Категории
Самые читаемые
💎Читать книги // БЕСПЛАТНО // 📱Online » Детективы и Триллеры » Детектив » Приговор приведен в исполнение - Владимир Кашин

Читаем без скачивания Приговор приведен в исполнение - Владимир Кашин

Читать онлайн Приговор приведен в исполнение - Владимир Кашин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 35
Перейти на страницу:

Петров умолк, тяжело опустил голову.

Не нужно было называть имени Сосновского, чтобы Коваль понял, о ком речь.

«Сейчас спросит о моей реплике на даче, — подумал он. — Видимо, к тому и разговор-то завел».

Но вопроса, которого опасался Коваль, Петров так и не задал. И мысли оперативника возвратились к рассказу управляющего.

«А все-таки кто же этот Андрей? — думал Коваль. — И почему Петров так разволновался, вспоминая о нем?»

— Простите, — сказал он. — Но меня все же заинтересовал ваш Андрей. Вы так сердечно говорили о нем… Не ваш ли родственник? Или кто-то из близких вам людей?

— У меня ни родных, ни родственников нет, — сухо ответил управляющий трестом и так посмотрел на собеседника, словно хотел сказать: «Вы же знаете!» Взгляды их встретились. Коваль опустил глаза. Да, он действительно должен был знать, что родственников у Петрова нет.

— Один как перст, — продолжал управляющий. И с горечью добавил: — Тем более теперь… Подчеркну два момента из сказанного. Первый. Зверь, как известно, хищник от природы. Человека делают хищником обстоятельства.

— Это верно, — согласился Коваль. — Человек по природе своей — не преступник… Однако вы непоследовательны, Иван Васильевич. Вспомните ваши слова о тихоне, в душе которого зреет гнилой плод. Откуда же у него этот плод? От природы, от рождения? Или как-то приобретен?

— А вы изучили прошлое этого мерзавца, его воспитание, окружение, все те обстоятельства, которые выработали в нем и привычки, и склонности, и характер? Вот откуда ржавчина-то! А родился… даже этот зверь родился, наверное, как и все дети, с нормальной психикой. Да, да! Представьте себе!

То, что больше всего интересовало Коваля, ради чего он, собственно говоря, и принял приглашение Петрова поехать вместе на рыбалку, замаячило где-то рядом. И хотя Коваль не мог вести следствие в таких необычных условиях, он все же спросил:

— Иван Васильевич, а фотография этого Андрея у вас случайно не сохранилась? Или хотя бы он в группе, на общем фото?

— Андрея? — управляющий удивленно посмотрел на Коваля. — Нет… Я с ним не фотографировался. Он был моим рабочим, а не другом, — назидательно объяснил Петров.

— Я понимаю. Но иногда снимается весь коллектив. По случаю праздника, окончания строительства или по какой-то другой причине.

— У меня такой моды не было! Да что вам дался этот Андрей! — рассмеялся Петров.

— И сам не знаю… Но вы не фотографировались со своим коллективом, надеюсь, не от пренебрежения к рабочим. Мне кажется, вы и вообще не любите сниматься.

— Что верно, то верно. Не люблю.

— Я тоже, — вежливо заметил Коваль. — Но иногда приходится. Все мы смертны. Пускай хоть что-то останется на память…

— Мои сооружения — вот память! Как там у Маяковского? «Пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм». Или еще — это уж прямо о нас, артезианцах: «Мой стих трудом громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима…» А дети… Детей нет у меня… Что поделаешь — не повезло. Некому фотографии на память оставлять…

— А ваши родители или, скажем, дядья какие-нибудь тоже не оставили вам на память о себе хоть какой-нибудь визитки?

— Мои родители думали, как бы концы с концами свести, как хлеба досыта поесть, а не о такой, извините, чепухе.

— Но однажды вы, кажется, отступили от своего принципа.

— И не однажды. Приходилось, конечно, и мне позировать перед фотоаппаратом. Для документов… Да в конце концов, Дмитрий Иванович, — шутливо запротестовал Петров, — куда это годится! Вы и на отдыхе без допроса не можете обойтись. На черта вам какие-то фотографии! Лучше дайте мне довести до конца свою мысль.

— Да, да, пожалуйста.

— Так вот, что касается обстоятельств. Причины преступности по преимуществу социальные. Это точно.

— И в нашем обществе тоже? — спросил подполковник, видя, что его попытки обходным путем узнать что-либо о найденной им фотографии ни к чему не приводят. Пожалел, что нет с собой этого фотообрывка. Может быть, стоило показать его Петрову и не терзать себя догадками. Вполне возможно, что никакой тайны в этой фотографии нет и он, Коваль, ломится в открытую дверь.

— И в нашем обществе — тоже, — ответил управляющий. — И может быть, даже больше, чем где бы то ни было. Ведь именно у нас разыгрались самые острые классовые битвы. Вы знаете, конечно, что, скажем, в тридцатые годы, в период массового раскулачивания, порой огульного и несправедливого, бандитизм распространялся как эпидемия. Человек, вырванный из своей привычной среды, произвольно репрессированный, лишенный средств к существованию, превращался в люмпена, в босяка, а в конечном счете — и в преступника… Вот ведь дело-то какое: далеко не всегда виноват сам человек. И доля его вины тем меньше, чем больше подавляют его обстоятельства.

— Так что же, по-вашему, всеобщая амнистия преступникам? — не выдержал Коваль. — Но ведь и в условиях коренных социальных преобразований преступниками становились отдельные, пусть иной раз и несправедливо ущемленные, но отдельные личности. Абсолютное меньшинство. В скобках замечу — враждебное нашему миру. В то же время, в тех же самых условиях многие из совершавших преступления выбирали путь единственно верный — путь возвращения в общество. И не могу не напомнить вам, Иван Васильевич, что революция поднимала к новой жизни миллионы людей…

— Вам, работникам карательных органов, не следует оперировать категориями полководцев и вождей, которые считают людей миллионами, — парировал довод Коваля Петров. — Перед вами конкретная личность — человек, сбившийся с дороги… Так вот, второе, что исключительно важно для вас, — это индивидуальный подход. Только при точной оценке обстоятельств, толкнувших человека на преступление, можно правильно определить социальную опасность личности и меру наказания. Возможно, человек, совершивший преступление, в душе вовсе не преступник, а в данном случае стал жертвой обстоятельств.

— Именно этим и занимается правосудие.

— К сожалению, не всегда. И не в полной мере. Не учитывается, например, сколько времени прошло между преступлением и наказанием. Допустим, Иван Иванович что-то украл. Это стало известно через три года. Судить надо Ивана Ивановича — преступника. Но ведь преступника-то давно уже нет! Сегодня, три года спустя, Иван Иванович — другой человек. И вот судят сегодняшнего, уже честного и раскаявшегося Ивана Ивановича. Справедливо? Нет… Отсюда и ошибки правосудия, не менее опасные, чем само преступление когдатошнего Ивана Ивановича.

— В нашей юриспруденции есть понятие давности, которое все это учитывает.

— На бумаге.

— Законы пишутся на бумаге, а не вилами по воде!

— Я имею в виду формализм в этом вопросе. Знаю, знаю, действительно есть срок давности, после которого вопрос о совершенном преступлении считается исчерпанным. Ну, допустим, для какого-то преступления — десять лет. Прошло десять лет после твоего злодеяния — не попался — все в порядке, помилован. А если не прошло? Если прошло восемь, восемь с половиной, девять лет? Судят. И дают на полную катушку. Но судят-то кого? Опять-таки не того человека, который когда-то совершил преступление, а совсем другого, хотя и носящего ту же фамилию, то же имя. Читал я где-то, что в организме человека в течение семи лет полностью обновляются все клетки. Старые отмирают, а на их месте появляются новые. Это — биология или там физиология. Так ведь и клетки души человеческой тоже не вечны! Сама жизнь перевоспитывает человека. И что в сравнении с этим казенный срок давности? Зато формалистам легко: учли его — и вроде бы правосудие свершилось!

— Вы, Иван Васильевич, не знакомы с юридической практикой. Учитывается не только это, но и многое-многое другое.

Петров скептически махнул рукой.

— Так что же вы предлагаете?

Петров не ответил.

А Коваль продолжал:

— Вот вы говорите: Иван Иванович проворовался. Прошло три года, пока преступление раскрыли. Иван Иванович уже другой человек, перевоспитанный, честный. Судят, так сказать, старого Ивана Ивановича, а приговаривают нового.

— Совершенно верно. Вы меня правильно поняли.

— А вы не заметили, Иван Васильевич, в своей позиции некоторого противоречия? Иван Иванович стал, по-вашему, честным? Но почему же в таком случае он сам не заявил о совершенном им преступлении? Еще до того, как был разоблачен. Где же его честность? Повинную голову меч не сечет. Тех, кто приходят с повинной, общество прощает. Потому что верит: они стали честными, порядочными. А ваш Иван Иванович? Он-то ведь скрывался, молчал!

— Возможно, не был уверен, что его простят. Или боялся моральной травмы, позора, который стал для него страшнее тюрьмы. И это тоже свидетельствует о его перевоспитании. Раньше он плевал на мораль и боялся только решетки… Конечно, Дмитрий Иванович, я не юрист. Может быть, что-то и неточно толкую. Вам виднее.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 35
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Приговор приведен в исполнение - Владимир Кашин торрент бесплатно.
Комментарии