Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

— Вы должны помнить, что если кто-либо из мужчин пригласит вас на танец, то…

— Боже! — перебила её Клэр. — Я ведь совершенно не знаю нынешних танцев, а бал уже завтра. Майя, умоляю, скажи, что ты хоть немного умеешь танцевать!

— Да, я умею танцевать. Не осмелюсь сказать, что мой танец хорош, но…

— Прошу, научи меня. Я умею танцевать, но с вашими танцами не знакома.

— Ночь уже, барышня!

Клэр посмотрела на Майю бесконечно жалостливыми глазами в надежде на её милость.

— Ну хорошо… — с неохотой ответила Майя.

Клэр тут же вскочила с кровати и всем своим видом продемонстрировала стремление научиться танцевать. Удивившись её настойчивости, Майя практически сразу принялась за обучение, перед этим глубоко вздохнув.

Блуждая по незнакомому пустырю и натыкаясь на высохшие ветки колючих кустов, Клэр видела перед собой, яркое, светящееся пятно, которое всё сильнее ослепляло глаза. Это белое сияние притягивало её к себе словно магнит. Она упорно шла несмотря на сухой пыльный ветер, который мешал ей двигаться.

Поднимаясь по куче песка навстречу своей цели, она изо всех сил хваталась руками за песчаную жидкость. Наблюдая, как быстро мелкие песчинки просачиваются через пальцы, Клэр внезапно оказалась на самой вершине этого холма. Перед ней был источник яркого света. От него исходил холод. Ледяные осколки вонзались в её щёки и руки с каждым новым шагом навстречу этому необъяснимому явлению.

Закрыв лицо рукой, создавая преграду между собой и светом, превозмогая чувство страха, она сделала ещё несколько шагов навстречу волшебному сиянию. Её тело было парализовано. Не в силах пошевелить руками и ногами Клэр осталась стоять на месте как вкопанная. Ощутив эту странную скованность, она вспомнила про страх. Жуткая паника охватила её с ног до головы, пробежав по коже раздражающим жжением.

Прекратив крутить головой в разные стороны в надежде на помощь, на расстоянии семи метров перед собой она увидела бабушку Элжиру. Та мирно сидела на старом деревянном стуле и что-то неторопливо крутила в своих руках. Клэр попыталась с ней заговорить, но бабушка не слышала её голоса и продолжала вертеть мелкий предмет, нашёптывая какие-то фразы на французском. Клэр немного успокоилась и принялась вглядываться в руки Элжиры. Когда её внимание полностью сконцентрировалось на морщинистых бабушкиных руках, она увидела своё кольцо.

Медленно поднимая тяжёлые веки, сквозь чёрные нити Клэр снова увидела высокий расписной потолок, нежно-розовые стены и деревянные оконные рамы, из которых прямым потоком лился солнечный свет. Всю ночь Клэр провела в беспокойстве. Её ноги выкручивала судорога, а тело бросало то в жар, то в холод. В какой-то момент боли прекратились, а перед глазами возникли расплывчатые образы.

Но настал новый день, новое утро, которые должны были принести с собой что-то прекрасное и живое. День бала. Её глаза с каждым взмахом ресниц всё больше наполнялись детской радостью, словно эта радость исходила от каждого предмета в этой комнате. Постепенно детали сна забывались, и она уже плохо помнила страх, который мешал ей дышать прошлой ночью. Мельком взглянув на своё кольцо, Клэр перестала думать о дурном и принялась просто наслаждаться происходящим.

«В какой-то момент мне стало казаться, что я эгоистка. Желая вернуться обратно, я вместе с тем совершенно не испытываю чувства тоски по родителям и друзьям», — думала Клэр, кружась в длинной ночной рубахе по комнате с закрытыми глазами. Она предвкушала события сегодняшнего вечера. Праздничное волнение заставляло её трепетать. Разве могла она вообразить, что окажется на настоящем балу в начале девятнадцатого столетия? Безумие!

В течение дня Клэр не могла ни есть, ни отдыхать. Графиня Миланова занималась подготовкой банкета и ранним приёмом подарков, которые присылали ей друзья из Петербурга. По этой причине Клэр так и не имела возможности поздравить её лично. Она практически не выходила из своей комнаты, лишь изредка развлекая себя выглядыванием из окна в сторону конюшни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каждый раз, когда Клэр не видела там тренирующегося Петра, она со вздохом начинала снова слоняться по комнате под звуки старого, скрипучего паркета.

Всё шло как нельзя лучше, и с наступлением момента сборов Майя уже была в покоях Клэр. Очень много времени ушло на причёску. Клэр на этот раз сама руководила руками Майи, чтобы в сочетании с греческой лаконичностью не утратился современный образ. Пара рыжеватых локонов осталась спадать на её фарфоровые плечи, в то время как остальные пряди были собраны наверх. Пройдя длительную процедуру одевания, Клэр наконец смогла увидеть себя в потрясающем белоснежном платье Мари, которое в этот вечер принадлежало ей.

— Чудесно выглядите, Клэр! И отчего же наряды нашей барышни вам идут куда больше, чем ей? Только прошу, не говорите о том графине, — восторгалась Майя, делая последние штрихи.

— Можешь об этом не беспокоиться.

День постепенно сменялся ночью, уступая ей свои права на царствование. Прислуга проворно, словно муравьи, носилась по дому, делая последние штрихи приготовления. Зажглись свечи и фонари на улице, добавив уюта и без того прелестным аллеям. С наступлением сумерек в дом стали съезжаться первые гости. Мари лично встречала каждого из них у парадной, принимая цветы и поздравления. Клэр было немного не по себе от мысли, что ей нечего подарить своей спасительнице.

— Майя, расскажи мне, что вообще принято дарить на праздники?

— Всегда по-разному. Когда подсвечник или вазу вручат, когда ноты или чудесную вышивку. В другой раз, бывало, дарили крупную пойманную дичь.

— А если женщина желает сделать подарок мужчине?

— Также вышивку на платке изволят дарить, но самым личным подарком считается прядь волос.

— Прядь волос? — скривившись, уточнила Клэр.

— Точно так.

— Но зачем?

— Для того чтобы частичка вас всегда находилась с возлюбленным.

— Я сперва решила, что волосы нужно дарить всем мужчинам, — хихикала Клэр.

— Что вы, упаси бог! Ещё научу вас дурному.

Глава 4

В комнату Клэр с нижнего этажа стала доноситься музыка. Всё вокруг постепенно наполнялось жизнью. Переступая порог дома, каждый гость должен был надеть на лицо маску, соответствующую своему костюму. Друзья и знакомые Мари по-прежнему продолжали прибывать.

Сидя напротив окна, пока Майя закрепляла за спиной ангельские крылья, Клэр услышала громкий топот лошадей. От любопытства она немного оторвалась от стула, стараясь рассмотреть причину неожиданного шума. Но всё, что ей удалось разглядеть, — это силуэты подъехавших всадников, одетых в мундиры разных гусарских полков, синих и красных цветов. Ей вспомнился Мишель: его гусарская форма, горящие глаза и сильные руки. При одной только мысли о нём по её коже мгновенно пробежали мурашки. Не придав этому ощущению особого внимания, Клэр завязала на лице маску и вместе с Майей подошла к двери.

— Я боюсь спускаться, — призналась Клэр, не отпуская ладони с дверной ручки.

— Это не страх, лишь волнение. Я слышала, что это нормально в вашем возрасте, хотя обычно девицы впервые выходят в свет куда раньше. Вы немного запоздали.

— Я совершенно не знаю, что мне делать и с кем разговаривать.

— А вы не разговаривайте, танцуйте! Не зря я показывала вам полночи построения в полонезе, вальсе и мазурке.

— Тоже верно. Но я так странно себя чувствую… Что, если меня ждёт провал?

— Ступайте! И наслаждайтесь праздником, — Майя погладила её мягкую руку и помогла сделать первый шаг через порог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снизу доносились громкие голоса, музыка и смех. Всюду пахло тающим воском и резкими цветочными духами. Клэр шаг за шагом спускалась к гостям по узкой лестнице, цепляясь белоснежными крыльями за стены и перила. Струящаяся молочная ткань легко обволакивала её стройное тело, а вышитый узор сливался с золотистыми прядями её роскошных волос. Оказавшись в зале, она с трудом сдерживала переполняющий её восторг от невообразимой красоты, которой она никогда прежде не видела. Лёгкость движений, изысканность дам и галантность кавалеров создавали удивительную атмосферу русского бала девятнадцатого века.