вызванное розовой таблеткой долгое оцепенение.
Опустившись около нее, Анжела вздохнула и положила здоровую – левую – руку на легкое одеяло, которым была укрыта мама.
И отметила, что вся спина мамы в каких-то странных багровых полосах. Как будто… Как будто ее кто-то бил или стегал.
Но кто и зачем?
Мама слабо вздрогнула и повернулась к ней.
– Ты не спишь, мамочка? – спросила удивленная Анжела, а мама, не открывая глаз, тихо произнесла:
– Садись по-другому, так, чтобы быть спиной к двери. Потому что вон там и вон там, над дверью, в углах, камеры.
Точно – и как Анжела их раньше не заметила? Наверняка подобные были и у нее с спальне – и вообще везде в этом ужасном особняке.
Не заметила, потому что они были неплохо замаскированы. Да и потому что предположить не могла, что подобное вообще возможно.
Оказалось, что вполне себе возможно.
Притворяясь, причем очень даже достоверно, спящей, мама с закрытыми глазами продолжила:
– За нами наблюдают его люди, но не думаю, что они непрерывно сидят у экрана и следят за всем. Только если мы попытаемся бежать или поведем себя как-то не так, они забьют тревогу. Впрочем, как он мне сам сказал и как я проверяла, нас не прослушивают, это слишком большая морока, ограничиваются картинкой. А так как я приняла таблетки и должна еще до второй половины дня дрыхнуть, то и я буду «дрыхнуть».
– Мамочка, но как же так… Они на тебя не подействовали?
Мама легонько усмехнулась.
– Не забывай, в каких местах я работала. Там люди всякое глотали, и хотя я сама к этому не прикасалась, но имею представление, что это делает с человеком. И кроме того, наслышалась о кое-каких трюках, например, как сделать вид, что ты принял таблетку, хотя на самом деле этого не сделал. Тем более он только первые несколько раз проверял, а потом перестал. Уж слишком он самоуверенный.
Плача, Анжела спросила:
– Мамочка, он сломал мне руку. И по лицу ударил!
– Знаю, родная, как и то, что я перед тобой и Никиткой очень виновата. Это все из-за меня. Хорошо, что твой братик еще ничего не понимает. Не думаю, что он в опасности. А вот до тебя эта сволочь, боюсь, скоро доберется…
– Но он уже добрался! – возразила Анжела. – Он грозил и вторую руку сломать. И сломанную еще раз! Он сумасшедший!
Мама вздохнула.
– Да еще какой! К тому же заправский садист, увы, с очень большим количеством денег и крайне влиятельный, по крайней мере, в этом городе и регионе. Понятно, что он искал себе жертв, вероятно, новых жертв. Потому что мы не первые и не последние, кого он в свой дворец заманивает. Понятное дело: молодой, красивый, богатый, свободный – кто ж на такого не польстится?
– Жертв? – переспросила с дрожью Анжела, и мама подтвердила:
– Ну да, жертв. И это, увы, только начало. Думаю, он завлекает одиноких, не очень умных, ну, в общем, как я, женщин, или одиноких, или с ребенком, вероятно, из числа приезжих, не обладающих родственниками и знакомыми в городе.
– Но почему, мамочка? – спросила в ужасе Анжела, и мама тихо ответила:
– Потому что, дочка, если они через какое-то время исчезнут, то никто этого не заметит и шума это не вызовет.
Глотая слезы, Анжела спросила:
– Мамочка, но почему мы должны исчезнуть? Что он сделает с нами?
Мама не отвечала, но это было самым красноречивым ответом.
– Мамочка, но ведь нам надо бежать, – сказала Анжела и осеклась.
Бежать – но только как? Тут из комнаты в комнату не пройдешь, чтобы это не зафиксировали камеры, не говоря о том, чтобы приблизиться к воротам.
Да и ворота поместья Артура массивные, забор высоченный, увенчанный колючей проволокой и, опять же, камерами.
Убежать из этого концлагеря было невозможно.
– Надо, дочка, надо. И я над этим уже думаю. Только вот он будет искать, в этом я не сомневаюсь. Он мне сам об этом сказал в подвале, когда…
– Мамочка, а что… Что он делает… с тобой?
Мама снова, как будто во сне, перевернулась на другой бок, спиной к Анжеле.
– Это не важно. Главное, что он может сделать с тобой. А он сделает. И если не он, так его друзья, которые у него имеются и занимаются примерно тем же, что и он. Или даже с Никиткой. Монстров в этом мире так много, дочка! Причем очень и очень страшных!
Во рту у Анжелы пересохло. Несмотря на свой возраст, наивной или непросвещенной она не была. Если ей Артур сломал руку и ударил по лицу, то маму в подвале этот изверг не только бил, но, вероятно,
