Читаем без скачивания Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

– Какая еще беда? – засмеялся Саша.

– В общем, слушай внимательно, сынок. Если ты сумеешь переманить Триси, чтобы Иван навсегда исчез из ее жизни, Владимир заплатит тебе двести тысяч долларов, – пообещала Ванда.

Воцарилось молчание. Потом Александр пробурчал:

– Ну, раз так… Хорошо, я попытаюсь.

– Деточка, ты не пытайся, а сделай, – потребовала Комиссарова. – Помоги маме. Столько нервов я потратила, чтобы тебя в дом внедрить вроде как случайно.

Глава 9

Варвара откинула голову назад, опять стукнувшись о стекло, и с обидой в голосе продолжила:

– Они ушли, а я закурила и думаю: «Лохушка ты, Борисова. Ванда все с фигуркой балерины подстроила!» Так меня жгло, что на следующий день, пока Ксения утром в свою кашу сыр резала да зеленый чай заваривала, я схватила лупу и пошла в кабинет хозяйки. Понимаете, да?

Рассказчица уставилась на меня немигающим взглядом.

– Конечно, – кивнула я. – Вы решили внимательно изучить балерину, склеенную Александром. Не побоялись, что Ксения застанет вас в неположенном месте? Ранее говорили, что домработнице запрещалось заглядывать в покои Кауф.

– Верно, запрещалось, – подтвердила Варвара. – И когда я там очутилась, поняла, почему. А поймать меня в своей комнате Ксения Львовна не могла – она же копошилась на кухне.

– Вы рисковали, – покачала я головой. – Вдруг бы ей неожиданно захотелось что-то взять из кабинета? Пошла бы Кауф наверх, а там посторонний человек…

– Ой, только не она! – рассмеялась Борисова. – Вы просто не знаете, какой пунктуальной была хозяйка. Электричка отдыхает! Да что там электричка, она частенько из расписания выбивается… Ксения Львовна же настоящий робот. Подъем ровно в семь. Через десять минут она на кухне, всегда в розовом халате. В кладовке таких хранилось десять штук. Все одинаковые. Уж не знаю, где их ее родня раздобыла, я подобных сто лет не видела: байковые, с двумя карманами и простыми белыми пуговицами. Давным-давно, в конце восьмидесятых – начале девяностых ими на рынках торговали. И тапочки Кауф носила из той же эпохи – искусственный темно-зеленый бархат, помпон плюшевый, задника нет. Спустится хозяйка к плите и возится там ровно полчаса, ни больше ни меньше. Кашу всегда перекладывала в пиалу с азиатским рисунком. Ложечка из мельхиора, чайная чашка фаянсовая, красная в белый горох, ценой три копейки. И этой посуды у Ванды большой запас имелся. В доме полно шикарных сервизов из тонкого фарфора и столовых серебряных приборов, а сама Кауф барахлом пользовалась.

– У творческих людей свои причуды, – вздохнула я.

– Народ вообще с тараканами в голове, – захихикала собеседница. – У Ксении же в мозгу жили мыши. Я ее считаные разы видела, но даже одной встречи хватило бы, чтобы понять: мадам с большим сдвигом. А комната ее… Умереть не встать!

Борисова поерзала на подоконнике и продолжила повествование.

…Зная, что Кауф поднимется к себе с завтраком ровно через тридцать минут, горничная не нервничала и не волновалась, что ее застукает кто-нибудь другой – в столь ранний час весь дом спит. Владимир, Триси и Ванда встают позже, около девяти. Из подслушанного вчера разговора ей стало ясно, что Комиссарова ее использовала, как дурочку, чтобы получить повод привести в дом Александра. Варвара отлично помнила головомойку, устроенную ей Вандой за разбитую статуэтку, и какими карами бывшая няня грозила ей, и очень хотела… Чего именно? Она не могла четко сформулировать конечную цель посещения кабинета Кауф, а вот с промежуточной все было ясно: она хотела изучить балерину.

Варя толкнула незапертую дверь, ведущую на половину хозяйки, и опешила. Возникло ощущение, что Борисова попала на много лет назад, перенеслась на машине времени в конец семидесятых – начало восьмидесятых двадцатого века.

Кабинет был объединен со спальней, и все помещение оказалось заставлено громоздкой мебелью, некогда являвшейся для советских людей признаком достатка. В югославской «стенке» за стеклянными дверцами сверкали хрустальные рюмки, слева – собрания сочинений классиков, а посередине стоял здоровенный телевизор, смахивающий на сундук. Почти впритык к нему громоздилось полосатое кресло на колесиках, а рядом притулился крохотный журнальный столик. К простому окну (не стеклопакету!) был придвинут письменный стол, заваленный бумагами. Посреди комнаты на серо-зеленом паласе стоял рояль с поднятой крышкой, около него находился самый обычный стул с сильно потертым кожаным сиденьем. У стены сиротливо жался диван, прикрытый красно-черным клетчатым пледом. К его левому подлокотнику прижималась тумбочка, на которой стояли совсем уж раритетные предметы – ночник с абажуром в виде тюльпана и белый телефон с наборным диском и трубкой на витом шнуре. Окно прикрывали шторы из желто-белой ткани, и кружевной тюль. А под потолком висела трехрожковая люстра (лет сорок назад ее сестры красовались у большинства москвичей, но эти светильники давным-давно отправились на помойку).

Если не обращать внимания на рояль, то можно было подумать, что Варя находится в однокомнатной квартирке скромной интеллигентной старушки, которая отчаянно старается выжить на крохотную пенсию. Денег, выдаваемых добрым государством, ей хватает лишь на скудную еду, поэтому она не может себе позволить ни ремонт, ни качественную одежду, таскает обноски и доживает среди старых вещей. Контраст между этим помещением и шикарным интерьером первого этажа, а также комнатами остальных членов семьи был настолько разителен, что Борисовой понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя и вспомнить, зачем она сюда поднялась.

Домработница стряхнула оцепенение, подошла к той части «стенки», где хранилась посуда, и снова пришла в недоумение. Слова о том, что Ксения Львовна собирает коллекцию фарфоровых фигурок, приобретая их на аукционах, горничная слышала от Ванды несколько раз. Комиссарова же обронила вскользь, что собранию нет цены, и оно хранится в специально оборудованном шкафу. Однако никаких витрин Варвара сейчас не видела, как и раритетных изделий из бисквита. На одной из полок «стенки» стояло лишь несколько статуэток, ровесниц трехрожковой люстры, выпущенных отечественными фарфоровыми заводами. Даже Борисовой стало понятно, что козочка, клоун в красно-белых штанах, таджичка с чайником, олененок и собачка не имеют ни малейшего отношения к искусству, они представляют интерес исключительно для хозяйки.

Горничная взяла в руки стоявшую среди прочих фигурок балерину и мигом сообразила: лупа ей не понадобится. Танцовщица была иной, чем та, разбитая в чулане. Может, Александр и великий мастер-реставратор, но он никогда не прикасался к статуэтке из экспозиции, выставленной в комнате Кауф.

Растерянная Варя спустилась на первый этаж…

Я устала стоять и присела рядом с собеседницей на подоконник.

– Послушайте, зачем столько хитростей? Можно было просто пригласить Александра в гости под любым предлогом.

Бывшая прислуга поморщилась.

– Так в доме никогда никого из посторонних не бывало. Ивана Беатриса обманом привела. Ванда решила использовать ее опыт и подстроила появление мастера. Причем хотела, чтобы Александр появлялся в особняке как можно чаще, поэтому и замутила эту историю. Сначала художник вроде как починил фигурку, потом ему предложили отреставрировать комод… В общем, красавчик в самом деле завис в доме надолго. Комиссарова надеялась, что ее сынок отобьет Беатрису у Ивана, но на обольщение девушки требовалось время. Ну неужели вы не понимаете? Ванда хитрая крыса! Она очень давно нанялась к Ксении Львовне няней и сумела втереться в доверие, подружилась с ней. Постепенно подчинила ее себе, стала заправлять всем в доме, а затем решила, что хорошо будет еще и женить сына на Беатрисе. Захотела все деньги композитора захапать!

– Вы работали у Кауф несколько лет? – уточнила я.

Варвара молча показала два пальца, означавшие, как я поняла, два года.

– И Александр до случая с фарфоровой безделушкой в гости к Ванде, которую в услышанном вами разговоре он называл мамой, не приходил? – не успокаивалась я.

– Никогда, – отрезала Борисова. – Я даже не слышала о нем, думала, что Ванда старая дева. Она очень злая, постоянно замечания мне делала, прямо не женщина, а радио болтливое. Говорю же, Комиссарова стремилась к полной власти над членами семьи, и ей это удалось.

Я сделала вид, что не верю:

– Неужели бывшая нянька командовала хозяйкой?

Усмехнувшись, Варвара сложила руки на коленях и заговорила:

– Вы небось побеседовали с Вандой, и она вам показалась милой, заботливой, да еще лучшей подружкой Ксении? Не верьте. Вранье это. Комиссарова злая сучонка, думает лишь о деньгах. За малейшую провинность она меня штрафовала. На чайной чашке скол появился? Я виновата, из зарплаты минус триста рублей. Остались на доске хлебные крошки? Стольник долой. Банки с крупами случайно поменяла местами? Еще вычет.