Читаем без скачивания Не тот муж (СИ) - Мэйз Евгения

– Я хотела высказать ему все, повторить то, что сказала много лет тому назад, что он испортил жизнь моей внучке, опозорил и бросает на произвол судьбы.

Я задохнулась в своем желании выкрикнуть, чтобы она замолчала и перестала кликать беду.

– Я сделала это, Ида. Не суди меня строго. Я очень любила твою маму. Даже больше, чем свою дочь и Бог наказал меня за это.

Папа выслушал ее, а потом попросил позаботиться обо мне, если не ради него, то ради памяти моей мамы.

– Столько лет я жила с обидой на Милану и Павла, а теперь, когда увидела его в этом совершенно ужаснейшем месте, то меня отпустило. Я не могла оставить все вот так и позвонила адвокату. Но я была потрясена, Артемида. Мне нужен был воздух, и я гуляла в самом неприспособленном для этого месте – во дворе этого ГОВД.

Я ждала. Я превратилась в само терпение, ожидая услышать то, что произошло там. Что она сделала, что усугубило ситуацию. Но правда оказалась слабее всех моих ожиданий.

– Я встретила человека.

Я задержала дыхание.

– Этого Сергея. Теперь его зовут иначе Сергеем Юрьевичем, но Сирожа, есть Сирожа. Он разжирел за эти годы, как все, кто правят этой страной, но это точно он и взгляд, которым он одарил меня, сказал мне совершенно точно, что я не ошиблась.

Она вновь покривила губами, но в этот раз с четко читающимся презрением.

– Из-за него все покатилось по наклонной. Он стал тем камнем преткновения. Он надломил уготованную Милане судьбу и пустил ее под откос.

Моя голова кружилась от обилия информации. Кое-что прояснилось для меня, но большей частью все только запуталось. Вопросов было слишком много, и я знала, что задам их все, чтобы понять, узнать, выяснить.

– Он бы не узнал твоего отца и все, наверное, сложилось иначе. Павел сильно изменился за эти годы. Из блистательного молодого человека он превратился в рухлядь, ты уж прости меня, но я говорю, что вижу. Но меня он не был забыть не в силах никогда – ведь именно я увезла Милану подальше от него, я говорила правду о нем и благодаря мне она познакомилась с Павлом.

Я откинулась на спинку сидения и перевела дух. Но тяжесть в груди никуда не пропала.

– Ты и этого не знаешь, девочка моя.

Настал мой черед качать головой, молчать и отекать, как выразилась бы Вика или Катька.

– Он вспомнил меня и понял все. Я не преувеличиваю. Звонок адвоката подтвердил мои опасения.

– Кто такой этот Сергей Юрьевич? Откуда у него столько власти? Неужели нет того, кто может повлиять на него?

– Он генеральный прокурор – выдохнула Аделаида Георгиевна тихо, но было больше похоже на то, что ахнула – и ему подвластно всё.

Словно она только что в полной мере осознала всё.

– Но мы поборемся, Ида! Поборемся! Не будь я Спасской. Не стоит так скоро списывать меня со счетов.

Глава 9

– Приехали, – пробасил немногословный помощник Дима. – Аделаида Георгиевна, я помогу вам выйти?

Глядя на этого Диму, мне показалось, что все помощники были сделаны из одного теста. Они были крупными, с какими-то дефектами на лице и жутко не общительными при этом. У Димы не было шрама, но у него не работали мимические мышцы – его лицо не выражало ровным счетом ничего.

– Не надо, Дима, я сама, – выдохнула женщина, но свесив ножку за пределы автомобиля. – Просто я утомилась сегодня, столько всего навалилось и эта новость…

С того момента, как были произнесены слова об этом Сергее Юрьевиче, Аделаида Георгиевна больше не произнесла ни слова.

– Я ответила на часть твоих вопросов, Артемила? – спросила она, оглянувшись напоследок. – Дай мне отдохнуть, милая.

Дима помог бабушке выбраться, а меня оставил одну в стремительно холодеющий иномарке. Машина была другой, но цвет ее салона тоже оказался шоколадным, напомнив мне об утреннем знакомце, отозвавшись в душе теплым воспоминанием. Это был не он! Не на него напал папа. Но легче почему не стало.

– Не надо было идти туда, – прошептала я себе под нос. – Тогда бы ничего не случилось.

Несколько минут я сидела в авто и вспоминала события этого дня. Руки то сжимались в кулаки, то ослабевали. Я думала о своих слабостях и обидах. Надо было не поддаваться желанию увидеть Костю после случившегося на пустыре. Но поступок Лизки взял и поставил точку в моем решении.

– Артемида?

Я вздрогнула от молодого и неожиданно звонкого женского голоса. Голос Аделаиды был тих и ослабевал с каждой новой минутой, превращаясь в невнятное старушечье бормотание. Так что надо понимать почему я испугалась появлению молодой женщины, которая живо взобралась в салон автомобиля.

– Оставил тебя и ничего не сказал? – спросила она, усевшись на место Аделаиды и захлопнула дверь, закутавшись в шаль и поежившись при этом.

– Вы моя бабушка? – спросила я, одномоментно придя к выводу, что это семейство изредка, но все-таки отхлебывает от фляжки с эликсиром вечной молодости.

Незнакомка нахмурилась, но тут же опомнилась и даже потерла место на переносице.

– Так плохо выгляжу? – спросила она озабоченно. – Это я не отошла от перелета.

Она выглядела молодо и свежо. Бежевый костюм из брюк, свитера и проглядывающей из-под него рубашки усиливал это впечатление.

– Холодно тут, – сказала блондинка со стянутыми в пучок светлыми волосами. – Ты не замерзла?

Она спохватилась, а я почему-то усмехнулась этому.

– Нет. Так кто вы?

– Я выходит, что твоя тетка. Я жена брата твоей мамы. Меня зовут Марина, кстати. А ты Артемида?

Я кивнула на повторившийся вопрос.

– Я пришла за тобой. Так и поняла, что Дима оставил тебя в машине. Давай я провожу тебя в дом?

Я вздохнула и кивнула еще раз. Выбирать провожатых я не могла и не хотела. Да и не имела я против Марины ничего. Но вдруг стало так тоскливо, что захотелось домой, на старенькую кухню с перекрашенными шкафчиками, и чтобы папа сидел напротив, ел и хвалил мою стряпню. Чтобы все было привычно, понятно и спокойно, а не так.

– Дима очень привязан к Аделаиде. Она помогла ему когда-то. Вытащила из тюрьмы… Как вытащила?

Марина вдруг задумалась и даже свела брови на переносице, словно это на самом деле имела большое значение.

– Не дала американцам арестовать его, – наконец определилась она и добавила шепотом. – Он остался и теперь ходит за ней хвостом.

Я шла за женщиной, разглядывая большой и ярко освещенный дом. Но буквально на глазах окна в нем гасли, уступая освещение уличным фонарям.

– Не обращай внимания на окна, – продолжала болтать моя тетка, видимо заметив мой взгляд. – Аделаида Георгиевна не любит, когда ночью светло, как днем.

Я поднялась по ступенькам и прошла в дом следом за Мариной, буквально тут же почувствовав себя чужой.

– Она заснуть не может.

Обстановка и запахи широкой прихожей сделали меня не маленькой, а как будто бы замарашкой-Золушкой в залах дворца. Или тем самым щенком-найденышем, о котором размышляла, попав в клинику доктора Павлова.

– А я не уверена, что усну. Только не после джетлага. Она позвонила Андрею. А он попросил приехать меня. У него служба и он не может сорваться вот так просто. Хорошо, что для нас всегда держат места на рейсах, иначе тебе сидеть в машине пока…

Марина вдруг осеклась и остановилась, посмотрев на меня. Она медлила минуту, прежде чем ее плечи расслабились.

– Ты извини меня за то, что я так много болтаю.

Я дернула плечом. Мне не хотелось ничего кроме одного – вернуться на день назад и изменить всё. Жаль только, что это было участью героинь фэнтезийных романов.

– Я просто совсем не умею вести себя с детьми. У нас с Андрюшей нет детей, а я…

– Мне семнадцать, – перебила я, ощущая, что меня сваливается нечто вроде отупения. – Я не ребенок и даже не подросток.

Я не храбрилась и не вредничала. Просто до меня вдруг дошло, что так оно и есть. Еще год и мне будет восемнадцать. Я получу паспорт. Но только это будет книжка с гербами и фотографией, а по факту не изменится ничего. Ну смогу я голосовать и что? Я скорее всего и не пойду делать это, потому что по словам папы с нами или без нас все уже решено. Тогда почему бы не обозначить эту грань уже сейчас?