Читаем без скачивания Не время Людей - Павел Меджеви

К Сковородино подъехали уже в темноте. Купили пива, рыбы, пирожков, и поехали дальше. Долго не могли найти место, где бы остановиться, время подходило к часу ночи, когда слева Олег увидел скопление машин. Здесь, среди построек, нашлась баня, а рядом — удобная стоянка. Олег выбросил трофейный мобильник в речушку — он был ему не нужен, просто опасался оставлять у бандита. Мало ли куда тот начнет звонить, когда очухается. Следом, в холодную апрельскую воду, отправился обрез с патронами. Водитель Цефиро «угостил» их с Сергеем баней. После помывки, еды и пива, в расслабленных руках не чувствовалось сил даже как следует прибрать в салоне, помыть машину. Олег просто откинул назад спинку пассажирского сиденья, где ногам не мешала рулевая колонка, вытянулся, расслабился, и почти сразу погрузился в крепкий сон.

Утром Олег проснулся раньше всех. Стоянку накрыл предрассветный утренний туман, в сочетании с морозцем заставлявший кутаться в свитер. Стекла машины снова покрылись тонкой корочкой наледи. Солнечный диск с востока еще не показался над тайгой. Ничего нигде не болело, чувствовал себя превосходно, отдохнувшим и выспавшимся. Либо организм адаптировался, либо такой отдых положительно шел ему на пользу.

Прихватив пустую пятилитровую пластиковую бутыль, Олег сбегал к речушке, набрал чистой и очень холодной воды обмыть машину. От соприкосновения с влагой руки мерзли, но работа снова приносила удовольствие — холод бодрил, машина вновь сверкала чистотой. Смотреть на нее, блестящую капельками стекающей на свету влаги, было приятно, ехать — должно быть тем более. Туман, тем временем рассеивался, воздух вокруг стал прозрачен, пах хвоей. Олег подошел к джипу Сергея. Сквозь тонировку, английский профиль перегонщика виделся непригодным для обложки модного журнала — половина лица заплыла синяком. Вчерашняя баня пошла ему на пользу, но так ехать он наверняка не сможет, потребуется медицинская помощь. Дав машине немного просохнуть, Олег решил первым тронуться в путь, пока транспорт собратьев-перегонщиков еще не поднял пыли.

Олег уже проехал Ерофей Павлович, когда, наконец, показалось солнце. Дорога пустовала, поэтому батюшку он заметил сразу. По обочине, в том же направлении, что и машина Олега, бодрой пружинящей походкой шел человек среднего роста, в черной монашеской рясе и с рюкзаком за спиной. Ноги его обували армейские кирзовые сапоги, бывшие когда-то черными. Рясу, впрочем, черной также можно было назвать только условно — примерно тридцать сантиметров от нижнего ее края имели исключительный мышиный цвет, который выше, постепенно, сдавал позиции, но окончательно переходил в черный только в районе пояса. Что поделать, «федералка», вездесущей пылью и грязью, метила не только автомобили, но и пеших ходоков. Если они шли достаточно долго. Подобное здесь, посреди тайги, когда ни в попутном направлении, ни навстречу не проехала еще ни одна машина, показалось Олегу настолько невероятным, что он снизил скорость, некоторое время просто ехал рядом, рассматривая ходока, а затем уже предложил подвезти. Он мог не остановиться, увидев на трассе милиционера в форме, женщину с ребенком, но проехать мимо такого необычного попутчика, совесть не позволила.

Батюшку звали Отец Алексей, он пешком направлялся из Белогорского скита в Читу, таково было его паломничество, или обет, или испытание — даже после объяснения Олег не смог полностью разобраться. Вышел еще в начале апреля, спал в тайге, в стороне от дороги, питался тем, что подавали люди, и удавалось найти в лесу. Многие Белогорские, и не только, монахи до него совершали подобные путешествия. Да и после него тоже будут.

— Батюшка, а я думал, что если с трассы метров пятьсот отойти, то там жизни не будет — леса непролазные. Как же вы там ходите, а то еще и спите?

— В основном так, Олег, но кое-где люди живут. Есть деревни, селения, в некоторые вообще никаких дорог нет, в некоторые — только зимники.

— А не страшно по лесу одному ходить?

— Так все в руках Господа, ничего там страшного нет, если только медведя не встретишь.

— А встречали?

— Случалось. Тут главное не бычиться, медведь ведь думает на человека, что тот — тоже медведь, его соперник, потому и силой мериться идет. А если спокойно с ним говорить, отходить медленно, не бежать, он и не пристанет. А на крайний случай у меня вот что есть, — батюшка развязал рюкзак. Олег заглянул в горловину — там, прямо сверху, лежала буханка белого хлеба.

— Не понял, — удивился он.

— Да поставлю рюкзак на землю, завязку ослаблю, да и отхожу назад. Медведь, он ведь любопытный, как и мы. Подойдет, заглянет, а как что съестное найдет — сразу забирает, да и уходит. Ему тоже много не надо. Он угощению благодарен. Так, с Божьей помощью, и иду.

Батюшка, аккуратно и сосредоточенно, плотно завязал горловину потрепанного вещмешка, удобно устроил его на коленях, прихлопнул ладонью и, задумавшись, устремил взгляд куда-то вперед, к горизонту прямой, как ножом разрезающей в этом месте тайгу, федералки.

— Ну и, уж на совсем крайний случай, есть у меня молитва заветная, — вынырнул он из раздумий, немного повысил голос, и речитативом продекламировал:

Михайло Архангел, огради меня своею святою оградой. От земли до небес. От темной ночи, от злого человека, от напрасной смерти, от скверной болезни. Ныне, присно и во веки веков. Аминь.

— Обычно ограждает, — добавил он после паузы, — но это не от животных, с теми часто проще договориться. А вот с людьми иной раз…

— Да, хорошая такая ограда, — мечтательно вздохнул Олег, — от земли… до небес…

Они немного помолчали. Олег не воспринимал все, что связано с религией, всерьез, но и не хотел обижать чувств попутчика. Он все еще мысленно переваривал молитву. Дорога сейчас не отвлекала много внимания, и потому получилось так тщательно вдуматься в сказанное, пока мозг не уперся в незнакомое слово.

— Скажите, батюшка, «ныне» я понимаю, а что такое «присно»?

— Это на церковнославянском. Или на старославянском, что, в принципе, одно и то же. На самом деле все молитвы раньше были на старославянском, просто некоторые слова люди еще понимают, а другие — уже нет. И мы постепенно все упрощаем.

— Ну а все же?

— Точнее всего это можно перевести как «всегда».

— Интересно, — мозг Олега все еще анализировал услышанное, поэтому несоответствие он выловил сразу — а «во веки веков», по-вашему, не «всегда»?

— Не по-моему, а по-церковнославянски. А церковнославянский — это очень древний язык. До революции, кстати, его вдалбливали школярам в любой бурсе. Вместе с латынью и греческим. Во веки веков вдалбливали. Но, не всегда, как видишь. Теперь его уже никто не понимает. Вот и получается, что «присно» и «во веки веков» — разные вещи.

В этот момент их обогнал первый перегонщик. Когда-то белая, а сейчас серо-коричневая от грязи Мазда Капелла, примерно за минуту, выросла в зеркале заднего вида, пронеслась слева, обдав Лаурель пылью и щебнем, и стремительно скрылась за горизонтом. Бросив взгляд на спидометр Олег впечатлился — стрелка болталась на отметке 80, и сложно было представить, с какой скоростью по этому бездорожью должна была нестись Мазда.

— Как же плохо, что здесь только одна дорога, да еще такая мерзкая. Сам будешь медленно ехать, машину беречь, так другие, — Олег махнул рукой в сторону унесшейся вперед Мазды, — тебе ее запросто покалечить могут.

— Да разве ж одна… — хитро подмигнул левым глазом батюшка, повернувшись к Олегу, — в тайге много чего интересного есть, в том числе и дорог. А пути Господни — вообще многочисленны и неисповедимы.

— А тогда скажите, батюшка, если ваши здесь часто ходят, то и окрестности, наверное, хорошо изучили?

— А как не знать. Даже карта у нас своя имеется, получше ваших, мирских. Показать тебе, конечно, не покажу, но посоветовать что-либо всегда смогу.

— А нет ли тогда здесь каких объездов на вашей карте? А то очень уж надоело трястись по щебенке да пыль глотать. А то я ведь и затеял все это, чтобы страну повидать во всем многообразии, а плетусь тут, как все, по одной единственной дороге.

— Свою дорогу, значит, ищешь? Как не быть, как раз для тебя, километров через тридцать будет с федералки поворот налево, по грунтовке. По нему ваши перегонщики не ездят, но если сухо — дорога очень хорошая, ровная, И прямее она, чем федеральная трасса. Километров сто выиграть можно. К тому же там, километров через сорок, начинается асфальт.

— Асфальт? — не поверил Олег.

— Кто его проложил и зачем — неизвестно. Военные должно быть, для своих нужд. Асфальт не новый, но крепкий еще, да и не ездит там никто. Так он почти всю дорогу и идет. Только потом, перед выездом на федералку, снова грунтовка километров двадцать.

В Амазаре они остановились. Олег собирался позавтракать, а батюшка попросил его высадить, чтобы зайти в местную часовню. Да и нечестно это, как сказал Отец Алексей на прощание — пешком, значит пешком. Себя обмануть можно, а вот Бога — нет.