Читаем без скачивания Привал странников - Анатолий Степанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У лестницы их брали по одному: делали подсечку, скручивали и оттаскивали в сторону. Одного. Второго. Третьего. Четвертого. Пятого. Шестого.
Не спеша подошел подполковник. Попросил:
— Посветите.
Луч фонаря выхватывал из темноты лица шестерых.
— Родные до слез! — обрадовался подполковник. — Что же здесь делает Покровка? А где остальные?
— Вроде все здесь, товарищ подполковник.
— Как все?!
И как будто в ответ на его вопрос раздался пистолетный выстрел. Подполковник, потеряв всякую солидность, бегом кинулся на звук. Щелкнул второй.
Внезапно, заглушая все звуки, Москву потряс салют. Подполковник бежал освещенный разноцветьем: все существовавшие в Москве ракетницы работали с полной нагрузкой. Подполковник пересек бесчисленные пути и остановился в растерянности. Салют продолжался, не утихая.
— Сюда, товарищ подполковник! — позвал вдруг появившийся Саша, махнул рукой и побежал куда-то в сторону. Подполковник за ним. У забора, граничившего с территорией клуба "Красный балтиец", стоял с пистолетом в руках знакомый старшина и растерянно смотрел на Семеныча, который лежал, раскинув руки, с дыркой во лбу.
— Кто его? — тяжело переводя дыхание, спросил подполковник.
— Я, видать, — неуставно ответил потрясенный старшина.
— Как же это было?
— Я был на восьмом пути, как положено, и вдруг по мне стрельнули. Я крикнул: "Стой!" — и туда, откуда стреляли.
— Вы видели, кто стрелял?
— Нет, я на выстрел бежал.
— Сколько раз в вас стреляли?
— Да раз пять, наверное. Правда, салют вот… Может, меньше. Когда ракеты взлетели, я увидел, что здесь кто-то метнулся, и выстрелил. Подбежал, а этот лежит.
— Откуда вы стреляли? — резко спросил Саша.
— Вот от того вагона, — показал старшина.
— Метров тридцать пять, — констатировал Саша. — Ну и команда у вас! Что ни стрелок, то Вильгельм Телль. Да еще и с кривым ружьем. Не повезло тебе, Семеныч, и на этот раз крупно не повезло.
Он нагнулся, подобрал наган, валявшийся у правой руки мальчика-старичка, выпрямился, крутнул барабан, считая пули.
— Он два раза выстрелил.
— Да нет, он больше стрелял, — не согласился старшина. Саша, не ответив, подошел к забору и стал проверять все доски подряд до тех пор, пока одна из них мягко пошла в сторону.
— Лаз, — сказал подполковник, — он же пришел с теми, он не мог подготовить себе этот лаз. Почему он побежал сюда?
— Его позвали, товарищ подполковник, — предположил Саша.
Подполковник уже догадался про это, и, помолчав, заговорил о другом, самом важном.
— Кто-то очень ловкий и жестокий ведет с нами крупную игру. Мы думали, что он пойдет на операцию ради самого жирного куска напоследок. А он чисто обрубил все концы, выдав за главного и последнего Семеныча. Главарь Семеныч мертв, налетчики наверняка знают только его и покажут на него. Как бы тот был рад, если бы мы вздохнули облегченно, считая дело завершенным. Так, Саша?
— Пусть он считает, что так. Но кто он? — тоскливо задал вопрос Саша подполковнику и себе.
— Его пока нет.
— А что есть?
— Есть дом Клавы в Кочновском переулке. Есть кто-то, кто был на чердаке. Он обязательно должен появиться там снова. Ночью мои ребята присмотрят за домом, а уж днем попрошу тебя, Саша, их сменить. Тот слишком опытен, может почувствовать наблюдение. А нам теперь рисковать никак нельзя.
И вдруг они оба осознали, что над Москвой гремит и сияет салют в честь великой Победы. Они смотрели в сверкающее, переливающееся бесчисленным разноцветьем небо и улыбались. Был первый день без войны, день великих надежд.
В это майское утро летняя троица проникла в Кочновский переулок. Лариса в белом платье с короткими рукавами, Саша в распахнутой до пупа, той, так удачно приобретенной светло-коричневой рубахе и Алик, который нес синюю коробку патефона, в красной футболке с закатанными рукавами. Троица подошла к дому Одинцовых, и Саша, приоткрыв рот, и обнажив туго свернутый язык, издал невероятной силы свист. На крыльце появилась Клава.
— Ты что людей пугаешь, Соловей-разбойник?
— Одинцовы, за мной! — заорал Саша.
— Это куда же? — поинтересовалась Клава.
— Купаться. На Тимирязевские пруды.
— Да ты в своем уме? Май же!
— Теплынь такая, Клавдия, аж страшно. Вчера купался.
— Купаться, не купаться, а на солнышке посижу, — согласилась Клава и крикнула в дом: — Сергунь, пошли!
Она сняла с гвоздика за распахнутой дверью висячий замок и ждала, пока выйдет Сергей. Сергей вышел, с крыльца насмешливо и добро осмотрел кампанию, а Клава в это время навесила на петли замок и щелкнула дужкой.
— Батю под арест? — поинтересовался Саша.
— И-и, хватился! Он после того захода неделю носа из Большева не кажет. Стесняется.
О патефон — отрада послевоенной юности! Разинув пасть, он стоял на ярко-зеленой траве и мембрана на подвижной сверкающей шее окрестности неземными звуками:
Нет, не глаза твои я вижу в час разлуки,
Не голос твой я слышу в тишине.
Я помню ласковые трепетные руки…
— Руки! — в совсем иной, нежели Шульженко, интонации строго приказала Лариса. Они с Сашей танцевали.
— Учтено, — послушно согласился и слегка отодвинулся от Ларисы. Танец продолжался. Наконец Лариса не выдержала.
— Нет, тебя надо охладить! — заявила она. — Купаться! — Она стянула через голову платье, уронив его на траву, и, на ходу теряя босоножки, бросилась в воду. Скинув брюки и рубашку, Саша последовал за ней. Хохот, визг, плеск.
— Вот черти-то! — позавидовала Клавдия.
— Молодые, — сказал Сергей, подумал и добавил: — Здоровые.
Одетые Сергей, Клавдия и Алик лежали у патефона. Первой выскочила из воды Лариса. Весело, как собака, отряхнулась и села рядом с Клавой.
— А что же ты, Клава? — спросила Лариса.
— Сил нет. Устаю на работе до невозможности, Ларочка!
— Где же вы работаете?
— Да за городом, в Истре… — начала Клава, а Сергей продолжал:
— На секретном объекте. На таком секретном, что даже мне не говорит.
Держа в сведенных чашей ладонях воду, появился Саша и навис над Сергеем.
— А ну раздевайся, а то хуже будет!
— Саша, не дури! — в испуге крикнул Сергей, а Клавдия добавила:
— Он стесняется.
— Я ему дам — стесняется! Считаю до трех. Раз…
Сергей поспешно стянул гимнастерку, белую исподнюю рубаху.
— Прекрасно, — решил Саша и вылил воду на Алика. Алик взвизгнул, вскочил, бросился на Сашу и вдруг замер: на спине Сергея под левой лопаткой он увидел ужасный шрам.
— Это от того осколка, Сергей Васильевич? — тихо спросил он.
— От того, от того, — недовольно подтвердил Сергей и, обернувшись, поймал остановившийся взгляд Ларисы.
— Удивительная штука эти осколочные ранения! — профессионально, без интонаций, констатировала Лариса. Не скажи вы, что это осколочный вход, без колебаний решила бы — типичный шрам от ножевого удара.
И сразу напряжение сковало пикничок.
— Что-то скучно стало, — бодро и быстро заговорил Сергей. — А все потому, что всухую сидим. Ну-ка, Клава, домой. Мы тут еще малость позагораем, а ты в дому все как надо приготовь. Ясно тебе, Клава?!
— Ясно, — ответила Клава и поднялась. — Я пойду.
Все четверо проводили ее взглядами.
— Алик, заводи! — приказал Саша. — Замерз я, мы с Ларкой опять плясать будем.
Снова запела в граммофоне Шульженко. Саша обнял Ларису и мельком глянул вслед уже скрывавшейся за деревьями Клаве. Сергей, поймав этот взгляд и выждав, когда Саша с Ларисой, танцуя, отошли подальше, подвинулся, не поднимаясь, по траве к барахлишку танцоров, лежавшему рядом с Аликом.
А Шульженко рассказывала:
В запыленной пачке старых писем
Мне случайно встретилось одно,
Гле строка, похожая на бисер,
Расплылась в неясное пятно…
Большим пальцем ноги Сергей незаметно приоткрыл Ларисину сумочку, увидел рифленую рукоятку парабеллума и резко вскочил. Почти одновременно с ним вскочил испуганный Алик, перекрыв путь к пистолету.
Тогда Сергей, оглядев всех их, настороженно обернувшихся к нему, потянулся лениво и сказал:
— А что ждать, пошли и мы.
Они молча шли через Тимирязевский лес к переезду. У переезда на Большой Коптевской они остановились, пережидая: приближался состав. Сергей с Аликом подошли к путям, А Лариса с Сашей отстали. Поезд стремительно надвигался.
И в этот момент Сергей прыгнул. Он прыгнул перед самым носом паровоза и, чудом уцелевший, оказался на той стороне пути, по которому, отгородив его от Саши, Алика и Ларисы катил бесконечный поезд. А с этой стороны бесновался Саша:
— Идиот! Я полный идиот! Как же я не допер! Как же я раньше не допер! На замок купился!
Состав был бесконечен, и Саша, глядя на пробегавшие мимо кирпичные вагоны, уже тихо попросил Ларису: