Читаем без скачивания 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Почти полдня я провел, вытаскивая гарпуны. Сотни их были удалены из тела кита. Остался последний, который я с подобающей моменту торжественностью извлек из толстой кожи животного. Последний стон облегчения прокатился над океаном. Отныне тираннокит Рекс был свободен от гарпунов.

И уже в следующий момент мне стало ясно, какую глупость я совершил. Вместе с последним гарпуном я избавил кита и от необходимости терпеть мое присутствие у себя на спине. Он приготовился нырять, что было ясно по тому, как глубоко он вдохнул. Увлекшись работой, я совсем забыл о строительстве плота и все вытащенные гарпуны легкомысленно выбрасывал в море.

Да, так и есть, кит стал погружаться, но делал он это настолько медленно и осторожно, что непосредственно само погружение не могло причинить мне никакого вреда. Он плавно опускался все глубже и глубже, как огромный корабль, давший незначительную течь. Я легко и безболезненно соскользнул в зеркально-спокойную воду, в то время как животное тихо и беззвучно скрылось в глубине. Больше я его не видел. На поверхность вырвалось только несколько больших пузырей — прощальный вздох тираннокита.

Вдоволь наплескавшись в теплой воде, я попытался сориентироваться. Тут и там покачивались на волнах поплавки от гарпунов. Возможно, удастся еще собрать их и смастерить себе нечто похожее на спасательный круг. Подплывая к одному, я вдруг заметил чайку. Первую чайку за долгое-долгое время! Она держала курс на запад, в сторону заходящего солнца.

Целая туча галдящих чаек кружила над одной точкой у самого горизонта, в том месте, где вечернее солнце задумчиво растворялось в спокойной и гладкой воде. Корабль? Или, может быть, тираннокит снова поднялся там из воды? Я поплыл по направлению к этой загадочной точке. И чем больше я к ней приближался, тем отчетливее проступали внизу, под стаями птиц, очертания пальм. Вскоре я уже мог различить береговую линию, великолепный белый песчаный пляж на фоне пышной растительности.

Земля. Случайно или намеренно, тираннокит высадил меня неподалеку от острова. До меня долетали соблазнительные, аппетитные запахи. Это были незнакомые мне, но невероятно приятные ароматы ванили, тертого муската, толченого чеснока и жареного мяса. Остров пах удивительно хорошо, и я решил на правах первооткрывателя присвоить его себе.

Когда я выбрался на берег, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Я так устал, что, не в силах подняться, распластался на песке и моментально заснул. Последним звуком, долетевшим до моего погружающегося в сон сознания, было смущенное хихиканье, доносящееся из подступившей к берегу лесной чащи. Но мне было уже все равно. Ведь все здесь принадлежало мне, а значит, находилось в моей власти.

4. Моя жизнь на острове Гурманов

Завтрак. Многоголосый хор веселых птичьих голосов пробудил меня утром от глубокого сна первооткрывателя. Огромный, невероятной красоты мотылек сидел у меня на носу и обмахивал меня, словно веером, большими разноцветными крыльями. С пальмы, под которой я лежал, упал кокос и раскололся на две совершенно равные половины, да так аккуратно, что не пролилось ни единой капли драгоценного нектара. Кокосовое молоко оказалось очень приятным на вкус, прохладным и бодрящим, а мякоть, подобно густым сливкам, просто таяла на языке.

Небольшая стайка колибри ненадолго зависла надо мной, потом с веселым, беззаботным щебетом птички одна за другой быстро исчезли в густом пальмовом лесу. Казалось, остров радушно приветствует своего первооткрывателя, говорит ему: «Добро пожаловать!» Что ж, пришло время заняться осмотром своих владений. Я встал, тщательно отряхнул шкуру от песка и направился вглубь острова.

По сей день у меня не хватает слов, чтобы во всей красе описать райскую роскошь острова Синего Медведя. Представьте себе густой пальмовый лес, могучие, раскидистые пальмы с золотистыми листьями и белоснежными стволами, одна краше другой, а между ними порхают стаи разноцветных мотыльков. Некоторые из этих мотыльков размером были не меньше чайки, а крылья у них переливались перламутром. Внизу, на земле, росли удивительные, невиданные цветы, с серебряными бутонами и хрустальными листочками.

У иных цветов бутоны излучали голубоватый свет, и из них доносилось нежнейшее пение — тихие, сладкие голоса, как у крошечных эльфов.

Я шел мимо высоких, пышных растений, пахнущих ванилью, листья которых то складывались, то раскрывались, как хвосты у павлинов. Другие растения, похожие на тюльпаны, на тоненьких желтых стебельках, ежесекундно меняли свою окраску. А стоило задержать на них взгляд чуть подольше, как они становились пунцово-красными и смущенно хихикали. Понятно теперь, чьи странные голоса я слышал вчера вечером, перед тем как уснуть.

Я вышел на поляну. На опушке в глубокой тени от раскидистых пальм мерцали фосфорическим светом бледно-зеленые орхидеи, бутоны которых то и дело выпускали в воздух разноцветные мыльные пузыри. Другие орхидеи, стоявшие рядом, прокалывали эти пузыри длинными тонкими хоботками, и те глухо лопались, исчезая навсегда. Над поляной на мгновение зависла целая эскадрилья колибри и тут же скрылась из виду стремительным нервным полетом.

Необычный пруд. Но самое удивительное ожидало меня в центре острова. Это был небольшой пруд с кипящим растительным маслом. Стоило мне подойти ближе, как масло забулькало и забурлило. По краям пруда стояли высокие растения, на длинных стеблях которых висели плоды, похожие на клубни картофеля. При моем приближении все растения, словно по команде, дружно опустили кроны в кипящее масло. Мне не осталось ничего другого, как остановиться и завороженно наблюдать, что будет дальше. Вскоре моего нюха коснулся чудесный, соблазнительнейший аромат жареного картофеля. Потом растения выпрямились и к моим ногам упало несколько аппетитных, подрумяненных клубней. Я подобрал один и робко надкусил. О, можно ли описать словами это блаженство?! Никогда в жизни я не ел ничего вкуснее. Разделавшись с одной картофелиной, я с жадностью набросился на остальные, и спустя короткое время все они исчезли у меня в желудке.

Чем больше я углублялся в лес, тем необычнее становились растения. По земле тут и там журчало множество звенящих ручейков. Рассмотрев их поближе, я с удивлением отметил, что вода в них была разного цвета. Некоторые, казалось, были наполнены обычной родниковой водой, в других текла белая жидкость, похожая на молоко, в третьих — оранжевая, как апельсиновый сок. Я наклонился и сделал глоток из оранжевого ручейка. Так и есть, апельсиновый сок!