Читаем без скачивания Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика - Василий Седугин

Он вышел из дома. Всходило солнце, красноватая полоса от него протянулась через весь фиорд, далекие горы были затянуты дымкой тумана, море было тихим и спокойным, над ним с громким криком летали чайки; когда некоторые из них касались лапками поверхности воды, по ней расходились ровные круги. На берегу виднелись следы от костров с подвешенными ведрами, в которых растапливали смолу; густо пахло смолой и рыбой.

Из домов медленно выходили хмурые рыбаки, тащили рыболовецкие снасти, кидали в лодки, отплывали в море. Хозяйская лодка стояла на песке.

– Чего рот раззявил? – прикрикнул на него Раннви. – Бери весла и тащи в лодку.

Весла стояли прислоненными к дому. Гостомысл перекинул их через плечо и направился к лодке, остановился в растерянности: он не знал, как поступить, то ли вставить весла в уключины, то ли просто бросить на дно.

– Чего стоишь? – накинулся на него Раннви. – Не можешь сообразить? Кинь в лодку и побыстрее за сетями!

Гостомысл начал медленно ненавидеть это вредное, надоедливое существо. «Неужели спокойно нельзя сказать? – возмущался он про себя. – Обязательно надо наорать. Ну и что же такого, что я раб? Все равно человек». О том, что он – княжич, старался не вспоминать, иначе, чувствовал, может натворить много глупостей.

Втроем столкнули лодку в воду. Веланд с рулевым веслом занял место на корме, а Раннви и Гостомысл сели за весла, стали грести. Гостомысл взглянул на тонкие руки подростка и мстительно подумал: сейчас он покажет, как надо работать! И он налег на весло. Лодка заметно стала уклоняться в сторону, некоторое время Веланд пытался выправить ее движение, а потом строго прикрикнул:

– Раб, полегче греби!

Пусть будет так, он послушается окрика хозяина, но он уже доказал, что умеет не только грести, но и гораздо с большей силой, чем этот привязчивый недоросток.

С суши подул свежий утренний ветерок. Веланд поставил парус, и лодка ходко побежала по зеленоватой воде. Берег удалялся, домики становились все меньше и меньше, но слышимость была такой, будто они были рядом; вот пропел петух, потом залаяла собака, заржала лошадь.

Веланд выбрал место, спустил парус. Затем приказал Гостомыслу медленно грести, Раннви стал разбирать и подавать сети отцу, а тот спускал их в море. Гостомысл видел, как поплавки запрыгали по небольшим волнам, плавной дугой отмечая расположение сети. Когда все сети были выброшены, Веланд установил буй – большой, ярко раскрашенный поплавок, по которому определялось местонахождение рыболовецких снастей.

Затем поплыли к берегу. Гудни уже приготовила завтрак, они плотно перекусили. На этот раз к рыбе был добавлен кусок сыра. Кормежка была хорошая, но, наверно, иначе в море не поработаешь. Гостомысл думал, что, пока стоят сети, рыбаки будут отдыхать, и рассчитывал некоторое время поспать. Но Веланд позвал его с собой и вручил лопату. Они вдвоем пошли в огород и стали копать землю, а Раннви остался вместе с матерью заниматься по хозяйству. В сарае у них водились пара свиней, с десяток овец и корова, за ними требовался уход, видно, одна мать не справлялась, он и ей помогал.

Участок был небольшой, располагался среди скальных пород. Почва подзолистая, малоплодородная, никудышная, с множеством мелких камушков, которые, наверно, выбирало не одно поколение земледельцев, и все равно их было множество, они мешали копать, тенькали о лопату, вызывали раздражение. «Какой урожай можно собрать с этого крохотного клочка? – размышлял Гостомысл. – Вот у нас приволье! Сколько осилишь, столько и паши. А земля разве такая? Ни одного камешка не отыщешь! Ровная, чистая, плодородная...»

Копая, он оглядывался вокруг. Поблизости были разбросаны еще десятки таких участков, на них росли в основном пшеница, овес и ячмень; ячменя было больше всего; кое-где виднелись грядки с морковью, свеклой, капустой.

После обеда пришлось вновь взяться за работу. На сей раз Веланд вручил Гостомыслу косу, и они отправились на луг, который находился недалеко. Когда остановились среди высокой травы, Гостомысл сказал, что никогда не косил и не знает, как это делается.

– Учись у меня, – коротко бросил рыбак и замахал косой; после него оставался ряд скошенной травы. Работал он размашисто и красиво, и Гостомысл невольно залюбовался им.

Он тоже широко размахнулся и провел косой по траве. На первый раз у него сравнительно неплохо получилось, но потом кончик лезвия воткнулся в землю. Веланд заметил это, но ругать не стал. Подошел, показал, как надо держать:

– Нажимай на пятку косы, понимаешь? Вот на это место, а кончик слегка приподнимай.

Действительно, дела пошли лучше, трава укладывалась ровным рядком, равномерные и однообразные движения настраивали на спокойное течение мысли. Пожалуй, ему повезло, он попал к хорошему хозяину. Не унижает, не бьет, относится терпеливо, хотя многое Гостомысл делать не умеет. Вот только этот надоедливый подросток не дает покоя, но он его как-нибудь переживет.

Веланд показал, как точить косу, которая быстро тупилась: сначала лезвие обтереть травой, а потом с той и другой стороны быстро проводить по нему бруском из камня. Сложного было немного, и Гостомысл быстро освоил.

Однако радоваться было рано. От напряжения у него заболела спина, потом руки, а затем и ноги стали как деревянные. Непривычный к длительному труду, он скоро выдохся и встал, вконец обессиленный. Веланд заметил это, но ничего не сказал и продолжал работать, и Гостомысл был благодарен ему за это.

И тут случилась небольшая неприятность. Веланд, точа косу, нечаянно порезал большой палец. Рана была неглубокой. Он чертыхнулся, помахал рукой, потом оторвал от своей рубашки ленточку материи и замотал рану. Гостомысл надеялся, что они уйдут домой, но хозяин продолжал косить, как будто ничего не случилось.

Когда солнце начало склоняться к закату, пошли домой. Гостомысл еле переставлял ноги, все его тело было разбито усталостью. «Приду и грохнусь в постель, – думал он. – Ничего не надо – ни еды, ни питья. Только отдых. Заснуть мертвецким сном и спать, спать, блаженно растянувшись...»

Однако, поставив в сарай косы, Веланд позвал Раннви, и они пошли к лодке. «Сети проклятые, сети! – вспомнил Гостомысл. – Надо их выбирать из моря, а у меня нет сил!»

На этот раз он греб, не только не стараясь перещеголять Раннви, но лишь бы не отстать. К удивлению, едва отплыли на некоторое расстояние от берега, почувствовал, что к нему возвращаются силы. «Второе дыхание! – вспомнил он. – Сколько раз с мальчишками заигрывались до того, что с ног падали, а потом откуда-то силы брались. Говорили тогда: «Второе дыхание появилось!» Вот и на этот раз у меня точно такое же повторяется».

Это воодушевляло и радовало. Пусть он и раб, но все равно не хотелось казаться слабым и беспомощным.

По разноцветному буйку Веланд быстро нашел свои сети. Посидел, немного подумал, уронил скупые слова:

– Рана пустяшная, но в соленую воду нельзя. Я сажусь за весла, а вы выбираете сети.

Гостомысл и Раннви перешли на корму и встали рядом друг с другом. Гостомысл мельком взглянул на сына хозяина и заметил, что у него покрытый веснушками маленький вздернутый носик и пухлые щечки, и подумал, что внешностью он пошел не в отца, а в мать, а вот скверным характером неизвестно в кого, видно, сам в себя.

Раннви склонился над водой и потянул светлую, изъеденную морской водой бечевку, на которой держалась сеть. Он тянул изо всей силы, но снасть не поддавалась. «Мало каши ел», – проговорил про себя Гостомысл, обеими руками уцепился, напрягся, и сеть пошла. Они выбирали из ячеек рыбу, а Веланд укладывал особым образом сеть. Ловилась одна сельдь, видно, угодили в центр косяка. Скоро дно лодки было завалено рыбой. Ее серебристые бока краснели в лучах заходящего солнца, груда рыбы била хвостами, разевала широкие рты, немигающими глазами глядела в высокое небо. Отец и сын переглядывались между собой, на их лицах играли довольные улыбки.

Немного передохнув, стали кидать сети в море. Веланд греб, Гостомысл подавал, Раннви спускал их в воду. Работа шла ходко, без сбоев, и скоро последние поплавки скатились с кормы и запрыгали по глянцевой поверхности воды.

– Вот и все! – радостно произнес Раннви, встал во весь рост на корме и, точно птица, раскинув в стороны руки, звонко закричал: – Сбегайтесь, рыбки, большие и малые!

Потом легким движением скинул с головы шляпу, и по спине заструилась волна длинных густых волос, и Гостомысл вдруг понял, перед ним стоит вовсе не паренек, а девушка, что эти два дня он общался не с подростком, а с юной особой! Только тут он обратил внимание на гибкий стан, слегка выпирающие из-под стеганой фуфайки маленькие груди и с трудом подавил в себе возглас удивления. Вот лопух, совершенно лишенный наблюдательности! Теперь он понял, почему отец не взял Раннви копать огород и косить сено, а оставил возле матери. А он-то подумал, что тот бережет своего сыночка от тяжелой работы!