Читаем без скачивания Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Громкие слова, Мандред, — холодно ответила королева. — Какой прок в том, чтобы проливать твою кровь на ступенях моего трона?

— А какой тебе прок от ребенка? — в отчаянии вскричал Мандред.

— Этот ребенок заключит союз между эльфами и людьми, — спокойно ответила та. — Он вырастет среди моего народа, у него будут лучшие учителя. Когда он подрастет в достаточной степени, то сможет выбрать, остаться ли с нами навсегда или же вернуться к своим братьям, людям. Если он захочет вернуться, мы наделим его богатыми дарами, и я уверена, что он займет одно из первых мест среди фьордландцев. Но самым драгоценным даром, который он принесет в мир людей, будет дружба эльфийского народа.

Мандреду показалось, что эта хрупкая женщина железной рукой сдавила его сердце. Как он может обещать эльфам своего еще не родившегося ребенка? И тем не менее — если он сейчас откажется, то этот ребенок, быть может, так никогда и не родится. Сколько пройдет времени, прежде чем человек-кабан вторгнется в поселение на берегу фьорда? Может быть, он уже там побывал?

— А жива ли еще моя жена Фрейя? — подавленно спросил он.

Рука королевы мягко коснулась серебряной чаши.

— Что-то скрывает существо, которое ты называешь человеком-кабаном. Однако оно, похоже, все еще находится поблизости от каменного круга. На твою деревню оно не напало. — Она подняла взгляд и посмотрела ему прямо в лицо. — Так каково же твое решение, Мандред, сын человеческий?

«Мы с Фрейей родим других детей, — уговаривал он себя. — Может быть, под сердцем у нее девочка и потеря не будет слишком тяжелой». Он — ярл деревни. Он отвечает за всех. Чего стоит одна жизнь по сравнению с множеством?

— Ты получишь то, что требуешь, королева, — голос Мандреда опустился до шепота. Его губы отказывались произносить эти слова, но он заставил себя. — Если твои охотники убьют человека-кабана, мой ребенок будет принадлежать тебе.

Эмерелль кивнула одному из эльфов, одетому в светло-серые одежды, и жестом велела подойти ближе.

— Фародин из рода Аскалеля, ты неоднократно проявил себя. Твои мудрость и опыт должны способствовать тому, чтобы охота увенчалась успехом. Я призываю тебя на эльфийскую охоту!

Мандред почувствовал, как по спине его побежали мурашки. Эльфийская охота! Сколько историй слышал он об этом содружестве охотников!

Говорили, что от этих страшных ловцов не уйдет ни одна дичь. За чем бы они ни охотились, итог был один — смерть. Волки, величиной с лошадь, были загонщиками, а в жилах скакунов тек жидкий огонь. Они неслись по ночному небу и скрывались в колдовском сиянии, чтобы потом обрушиться на свою добычу, подобно орлам. Только самые благородные и храбрые имели право принять участие в эльфийской охоте. Все они были воинами и волшебниками. Они были настолько могущественны, что их боялись даже драконы, и тролли прятались в горы, когда в путь пускалась эльфийская охота. «И я спустил их на человека-кабана», — ликуя, думал Мандред. Они растерзают чудовище и отомстят за погибших друзей!

Королева назвала еще несколько имен, однако названных, похоже, не было в тронном зале. Наконец она указала на одетого в коричневые цвета эльфа, который, казалось, поначалу испугался.

— Нурамон из рода Вельдарона, твое время пришло.

По рядам собравшихся эльфов пробежал шепоток.

От одной из групп отделилась женщина, казавшаяся особенно подавленной.

— Госпожа, ты ведь не хочешь подвергать его такой опасности? Ты ведь знаешь его судьбу!

— Поэтому я его и избрала.

Мандред украдкой наблюдал за русоволосым эльфом. Он казался неуверенным. Опытным охотником он не был, это уж точно!

— Завтра утром эльфийская охота отправится в путь, чтобы убить чудовище, о котором было сказано. А ты, Мандред, сын человеческий, поведешь их, потому что знаешь чудовище и страну, которую оно разоряет.

Шепот в зале утих. Мандред почувствовал, что все взгляды устремились на него. Он не мог поверить в то, что только что сказала Эмерелль! Он, нижайший в глазах собравшихся, был избран, чтобы вести эльфийскую охоту! И ему захотелось, чтобы рядом с ним была Фрейя.

Вечер при дворе

Нурамон стоял посреди комнаты, стены и потолок которой были богато украшены фресками. Семерых призвала королева на эльфийскую охоту, и семь комнат было отведено им. Когда-то эти покои были устроены для того, чтобы охотники могли вооружиться и отдохнуть. Здесь их родственники должны были оказывать им честь. И здесь Нурамон был совсем один.

В потолок и стены были встроены янтарины медового цвета, источавшие теплый свет. В стене справа от Нурамона находилась глубокая ниша, в которой лежало оружие и снаряжение, а также украшения. Все это когда-то брали с собой на охоту его предшественники. Кто бы ни вернулся с нее, он обычно оставлял все в комнате.

Будучи призванным, Нурамон мог взять некоторые из этих предметов; по крайней мере, так рассказывал ему Фародин. Но он не хотел претендовать на какие-либо из этих вещей, не хотел лишать их блеска. И из обмундирования ему оставалось то, что и так у него было, а было у него немного. Обычаи требовали, чтобы его родственники пришли к нему сюда, чтобы помочь и снарядить в дорогу. Однако на это рассчитывать Нурамону не приходилось. На каменной скамье напротив ниши не восседали родственники, не лежали дары.

Разве королева не оказала ему большую честь, призвав на эльфийскую охоту? Разве не заслужил он, чтобы его родственники, как принято, пришли и выразили свою радость? Вместо этого все выразили недоумение. Они даже не брали на себя труд опустить голос до шепота, насмехаясь над ним. Он был отверженным и понимал, что даже королева не в силах ничего изменить.

Что, кроме Нороэлль, есть еще в этом мире, что может удержать его здесь? Родители его давно ушли в лунный свет. Братьев и сестер у него не было, друзей тоже. Только Нороэлль. Только ее, казалось, не тревожит его наследие. И если бы она слышала решение королевы, то наверняка разделила бы с ним радость. Она пришла бы к нему, в эти покои.

Нурамон слышал истории о последней эльфийской охоте. Товарищи отправились в путь и дали отпор тролльскому князю из Кельпенвалла. Эльфийские семьи предложили охотникам оружие и драгоценности. И те, чьи дары были приняты охотниками, преисполнились гордости.

Наверняка в этот миг, когда он стоит один-одинешенек, его братьям по оружию в других комнатах предлагают снаряжение. К сыну человеческому тоже наверняка пришли. Нурамон спросил себя, завидовал ли когда-либо прежде эльф человеку.

Шорох шагов у двери заставил его оторваться от размышлений. Он обернулся в надежде, что это племянник, кузина или дядя, или одна из тетушек, кто-нибудь из его семьи. Однако еще прежде, чем дверь отворилась, он услышал женский голос, окликающий его по имени. Дверь распахнулась. В комнату вошла женщина в сером одеянии волшебницы.