Читаем без скачивания Фиалковое зелье - Валерия Вербинина

Полина Степановна тяжело вздохнула. Вот вам и объяснение всему: яме на казенной дороге, услужливым мужикам, которые наперебой советовали ей именно этот постоялый двор, улыбчивому Андрею Андреичу…

– Знаешь что, Маша, – распорядилась Полина, – достань-ка мой маленький чемоданчик. Который желтенький такой… Да, и скажи мне вот что: откуда ты все это узнала?

– Да от слуги, Степашки, – отвечала Маша. – Он видит, что я немая, ну и… разболтал мне все, думая, что дальше меня уж точно не пойдет. Видите, как полезно иной раз быть немой?

Когда Полина Степановна вернулась в дом, Андрею Андреичу сразу же бросилась в глаза произошедшая в ней перемена. Молодая женщина объявила, что экипаж починят неизвестно когда, стало быть, ей все-таки придется отведать здешней ухи, и она искренне надеется, что господин Мериносов составит ей компанию. Очень жаль, конечно, что ей нечем себя занять в ожидании кузнеца. Будь здесь ее муж, она бы с удовольствием сыграла с ним в карты… так, по-дружески.

– О, сударыня, – оживился Андрей Андреич, – так вы играете в карты?

И, потирая свои маленькие выхоленные ручки, шепотом велел хозяину распорядиться насчет ухи, да чтобы та была погуще и повкуснее.

Полина отдала ухе должное, после чего Маша принесла нераспечатанные колоды карт, выуженные из того самого желтого чемоданчика.

– Сыграем по маленькой? – с надеждой предложил Андрей Андреич, искрясь медоточивой улыбкой.

– Отчего же не сыграть? – отвечала Полина Степановна. – Только учтите: много вы у меня выиграть не сможете, потому как я женщина бедная.

«Знаем, знаем мы твою бедность! – улыбнулся Мериносов. – Вон экипаж какой ладный, небось не одну сотню рублей стоит… Такие даже в Петербурге и то нечасто попадаются!»

– Ну-с, начнем, – предложил он, вскрывая колоду.

Полина Степановна начала и, к величайшему своему удовольствию, выиграла три гривенника. Потом проиграла пару рублей, потом один отыграла, потом проиграла снова. День клонился к вечеру, хозяин по знаку Мериносова принес свечи и удалился. Полина играла, выигрывала и проигрывала, следя за тем, когда именно Мериносов дает ей выигрывать, чтобы поддержать в ней интерес к игре. Куча золота и серебра перед Андреем Андреичем все росла и росла, и все шире и самодовольнее становилась его улыбка. Полина Степановна раскраснелась и твердила, что вот прямо сейчас она все отыграет. Хозяин, уже давно привыкший к подобным сценам, помалкивал да улыбался в усы. Уже на кону были последние сто рублей Полины Степановны, уже должна была она неминуемо пойти ко дну, как подстреленный коварным пиратом королевский фрегат. И тут случилось чудо: Полина отыгралась, потом еще раз, и еще, и еще. Хозяин и слуги, собравшиеся в зале, остолбенели… Они не понимали, что происходит. Под конец Полина Степановна выиграла все, даже два рубля, проигранные вначале, и хладнокровно сгребла деньги в ридикюль.

– Многоуважаемая, – простонал Андрей Андреич, который не верил своим глазам, – вы невероятно везучи! Смею ли я просить о том, чтобы отыграться? На сей раз играем моими картами, – добавил он как бы невзначай.

Волосы его, лежавшие гладко, когда он только приехал, теперь стояли дыбом от напряжения, словно невидимые карточные черти весь вечер немилосердно таскали его за вихры.

– Отчего же не отыграться? – отвечала Полина с любезнейшей улыбкой.

И, воспрянув духом, Андрей Андреич послал Степашку за своей особенной колодой, которая уже принесла ему не одну сотню рублей. Полина Степановна, извинившись, отлучилась на несколько минут и по возвращении столкнулась со Степашкой в дверях. Ни половой, ни хозяин, ни Мериносов не обратили на это никакого внимания. Дрожащими руками Андрей Андреич распечатал колоду.

– Три тысячи рублей! – объявил он.

– Это почти все, что я у вас выиграла, – хладнокровно заметила Полина Степановна. – Но эти деньги теперь мои, а у вас есть 3000 рублей? Предупреждаю вас, на честное слово я не играю и векселя не принимаю.

Пришлось послать за деньгами – заначкой, которую Андрей Андреич хранил на черный день. И, едва он увидел свои карты, Мериносов понял, что этот черный день наступил.

«Тогда, – позже рассказывал Степашка любопытным, – я в первый раз увидел, как он перестал улыбаться. Честное слово!»

«Как же так? – мыслил раздавленный Андрей Андреич. – Ведь моя колода… Ведь я совершенно был уверен!»

Увы, он даже не подозревал, что Полина Степановна подменила его колоду своей, как бы невзначай столкнувшись со Степашкой в дверях.

«Мошенница! – удрученно помыслил Мериносов. – Все ясно: разъезжает по дорогам да обманывает таких простаков, как я… А я-то попался… Как последний карась!»

Жаловаться было бесполезно: на что? На то, что его крапленую колоду подменили другой крапленой колодой? И уж, поверьте мне, никто на свете не чувствует себя хуже, чем шулер, одураченный еще более ловким шулером.

– Пожалуйте три тысячи, – ласково молвила Полина Степановна, и в глазах ее полыхнули сапфировые искры.

Убитый, растерянный, совершенно потухший, отдал последние деньги Андрей Андреич Мериносов и, сгорбившись, засеменил прочь. Даже колокольчик его тройки и тот дребезжал жалобно и надрывно, когда коляска ехала со двора, словно чувствовал обиду, нанесенную его хозяину.

Наутро Ванька починил экипаж, Пахом погрузил в него вещи, и Полина Степановна вместе со своими людьми отбыла восвояси. Однако она поймала себя на том, что чувствует себя в безопасности, только когда окончательно миновала владения чрезмерно находчивого Андрея Андреича.

По расчетам Полины, она по-прежнему опережала в пути офицеров, которые должны были служить прикрытием для ее тайной миссии. Поэтому молодая женщина была крайне раздосадована, когда, подъехав к гостинице «Золотой лев», она увидела возле нее обшарпанный экипаж и рядом с ним – человека, который нашей героине был известен как особый агент Никита Сотников.

– Мы уже за границей, – шепнула Полина Маше. – Запомни: ты – Мария! И ни слова не говорить!

Маша покорно кивнула. По правде говоря, все это ужасно ее забавляло, и в то же время она была горда, что хоть в качестве немой служанки может помогать своей госпоже в ее нелегкой работе.

Не заходя в общий зал, Полина Степановна попросила предоставить ей и ее слугам отдельную комнату и принести еды, потому что они очень спешат.

– Как вам будет угодно, – поклонился хозяин. – Вы будете смотреть на дуэль? За отдельную плату, кстати сказать, небольшую, я могу дать вам комнату с очень хорошим видом.

– О какой дуэли вы говорите? – осведомилась Полина.

Узнав, что русский офицер собрался стреляться с австрийским гусаром Иоганном Ферзеном, Полина Степановна переменилась в лице и слегка придушенным голосом ответила, что дуэли – ее страсть с детства и она не будет спать спокойно, если своими глазами не увидит, чем сегодня все кончится.

«Ведь известно же, что Ферзен – отличный стрелок… Ах, недотепы, недотепы! Как будто их не предупреждали, что дуэли в Особой службе разрешены лишь в исключительных случаях, когда на карту поставлена безопасность страны…»

Спрятавшись за занавеской, она следила за приготовлениями к дуэли.

– Маша! Подай-ка мне зеркальце!

Раз она не могла помочь Гиацинтову, оставался только один способ: помешать его врагу. Поймав зеркальцем отраженный солнечный луч, Полина ухитрилась в конце концов направить его в лицо Ферзену.

Тот зажмурил один глаз, дернул рукой и выстрелил.

«Попал?»

Однако выяснилось, что пуля благодаря солнечному зайчику ушла куда-то вбок, и к тому же пистолет взорвался в руке стрелявшего. Полина Степановна сразу же увидела, что продолжение дуэли невозможно.

«Конечно, бывает, что пистолеты взрываются, хоть и редко… Этому недотепе чертовски повезло! Может быть, всему виной мой солнечный зайчик, который мог зажечь порох раньше времени…»

И, почти уверенная в том, что Гиацинтов обязан жизнью именно ей, Полина Степановна в прекрасном настроении уселась за стол – воздать должное хозяйской еде.

Глава 7

– Ты знаешь, что я заметил? – спросил Добраницкий у Балабухи, когда вечером следующего дня экипаж друзей огибал большой холм.

– Нет, – зевая, ответил артиллерист.

– В Австрии, – доверительно сообщил Добраницкий, – не такие дороги, как у нас.

За окнами кареты сгущались сумерки. Где-то заухала сова, и вдали протяжно завыл какой-то зверь – не то волк, не то одичавшая собака. Путешественники, изрядно утомившиеся от бесконечного пути, клевали носом, и только Добраницкий все еще пытался хоть как-то поддержать разговор.

– В самом деле? – ответил Владимир на слова Августа. – Почему?

– На дорогах у них, – таинственно промолвил Добраницкий, – нет ухабов.