Читаем без скачивания Бог из машины - Людмила Астахова

– А в чем, собственно, дело? Что происходит? – робко полюбопытствовал дородный господин, представившийся лекарем.

– Не ваше дело, сударь, – отрезал полицейский страж. – Без вас разберемся.

Грубовато, но для Эббо вполне в рамках пристойности. В Синтафе, там погрубее служивый народ.

Однако слишком долго теряться в догадках пассажирам не пришлось. После четвертой по счету остановки, проверки и досмотра измученные неизвестностью путешественники наткнулись на словоохотливого паренька. Правда, Удазу пришлось поработать переводчиком.

– Что случилось? – спросил толстяк-лекарь.

– Дык, эт самое, смертовбивец тиканул, чесу задал из Ротгара. Луикс, уже не помню, как его погоняло, не то Штык, а може, и Ножик…Чистый зверюга! Фьють! Кровищи пустил, шо кошмар и ужасть полная. Зверь! И теперь повсюду наставили, натыкали, шо грибов в лесу опосля дождичка, сказали, всех мужуков шерстить. Маханул, стал быть, тудой! Ну, тудой! – молодой человек махнул в сторону Идбера. – Ну, тудой, а не сюдой. Все дороги прочесывають. Сказывають, не дадуть убёгнуть. Ыгы.

– Из Ротгарской каторжной тюрьмы сбежал убийца, некий Луикс, – терпеливо перевел Удаз. – Теперь его ищут по всей стране, и так как направляется он предположительно в Идбер, то на всех дорогах, ведущих туда, расставлены посты.

– Так точно! Наставили нас тут, сударь.

– Премного благодарен за ценную информацию, молодой человек, – усмехнулся врач.

Апэйн, в свою очередь, вздохнул свободнее, но не стал обольщаться насчет личной злой удачи. А вдруг какому-то ретивому чину захочется проявить нелишнюю бдительность и повнимательнее изучить поддельный паспорт гражданина Базила? Нет, Удаз не сомневался, что ролфийский резидент сделал для него очень хороший документ, но с таким редким «везением», как у бывшего тива, зарекаться нельзя.

И правильно делал, что не зарекался. Ибо удача и не думала покровительствовать полукровке. Как на подбор, спутники попались один другого краше. Кроме доктора, разумеется. Например, сомнительных добродетелей дама, все время прикладывавшаяся к фляжке с самогоном. Во время очередной проверки она вывалилась прямо на офицера, обблевала ему мундир и тут же потеряла сознание. Пришлось мужчинам оттащить храпящее тело в мокрых юбках в караулку. Всю оставшуюся дорогу, а сутки пути успели превратиться усилиями стражей порядка в три дня и две ночи, в дилижансе так воняло перегаром, мочой и блевотиной, что без остановки скандалящая семейная пара решила сойти раньше. Зато остались еще четверо совершенно не вызывающих симпатии человек – желчный мытарь, тщедушный юнец и «братец» с «сестрицей». Удаз, опытный в делах индарского дна, сразу опознал в этих родственничках мошенников. Девка служит приманкой, ее напарник оказывается в нужном месте в нужное время с дубинкой. «Сестричка» из кожи вон лезла: строила глазки и норовила вывалить грудь на всеобщее обозрение, рассчитывая на приставания попутчиков. Но, как назло, пассажирам не пришлась по душе брюнетистая девица с губищами, из которых хватило бы выкроить ртов на целых пять улыбчивых барышень.

Мытарь не выдержал домогательств настырной «сестрички» и позорно сбежал. Его примеру последовал лекарь, сказавшийся занедужившим. Удазу же осталось лишь завидовать чужой смекалке.

Очутившись наедине с юнцом и парочкой ловкачей, бывший тив сразу почувствовал себя дичью. А что с мальчишки взять, кроме суконного пальто и засаленного картуза? Вот господин Урден Дигим, служащий торгового дома «Кимерц и сыновья», – совсем другое дело. Полицейские стражи на заставах повторили его вымышленное имя столько раз, что у мошенников уже слюни текли от предвкушения. И чем дольше Удаз чуял на себе плотоядный взгляд «братца», тем больше приходили ему на ум грустные мысли о тщете противостоять насилию добрым словом. Никакие речи не остановят алчных мерзавцев, только нож или удавка. А не хотелось бы.

– Скоро почтовая станция, – промурлыкала девка.

– Как называется? – спросил Апэйн.

– Ерца, сударь мой.

Что в переводе означало «Болото».

«Прекрасно! Вот уж воистину всем символам символ», – решил бывший тив.

Надо ли говорить, сколь отвратительным местом оказалась эта Ерца? Впрочем, Удаз не ждал от поселения с таким звучным названием ничего хорошего. А еще он ошибся в методе работы «сестрицы». Вместо того чтобы предложить свое прекрасное тело в подарок, едва лишь «братец» вместе с юнцом удалились по естественной надобности, девка разорвала на груди платье, прыгнула на колени к «господину Урдену» и заверещала:

– Караул! Насил…

Крепкий тычок под дых заставил ее замолчать, но «братец» нарисовался рядышком при первом же изданном напарницей звуке.

– Да как вы смеете?! Вы – животное! Вы хотели обесчестить мою сестру! – патетически вскричал хитрец.

– Сколько хочешь? – спросил напрямую полукровка без малейшего смущения. – Полсотни ассигнациями, и удите рыбку в другом пруду?

– Да как вы смеете? Честь невинной девушки…

Парень оказался наглым и непонятливым, а у Апэйна не было времени на споры, да и тратить более пятидесяти оули на дураков он не собирался.

– Хорошо, друг мой, – вздохнул бывший тив. – Отойдем в сторонку и обсудим цену девичьей чести. Все же я надеюсь, что оная хоть когда-то присутствовала у твоей «сестры».

Девка оскалилась, явно довольная развитием событий, ее напарник тоже повеселел. Они до сих пор думали, что имеют дело всего лишь с опытным и битым жизнью торгашом, которому просто неохота связываться.

В Индаре «девичья честь» в похожих обстоятельствах обошлась бы Удазу самое большее в семьдесят пять оули, и ни лейдом больше. Однако же мошенники почему-то решили поднять расценки, заломив полторы сотни.

– Ты в своем уме, дружище? – бывший тив не скрывал удивления. – Дорожная наценка? Или как понимать?

– Да как вам будет угодно, – оскалился «братец». – Или пройдемте к полицейскому.

Жизнь почти на самом дне, какой бы тяжкой она порой ни оказывалась, так и не научила Удаза Апэйна убивать без раздумий и колебаний. Даже полгода в долговой тюрьме не изменили его незлобивую натуру. Влезть в драку – это запросто, а вот отобрать чужую жизнь… Только будучи загнанным в угол, когда отступать некуда. Не слишком-то по-ролфийски, не правда ли?

Удаз примерился к тощей шее мошенника, прекрасно представляя, как сейчас врежет «братцу» по печени, а когда тот согнется пополам, свернет наглецу шею одним движением. «Сестрица» даже пикнуть не успеет, точнее, не рискнет. Такие ушлые девки лучше прочих знают, что голосистые слишком долго не живут.

От прогретой солнцем земли шел прелый запах, напоминающий одновременно и о жизни, и о смерти, «братец» нес какую-то чушь, пытаясь то ли заговорить зубы, то ли произвести впечатление, а бывший тив думал о том, что так и остался чистоплюем, не умеющим и не желающим марать руки в крови. И отчего-то ему было совершенно не стыдно. Казалось бы, рунная магия, которой связала его Грэйн и которая ощущалась почти как пуповина, соединяющая нерожденного ребенка с матерью, должна будить ролфийскую свирепость и кровожадность. Но – нет! Никакого боевого бешенства, только внезапно обострившийся нюх и какое-то нечеловеческое спокойствие. Которое не покинуло Удаза, и пока он выбивал дух из «братца», и когда стреноживал «сестрицу». Убивать не стал, ограничившись несколькими прицельными ударами по стратегическим местам, связал наглых жуликов и оставил наслаждаться красками весны на лоне природы. Авось скоро освободит какой-нибудь случайный доброхот. Народ в Эббо корыстный, но добродушный. И развяжут, и водичкой напоят, и счет выставят за участие, как полагается.