Читаем без скачивания Муха против ЦРУ - Евгений Некрасов

Резидент добрался до последней части отчета, озаглавленной «Нехороший мальчик»:

Ряд свидетелей (список прилагается) показывает, что в дни краж во дворе появлялся мальчик девяти-десяти лет, одетый чисто и каждый раз по-новому. Из примет свидетели отмечают хрупкое телосложение, сильный румянец и белокурые длинные волосы, вьющиеся на концах. Мальчика описывают в выражениях: «ангелочек», «пупсик», «красавчик». До первого сентября он появлялся со спортивной сумкой, после первого — с рюкзаком синего цвета. Свидетелям запомнился хулиганским поведением, не адекватным внешности: лазил по деревьям, бросал камнями в собаку. На замечания взрослых отвечал в грубых выражениях. В данном дворе не проживает.

Объекту присвоен псевдоним Нехороший мальчик. Следующие из перечисленных обстоятельств позволяют отнести Нехорошего мальчика к подозреваемым:

а) появление в дни краж;

б) хрупкое телосложение, позволяющее проникнуть в оконную форточку;

в) утверждение свидетелей, что Нехороший мальчик лазил на деревья;

г) наличие сумки или рюкзака, пригодных для сокрытия похищенных предметов.

Дальнейшая разработка подозреваемого требует установки наружного наблюдения за двором на неопределенное время (паузы между кражами варьировались от одного дня до трех недель).

О готовности оплатить разыскные мероприятия прошу сообщить в агентство в ближайшие дни.

То, что в деле замешан ребенок, немного разочаровало американского разведчика. Операция предстоял а тонкая…

Пока что кражи — только кражи. Расследует их какой-нибудь лейтенант милиции. Обворованные пишут жалобы, лейтенанту начальство мылит холку, но это не добавляет ему времени. Поймать-то мальчика можно: надо только понаблюдать за двором неделю-другую, как хочет Зайцев. Для лейтенанта это непозволительная роскошь, у него хватает других дел. Но если из квартир офицеров ГРУ начнут пропадать записные книжки и фотографии, в дело включится русская контрразведка, и мальчик попадется.

Поэтому записные книжки и прочее надо не красть, а копировать. Надо всаживать «жучки» в телефоны и компьютеры. И никаких краж! Кражи будут прикрытием на тот случай, если агент попадется; мол, воровать залез в квартиру. Ему же самому лучше пойти под суд как вору, а не как шпиону.

Вот и объясни все это десятилетнему. Доверь ему спецтехнику — те же «жучки», которые стоят на вес дороже золота, хотя никто их не продает на вес. Обучи его тактике поведения на допросе… Он и слово «тактика» вряд ли знает.

Но Бистрофф не терял надежды: найдется и взрослый. За умелыми действиями Нехорошего мальчика чувствовалась рука опытного преступника. Ребенок просто не мог все лето орудовать один и не попасться!

По книгам резидент неплохо изучил преступный мир России и знал, что мальчишки-форточники были еще в восемнадцатом веке. Чаще всего они не воровали сами, а, проникнув в квартиру, открывали двери для взрослых воров. Кстати, в Америке форточников не было никогда, потому что не было и нет форточек — там сдвижные рамы.

Бистрофф снова заглянул в отчет Зайцева: «О готовности оплатить разыскные мероприятия прошу сообщить в агентство в ближайшие дни». Конечно, сообщим! ЦРУ оплатит.

Из посольства звонить по тайным делам опасно, да и нет смысла, ведь мальчишка все равно орудует днем. Завтра надо связаться с официантом, дать ему еще денег — пускай заплатит за все. Разумеется, Зайцеву нужно пообещать премию, если выведет на вора… И продумать запасной вариант на случай, если розыск затянется.

С этими мыслями Бистрофф лег в постель. Ему мерещились чистые листы в зеленой папке «ГРУ». Он садится к столу и не на компьютере, а от руки, смакуя каждую букву, вписывает новые и новые фамилии, звания, должности. И это лишь начало. Чем больше знаешь о человеке, тем его легче завербовать. Трубы у них текут, потолки протекают, вспомнил Бистрофф газетку. Может быть, у кого-то болеет старая мать или ребенок, и на лечение нужны большие деньги…

От предвкушения удачи резидент не мог заснуть. Пришлось выпить снотворное.

Глава XIV

Репутация Вити Галенкина

Но мы забежали вперед. Когда Дед и Маша вышли из «Компьютеров и периферии», было только без двадцати четыре.

Дед собирался в банкомат за деньгами, а Маше сказал:

— Иди к Сергейчику, вдруг ты там понадобишься. У нас не так много времени, скоро на стрельбы уезжать.

Только они разошлись, как вдруг к Маше пристал бомж:

— Девочка, купи рюкзак!

Воняло от него, как от протухшей селедки. Из бороды торчал налитой красный нос.

— Ага, ворованный, — сказала Маша и прибавила шага.

— Гадом буду — нет! — с отчаяньем крикнул ей в спину бомж. — Я его в старом доме нашел!

Маша остановилась и посмотрела на рюкзак: новый, почти не грязный.

— Дом в Тихом тупике?

— А где ж еще! Он тут один такой.

Бомж был одет в синее дамское пальто, сшитое на толстуху. Он болтался внутри, как язык в колоколе.

— А давно? — спросила Маша.

— Скажешь, что ты его потеряла?! — испугался бомж и спрятал рюкзак за спину.

«Не скажу. Но я, кажется, знаю, кто потерял», — про себя ответила Маша, а вслух спросила:

— Сколько вы хотите?

— Да на бутылку. А какой рюкзак! — стал расхваливать бомж. — Вот тут расстегнешь «молнию» — и он в три раза больше. Хошь, книжки в школу носи, хошь, картошку. Я бы пятьсот рублей за него взял, да спешу. Трубы горят, надо поправить здоровье.

— Две бутылки, если покажете, где нашли рюкзак, — сказала Маша.

— Да вон же! — Бомж показал грязным пальцем. — Не знаешь, что ли? Выходишь со двора…

— Знаю, — перебила Маша. — А в самом доме, внутри, где он лежал?

— У подвала под лестницей.

— Вот и ведите меня под лестницу.

— А не боишься? — ухмыльнулся бомж.

— Я ничего не боюсь, кроме опасностей, — ответила Маша фразой из одной любимой книжки. — Встречаемся через десять минут у забора.

— Ни-ни! — заартачился бомж. — Сперва на бутылку, на одну, а потом — что хошь! Я с бодуна и на забор не влезу — вишь, как руки трусятся?

— Потом я вас не найду.

— Это да, — самодовольно подтвердил бомж. — Широкий человек Витя Галенкин: начнет гулять и сам не знает, где окажется. Витя Галенкин — это я, — объяснил он, хотя и так было ясно. — А ты, может, из дома мне вынесешь для поправки здоровья?

— Вынесу, — пообещала Маша. — Бегом побегу! Только вы уж идите к забору. Придете, а я уже там с водкой. Обещаете?

— Клянусь репутацией Вити Галенкина! — ударил себя в грудь бомж.

Маша бросилась к дому Сергейчика. Конечно, репутация Вити Галенкина — вещь серьезная. Но больше надежд у нее было на то, что бомж не успеет продать рюкзак кому-нибудь еще.

В квартире была только Кэтрин.

— Папа еще ходит по подъездам, а мама побежала колбасу покупать на стрельбы, — доложила она.

Слушая вполуха, Маша носилась по кухне. Завернула два блина с селедкой, нашла в холодильнике бутылку водки, из которой Сергейчик с Дедом едва пригубили, отлила половину в чашку, чтобы бомж не напился сразу… Кэтрин умолкла. А Маша, разыскав непрозрачный пакет, сунула туда бутылку и закуску.

— Ты куда?! — ужаснулась Кэтрин.

— По дороге расскажу. Тащи фонарик. А фотоаппарат у вас есть?

— Тебе какой, «мыльницу» или «Полароид»?

— Давай «Полароид», — обрадовалась Маша. — Сколько там кадров?

— Штук пять осталось.

— Давай! — Маша повесила сумку на плечо. Эдик путался под ногами. — Его тоже бери. Побежали!

Схватив «Полароид», Маша потащила ничего не понимающую Кэтрин из квартиры. Щенок на поводке кубарем катился за ни ми.

В подъезде Кэтрин спохватилась:

— Я в тапочках! Надо вернуться!

— Ничего, здесь недалеко!

Они перебежали через двор, не давая щенку задрать ламу, и выскочили в Тихий тупик. Бомжа не было!

— Зачем ты меня сюда притащила?! — начала заводиться Кэтрин.

— Сейчас, сейчас… — Маша оглядывалась. — Вон он!

Вприпрыжку поспевая за какой-то женщиной, Витя Галенкин протягивал ей рюкзак. До места встречи у забора бомж не дотянул ста шагов. Женщина остановилась и полезла в сумку — за кошельком, конечно. Еще несколько секунд, и рюкзак перешел бы к ней!

— Папочка! — во все горло завопила Маша. — Не продавай! С чем я в школу пойду?! Женщина, не покупайте у него! Папа! А вот что я достала!

Бессвязно крича и размахивая бутылкой, она бежала к Вите и его покупательнице. Бомж все еще пытался всучить женщине рюкзак. Он мотал головой и разводил руками, видно, доказывая, что Маша ему не дочь.

— Папочка! Папуля, за что?! — добавила слезы Маша. За ней бежали Кэтрин и очень довольный игрой Эдик.