Читаем без скачивания Дураков нет - Руссо Ричард

Судья Флэтт указательным пальцем подвинул по столу в направлении Сэтча Генри желтую папку с отчетами полиции.

– Что ж, Сэтч, я хочу, чтобы ты говорил мне правду, всю правду и ничего, кроме правды. Ты действительно хочешь привлечь мистера Салливана к ответственности по этим обвинениям, довести дело до суда и потратить уйму денег налогоплательщиков?

Сэтч Генри побагровел.

– Ваша честь, насколько мне известно, есть прецеденты, когда нападавших на полицейских судили и признавали виновными. Мистер Салливан неоднократно вел себя агрессивно. Он сломал нос полицейскому, у Реймера из-за него сотрясение мозга. Сними очки, Дуг.

Реймер снял солнечные очки. Под глазами его чернели два фингала. Точней, зеленели – отеки по обеим сторонам от его распухшего носа из лиловых превратились в зеленые.

Судья Флэтт посмотрел на полицейского.

– “Фонари” еще говорят? – спросил он. – В моем детстве их называли “фонарями”.

Неожиданный вопрос явно озадачил Реймера.

– Кажется, да, – ответил он. – Фонари или фингалы.

– Вам прежде случалось драться?

– Конечно, – ответил Реймер. – Много раз.

– Что вы обычно делаете, когда на вас замахиваются кулаком?

Реймер задумчиво наклонил голову.

– Уворачиваюсь? – нашелся он.

– Так почему же вы не увернулись в этот раз?

– Ваша честь… – начал Сэтч Генри.

– Не перебивай меня, Сэтч. Не видишь, я разговариваю с этим человеком?

Сэтч Генри открыл было рот, чтобы что-то добавить, но тут же закрыл. Уэрф вновь позволил себе мимолетную улыбку.

– Так почему же вы не увернулись в этот раз? – повторил судья.

– Я не думал, что он способен меня ударить, – пробурчал полицейский.

– Почему? – допытывался судья Флэтт. – Как сказал Сэтч, мистер Салливан неоднократно вел себя агрессивно. И в роду у него есть любители помахать кулаками в баре. Почему же вы не подумали, что он способен дать вам по морде?

– Черт подери, судья, – взорвался озлобленный Реймер, – я вообще-то держал его на мушке. Этот сукин сын сумасшедший.

Судья Флэтт повернулся к прокурору:

– Вы правда хотите, чтобы этот человек давал показания в суде? Он только что признался, что угрожал пистолетом безоружному шестидесятилетнему калеке.

– Я бы не называл Салли калекой, – промямлил Сэтч Генри, хотя слова судьи попали в точку.

– Подойдите-ка сюда на минутку, мистер Салливан, – велел судья. – Поднимите штанину для этих джентльменов.

– Лучше не стоит. – Салли вдруг почувствовал себя мальчишкой, которого во время игры в доктора попросили снять штаны.

– И тем не менее поднимите, мистер Салливан, – приказал судья. – Идите сюда, чтобы всем было видно.

Салли повиновался, поставил ногу в ботинке на стул, предназначенный для него, и неуверенно закатал штанину выше колена. Он и сам видел его впервые за долгое время. Колено смахивало на экзотический фрукт, готовый лопнуть.

Это зрелище произвело впечатление на всех. Уэрф отвернулся, и даже Реймер поморщился. Первым опомнился Сэтч Генри:

– Ваша честь, я прошу занести в протокол, что Реймер не несет ответственности за состояние колена Салли, тогда как Салли несет ответственность за ушибы и сотрясение мозга Реймера.

– Даже не проси, Сэтч, – ответил судья Флэтт и продолжил после театральной паузы: – Не занесу. Потому что в моем кабинете не ведут никаких протоколов.

– Можно опустить штанину? – спросил Салли.

– Можно, – ответил судья. – И даже нужно.

Под взглядами всех присутствующих Салли опустил штанину.

– Слушается оно так же плохо, как выглядит?

– Я пью обезболивающие, – ответил Салли, смекнув, куда клонит судья. – Иногда терпимо. Иногда скверно.

– Как на вас действуют обезболивающие?

– Меня от них в сон клонит.

– Нервозность? Раздражительность?

– Нет, ничего такого.

– То есть вы ударили этого полицейского не из-за того, что принимаете обезболивающие?

– Нет, вовсе нет.

– Умнее было бы ответить “да”, – указал судья. – Ладно, если уж дело не в таблетках, то почему вы вырубили этого полицейского?

Сказать по правде, ответить на этот вопрос было настолько сложно, что Салли сам отчаялся разобраться в своих мотивах, не говоря уже о том, чтобы объяснить их раздражительному и нездоровому судье.

– Сам не знаю, – услышал Салли свой голос. – Наверное, я устал. День выдался долгий.

Судья Флэтт молчал, и Салли подумал, что от него ждут продолжения. Но больше сказать ему было нечего; судья произнес: “Что ж, мистер Салливан” – и повернулся к Сэтчу Генри и Олли Куинну:

– Я могу понять усталость. Я сам устал. Болен и устал. Вот почему в следующем месяце я выхожу на пенсию. Потому что я болен, устал и с трудом выношу чужое общество. Мне самому нет-нет да хочется кого-нибудь пристрелить, это значит, что мне пора в отставку, а правосудие в маленьком городке пусть вершит кто-то другой, да помилует Бог его душу. В общем, Сэтч, я скажу тебе, как я это вижу, и дам совет, а уж воспользоваться им или нет – дело твое. Если ты все равно решишь идти в суд, иди, но в суде твое дело попадет ко мне, и я тебя уверяю, ты пожалеешь об этом.

– Ваша честь…

– Заткнись, Сэтч, сейчас говорю я.

Сэтч Генри заткнулся.

– Значит, что у нас есть? – продолжал Бартон Флэтт. – У нас есть мистер Салливан, вот он здесь, мистер Салливан сделал глупость, и сделал ее при свидетелях. Вполне вероятно, Сэтч, что тебе удастся добиться обвинительного приговора. Но я буду не я, если мистер Уэрфлай не устроит в суде представление. Да, мистер Салливан неоднократно замечен в агрессивном поведении, но и этот твой полицейский тоже. Не далее как полгода назад он терроризировал старуху из-за пиццы, потом позволил тому чокнутому разнести из ружья окна дома на Главной, ударить женщину и спокойно уехать. В тот раз он не счел нужным достать свою пушку из кобуры, но в случае с мистером Салливаном он не только достал пистолет, но и выстрелил, пуля попала в дом в квартале оттуда. Ты утверждаешь, что мистер Салливан опасен, но мистер Уэрфлай непременно докажет, что явно не он один. И еще до того, как процесс завершится, ты будешь выглядеть дурак дураком, Сэтч, и Олли – вот он сидит – тоже будет выглядеть дураком, и твой полицейский – а он и есть дурак – тоже будет выглядеть дураком. И если мистер Уэрфлай не дурак, он подаст встречный иск против отделения полиции, и газеты Шуйлера, а то и Олбани месяцами будут писать о нашем городке – правда, тебе уже будет все равно, Сэтч, потому что после такого ты не прослужишь и года. Мой тебе совет: не стоит давать ход этому делу. Лучше уладить все здесь, в моем кабинете, а не в зале суда.

– Ваша честь… – вновь произнес Сэтч Генри, едва судья умолк.

– Не-а. – Судья покачал головой, поднял руку: – Я еще не закончил. Сейчас я говорю. И ты послушаешь меня еще минуту. Я сказал тебе, как все будет, а теперь я скажу тебе, как этого избежать. Я дам тебе пяток добрых советов, и первый такой: сейчас мы попросим мистера Салливана и Реймера выйти – думаю, дальше в их присутствии нет никакой нужды. Мне, если честно, тоже действует на нервы, что мистер Салливан расхаживает туда-сюда, и еще я терпеть не могу полицейских в темных очках. – Судья посмотрел на Салли, затем на Реймера, взгляд у него был скептический. – Джентльмены, если мы попросим вас выйти из кабинета, вы сумеете удержаться от враждебных действий? Только скажите честно, потому что, если вы сомневаетесь в этом, я дам вам сопровождающего.

– Я ручаюсь, что мой клиент будет вести себя хорошо. – Уэрф бросил на Салли предостерегающий взгляд.

Судья посмотрел на Уэрфа как на расшалившегося ребенка.

– Зря вы сомневаетесь в моих умственных способностях, мистер Уэрфлай. Я знаю вас и знаю вашего клиента, и я знаю, что вы не можете за него поручиться.

Пристыженный Уэрф согласился, что это правда.

– Ну так что, мистер Салливан? – спросил судья. – Вы ведь еще не устали? Как в тот раз, когда решили, что врезать полицейскому – хорошая идея? Вы сумеете хоть десять минут вести себя как взрослый человек?