Читаем без скачивания Советский Пушкин - Арсений Александрович Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чрезмерный индивидуализм Байрона ограничивал, он замыкал его последователей в круг собственной личности, он лишал их богатства мира, закрывал им доступ к чувствам и мыслям других людей. Шекспир, считающийся одним из родоначальников европейского буржуазного индивидуализма, понимает, что личность не заполняет собой всей вселенной, а занимает в ней только свое определенное место. Так же относился и Пушкин к проблеме личности и мира, личности и других людей. В этой связи любопытно отметить отношение Пушкина к романтизму. Для Пушкина романтизм был только переходом от условности искусственных правил классицизма к простоте и естественности реализма. Существенным в романтизме он считал формальное новаторство, разрушение канонов классицизма, введение новых жанров, свободу обращения писателя с художественными средствами для полного и правдивого выражения его замыслов. Идеалистического и субъективистского мировоззрения романтиков Пушкин не разделял. Но идеалистическая чрезмерность индивидуализма является одной из главных черт европейского романтизма, современного Пушкину. Поэтому-то Пушкин идейное движение XVIII столетия считал более высоким, чем современное ему идейное движение XIX века, эпохи Наполеона и реакции. В письме к Погодину мы находим следующее знаменательное в этом отношении суждение Пушкина:
«Одно, меня задирает: хочется мне уничтожить, показать всю отвратительную подлость нынешней французской литературы. Сказать единожды вслух, что Ламартин скучнее Юнга и не имеет его глубины, Беранже не поэт, что В. Гюго не имеет жизни, т. е. истины, что романы А. Виньи хуже романов Загоскина, что их журналы — невежды, что их критики почти не лучше наших Телескопских и графских. Я в душе уверен, что XIX век в сравнении с XVIII в грязи (разумею во Франции). Проза едва-едва выкупает гадость того, что зовут они поэзией».
(Переписка, том II, стр. 389.)
Пушкин отличался отсутствием эгоцентризма не только по натуре своей, по психологическому складу своего характера, но и по своим убеждениям. Байронизм Алеко из «Цыган» осужден за то, что он для себя лишь хочет воли. Это не случайное мнение Пушкина. Безнадежный эгоизм Пушкин относит к числу отрицательных качеств Онегина; индивидуализм Онегина обездушен отсутствием любви к людям, отношением к другим людям только как к орудию. Отрицательное отношение Пушкина к эгоистическому индивидуализму совершенно недвусмысленно:
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя;
Мы все глядим в Наполеоны,
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и смешно.
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
(«Евгений Онегин».)
Это положение может быть подтверждено анализом многих других произведений Пушкина, Осуждение счастья, достигаемого за счет, другого, входит в идейные мотивы «Русалки», «Каменного гостя».
Чрезмерный индивидуализм в своем себялюбии и эгоизме бесчеловечен. Пушкин же — необыкновенно развитая и четко определенная большая индивидуальность — всегда человечен. Когда он в скорби, ему не кажется, что погибает вселенная. Своя скорбь есть своя скорбь — и только. Она оставляет место для доброжелательного отношения к чужим радостям:
Играйте, пойте, о друзья!
Утратьте вечер скоротечный,
И вашей радости беспечной
Сквозь слезы улыбнуся я.
(«Друзьям».)
И в радости поэт не забывает о других: радостью ему всегда хочется поделиться с друзьями.
Пушкин сознает свою личность в связи с миром и другими людьми. Его личность — только момент в объективном бытии. Отсюда широта, полнокровность, наполненность личности Пушкина. Именно потому, что он рассматривает себя как звено, включенное в бесконечную цепь реальности, он может проявить жадное любопытство ко всему тому, что было, есть и будет, именно поэтому он может сочувственно, проникновенно и объективно всем интересоваться, в то время как субъективизм, идеализм, романтизм — все характеризующее более поздний индивидуализм, а в Европе характеризовавший уже и современный Пушкину индивидуализм — суживают богатство личности, ограничивают ее нищим достоянием оторванного от мира, неразделенного миром мечтания. Индивидуалист господствующих классов в XIX веке очень скоро поймет, что он может культивировать свои качества только за счет других личностей. Найдутся идеологи, которые и в практическом, и в философском смысле объявят большинство собственностью избранных и единственных. Пушкин же находится еще в золотой поре индивидуализма. Он еще не задумывается или почти не задумывается над тем, что в классовом обществе личность меньшинства развивается, подавляя личность большинства. Он радостно чувствует свое индивидуальное начало в объективном и многообразном мире; радость осознания личности увеличивается от добросовестной иллюзии, что это чувство доступно всем. Радость проснувшейся личности приобретает мажорный тон от противопоставления ее темной, косной и постной морали прошлого — морали феодально-крепостнического общества.
Эти коренные, главные черты духовного облика и характера Пушкина обеспечивали ему, казалось бы, счастливое гармоническое взаимоотношение с миром и обществом.
Пушкин не пугался вечности, смерть не ужасала его. Он не видел противоречия между конечностью человеческой жизни и бесконечностью природы. Смерть, если она приходит в конце радостной и удовлетворенной жизни, есть лишь завершающий беспробудный сон, встречаемый человеком со спокойствием все взявшего от жизни эпикурейца:
И тих мой
