Читаем без скачивания Власть. Элита, народ. Подсознание и управляемая демократия - Дмитрий Зыкин

На первый взгляд может показаться, что ассоциация с околоплодной жидкостью должна приводить к тому, что суп будет вызывать отвращение. Действительно, кому может понравиться мерзкая, кровавая слизь? Однако миллионы людей очень любят супы. Это кажущееся противоречие легко объяснимо. Для ребенка, находящегося внутри матери, околоплодная жидкость вовсе не является «гадкой слизью». Напротив, это благоприятная среда, идеально приспособленная для его нужд. Поэтому совсем ещё ранние ощущения утробного комфорта и уюта, напрочь позабытые, а на самом деле вытесненные в подсознание, активизируются при виде супа много лет спустя и оказывают влияние на вкусы уже взрослого человека.

Несчастные домохозяйки — излюбленный объект опытов психологов, попали впросак и с моющими средствами. Им выдали порошок в желтой, в синей и в сине-желтой упаковках. Читатели наверняка уже догадались, что во всех трёх коробках находился один и тот же порошок. Но большинство участвовавших в эксперименте людей заявило, что порошок в желтой упаковке разъедал белье, в синей плохо отстирывал, а тот, что лежал в сине-желтой коробке, оценивался как оптимальный.

Эти и многие другие эксперименты показали, что, исследуя мотивы человеческого поведения, не стоит слишком уж уповать на объективную реальность, которая, якобы, всегда имеет первостепенное значение. Если решение принимает не разум, а подсознание, то и неудивительно, что человек оказывается неспособным правильно объяснить, чего же он хочет и почему он этого хочет. То есть человек далеко не так рационален и разумен, как казалось.

Рассматривая проблему рациональности и разумности, нельзя обойти стороной логическое мышление. Вроде бы умение строить логические умозаключения в соответствии с объективными законами присуще всем здоровым людям на протяжении всей человеческой истории. В психологической науке способность оперировать логическими, абстрактными категориями считалась основным свойством человеческого сознания. Увы, увы. И этот миф Просвещения был развеян. Оказалось, что логическое мышление — сравнительно недавнее достижение цивилизации, и далеко не все современные нам люди способны делать даже простейшие логические выводы. Мало того, существуют значительные социальные слои, по сути, целые народы, не мыслящие категориями формальной логики. Этот непривычный тезис был доказан выдающимся ученым, нашим соотечественником, А. Р. Лурия.

Тестируя население Средней Азии, Лурия получил поразительные результаты. Приведу обширную цитату из его известной статьи «Культурные различия и интеллектуальная деятельность»:

«….мы предлагали испытуемым силлогизмы со знакомым содержанием. Содержание силлогизмов первого типа бралось из практического опыта испытуемого, например:

Хлопок растет там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может там расти хлопок или нет?

Силлогизмы второго типа включали материалы, незнакомые испытуемым, и выводы из них должны были быть чисто теоретическими, например:

На Дальнем севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?

Испытуемые, живущие в наиболее отсталых районах, отказывались делать какие-либо выводы даже из первого типа силлогизмов. Они заявляли, что никогда не бывали в этом незнакомом месте и не знают, растет там хлопок или нет. Только после длительных разъяснений их убеждали отвечать на основе самих слов, и они неохотно соглашались сделать вывод: „Из твоих слов понятно, что хлопок там не может расти, если там холодно и сыро. Когда холодно и сыро, хлопок растет плохо“. Такие испытуемые наотрез отказывались делать выводы из силлогизмов второго типа. Как правило, они отказывались даже принять большую посылку, заявляя: „Я никогда не был на севере и никогда не видел медведей“. Один из наших испытуемых сказал: „Если Вы хотите, чтобы Вам ответили на этот вопрос, спросите людей, которые там побывали и видели их“. Зачастую они игнорировали посылку и заменяли ее собственными сведениями, говоря, например: „Разные бывают медведи. Если родился красным, таким он и останется“. Короче говоря, они пытались избежать решения задачи. Можно проиллюстрировать эти трудности следующими протоколами беседы с 37-летним жителем кишлака. Мы предъявили силлогизм: „Хлопок может расти только там, где жарко и сухо. В Англии холодно и сыро. Может ли там расти хлопок?“

„Я не знаю“. „Подумай об этом“.

„Я был только в Кашгаре. Ничего больше я не знаю“. „Но на основании того, что я сказал, может ли хлопок там расти?“

„Если земля хорошая, хлопок будет там расти, но если там сыро и земля плохая, он расти не будет. Если там похоже на Кашгар, он там тоже будет расти. Конечно, если почва там рыхлая, он тоже будет там расти“.

Затем силлогизм был повторен.

„Что ты можешь заключить из моих слов?“

„Если там холодно, он не будет расти. Если почва хорошая и рыхлая — будет“.

„Но на какую мысль наводят мои слова?“

„Знаешь, мы — мусульмане, мы — кашгарцы. Мы никогда нигде не бывали и не знаем, жарко там или холодно“.

Был предъявлен другой силлогизм.

„На Дальнем Севере, где снег, все медведи белые. Новая Земля — на Дальнем севере. Какого цвета там медведи?“

„Медведи бывают разные“.

Силлогизм повторяется.

„Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел. В каждой местности свои животные — если она белая, они будут белые, если желтая — они будут желтые“.

„Но какие медведи водятся на Новой Земле?“

„Мы всегда говорим только о том, что мы видим. Мы не говорим о том, чего мы не видели“.

„Но на какую мысль наводят мои слова?“

Силлогизм снова повторяется.

„Ну, это вот на что похоже: наш царь не похож на вашего, а ваш не похож на нашего. На твои слова может ответить только кто-то, кто там был, а если человек там не был, он ничего не может сказать на твои слова“.

„Но на основе моих слов: „На севере, где всегда снег, медведи — белые“, — можешь ты догадаться, какие медведи водятся на Новой Земле?“

„Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет, и он видел белого медведя и рассказал об этом — ему можно верить, но я никогда его не видел и потому не могу сказать. Это мое последнее слово. Те, кто видел, могут сказать, а те, кто не видел, ничего сказать не могут“».

Вам это ничего не напоминает? Как же, как же, а тот спор про очереди и нехватку товаров, который я привел в пятой главе? На всякий случай воспроизведу его ещё раз:

1. В Советском Союзе ничего не было, мяса не было, колбасы не было, масла не было и так далее. За всем приходилось стоять.

Вы при социализме не ели мяса? Вы тогда не ели масла?

2. Нет, ели, но приходилось стоять в очередях.

Значит, всё-таки масло, мясо и прочее было?

3. Нет, не было!

Если не было, так значит, вы не ели. Если ели, значит, всё-таки было.

4. Не было. Потому что надо было в очереди стоять.

Если ничего не было, так за чем же вы в очереди стояли? В пустой магазин что ли пришли?

5. Приходилось стоять, значит — не было. А вот сейчас стоять не надо, значит — всё есть, товаров стало больше!

Ну как, велика ли разница? А ведь Лурия тестировал неграмотных крестьян Средней Азии семьдесят лет назад, а разговоры об очередях и «отсутствии товара» ведут зрелые, современные нам люди, обучавшиеся ещё в советских школах.

Что и говорить, кто из нас не слышал «аргументы» в духе «ты не видел, поэтому не знаешь» или «я жизнь прожил, я могу судить, а ты — нет», и так далее. Чем это отличается от ответа: «Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел»? По таким ответам, по такому стилю мышления, сразу можно отличить человека, не знающего, что такое интеллектуальная дисциплина, и не умеющего следовать строгим правилам логического вывода и обобщения. Они даже не понимают, что медведь и хлопок взяты лишь для примера, ведь на их месте могут быть любые предметы или символы. Их сознание оказывается жестко привязанным к частностям и не способно к абстрактным обобщениям. В этом смысле очень характерна ссылка на жизненный опыт, ассоциирующийся у ограниченных людей с возрастом: «Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет, и он видел белого медведя…». А если человеку не шестьдесят, а двадцать, или, страшно подумать, всего лишь шестнадцать, то его слова уже всерьёз не воспринимаются, хотя законы логики объективны и не зависят от возраста тех, кто их применяет.

Последите внимательно за речью окружающих. Вы подметите много интересного, пережитки первобытного сознания постоянно выскакивают наружу.

Логика является едва ли ни единственным оружием против всевластья бессознательного. Насколько она развита, настолько человек соответствует гордому званию «Разумный». Неправы те, кто считает, что логическое мышление, в силу своей алгоритмичности и предсказуемости, наиболее уязвимо для воздействия манипуляции. Напротив! Первобытное сознание предсказуемо в куда большей мере. Так называемая народная мудрость и заветы отцов, на которых основан такой тип рассуждений, прекрасно известны манипуляторам, так что у «хлопкороба» мало шансов проявить непредсказуемость. А уж неумение абстрактно мыслить значительно снижает способность противостоять промывке мозгов. В манипулятивных рассуждениях обычно содержатся логические неувязки, ведь техники программирования разума, как уже было сказано, редко направлены на сферу рационального. Поэтому строгая алгоритмичность, железное следование законам логики, а не эмоциям и рефлексам, помогает выявить обман и сделать манипуляцию бессильной. Но, к сожалению, далеко не все обладают высокоорганизованным мышлением.