Читаем без скачивания Столпы Земли - Кен Фоллетт

Стременной подвел королю коня. Когда Стефан уже собирался вскочить в седло, у входа в собор началось какое-то волнение и внутрь ворвался грязный, истекающий кровью рыцарь. Уильям сразу почувствовал, что он принес плохое известие. Пока рыцарь кланялся королю, Уильям узнал в нем одного из людей Эдварда, посланного защищать брод.

— Мы опоздали, милорд, — тяжело дыша, охрипшим голосом проговорил прибывший. — Враг уже переправился через реку.

Еще один дурной знак. Уильяму вдруг стало холодно. Теперь между Линкольном и вражеской армией лежало лишь чистое поле.

Какое-то время Стефан тоже казался ошарашенным, однако он быстро взял себя в руки.

— Ну и пусть! Тем раньше мы сразимся! — воскликнул он и вскочил на коня.

К седлу его скакуна была привязана секира. Камердинер протянул ему деревянное копье со сверкающим металлическим наконечником. Стефан цокнул языком, и его боевой конь послушно двинулся вперед.

В то время как король ехал вдоль нефа, его графы, бароны и рыцари садились в седла и пристраивались за ним, образуя своеобразную процессию. На улице к своим господам присоединились и простые ратники. Кое-кто из них порядком испугался и был не прочь улизнуть, однако они продолжали важно вышагивать, создавая почти торжественную атмосферу марша под взглядом сотен горожан, и было ясно, что уклониться от сражения едва ли удастся даже трусам.

Численность армии была увеличена за счет жителей Линкольна — толстых пекарей, близоруких ткачей и красномордых пивоваров, — кое-как вооруженных, сидевших верхом на малорослых кобылах. Их присутствие было свидетельством того, что горожане не поддерживают Ранульфа.

Армия короля не могла пройти мимо замка, поскольку в этом случае она попала бы под обстрел засевших на стенах лучников, поэтому ей пришлось покидать город через северные ворота, которые называли Ньюпортской аркой, а затем повернуть на запад. Здесь-то и должно было произойти сражение.

Опытным взглядом Уильям осмотрел местность. Хотя южный склон городского холма круто спускался к реке, здесь, на западе, тянулся длинный кряж, который плавно переходил в равнину. Уильям сразу понял, что Стефан выбрал удачную позицию для защиты города, ибо независимо оттого, с какой стороны подойдет враг, он все равно окажется ниже расположения королевской армии.

Когда Стефан находился уже в четверти мили от города, примчались два его лазутчика. Отыскав глазами короля, они направились прямо к нему. Уильям старался держаться поближе, чтобы слышать их донесение.

— Милорд, вражеская армия уже совсем близко! — крикнул один из лазутчиков.

Уильям посмотрел вдаль. Сомнении не было: он различил темную массу, медленно надвигавшуюся на равнину, — враги! Он почувствовал, что дрожит от страха. Уильям встряхнулся, но страх не отпускал. Ничего, это пройдет, когда начнется бой.

— Каковы боевые порядки? — спросил Стефан.

— Ранульф и честерские рыцари в центре, — докладывал лазутчик. — Пешие.

Уильям удивился, что этому человеку известны такие подробности. Должно быть, ему удалось пробраться прямо в лагерь противника и подслушать приказ к наступлению. Для этого нужно иметь крепкие нервы.

— Ранульф в центре? — изумился король. — Как будто он даже главнее Роберта!

— Роберт Глостер на левом фланге с воинами, которые называют себя «лишенными наследства», — продолжал воин. Уильяму было ясно, почему они так зовутся: в ходе гражданской войны они потеряли свои земли.

— Роберт предоставил Ранульфу командовать операцией, — задумчиво проговорил Стефан. — Жаль. Я хорошо знаю Роберта — мы практически выросли с ним вместе — и мог бы предугадать его тактику. А Ранульф для меня чужой. Ну ничего. Кто на правом фланге?

— Валлийцы, милорд.

— Как я понимаю, лучники. — Выходцы из Южного Уэльса были отменными стрелками из лука.

— Нет, милорд, — проговорил лазутчик. — Это орда звероподобных дикарей с раскрашенными рожами, распевающих варварские песни и вооруженных молотами и дубинами.

— Значит, они из Северного Уэльса, — заключил король. — Полагаю, Ранульф обещал им отдать на разграбление город. Помилуй, Господи, Линкольн, если они ворвутся в него. Но этому не бывать! Как тебя зовут, лазутчик?

— Роджер, по прозвищу Безземельный, — ответил воин.

— Безземельный? За свою работу ты получишь десять акров.

Роджер аж весь затрепетал.

— Итак… — Стефан обвел взглядом своих приближенных, собираясь объявить о своем решении по поводу боевых порядков армии. Уильям напрягся, ломая себе голову, куда его направит король. — Где мой верный Алан из Бретани?

Алан выехал вперед. Он был предводителем отряда бретонских наемников, людей без родины, готовых за деньги сражаться за кого угодно.

— Ты со своими храбрыми бретонцами, — сказал ему Стефан, — будешь в первой линии моего левого фланга.

Уильям отметил разумность такого решения: бретонские наемники против дикой, неорганизованной орды валлийцев.

— Уильям Ипрский![13] — позвал Стефан.

— Мой король! — Смуглый воин на черном боевом коне поднял копье. Этот Уильям стоял во главе другого отряда наемников, фламандских, которые считались более благонадежными, чем бретонцы.

— Ты тоже будешь на левом фланге, — приказал король, — но за бретонцами.

Оба предводителя наемников развернулись и поскакали к своим отрядам делать необходимые приготовления. А Уильям все терзался, где будет его место. Только бы не на передней линии. Он уже внес достаточный вклад, приведя свое войско. Сегодня он предпочитал отсидеться где-нибудь в арьергарде.

Король продолжал:

— Лорды Вустер, Суррей, Нортгемптон, Йорк и Хартфорд со своими рыцарями будут драться на правом фланге.

И снова Уильям увидел в решении Стефана здравый смысл. Конница графов и их рыцарей должна была сразиться с Робертом Глостером и поддерживающими его «лишенными наследства» дворянами. Однако Уильям был удручен, не услышав среди графов своего имени. Не мог же король забыть про него!

— Я буду в центре, с пешими ратниками.

Сначала Уильяму это не понравилось. Всегда лучше оставаться на коне. Но, как донесли лазутчики, Ранульф и ведомые им воины были пешими, и навязчивое стремление Стефана вести честную игру вынудило его встретить неприятеля в равных условиях.

— Вместе со мной в центре будет Уильям из Ширинга и его рыцари, — сказал король.

Уильям не знал, как ему реагировать: трепетать ли от счастья или дрожать от страха. Это была великая честь — сражаться рядом с королем — мать будет довольна, — но это ставило его в наиболее опасное положение. Хуже того, он будет пешим. Стефан сможет постоянно наблюдать за ним и судить о его доблести, а значит, Уильяму придется демонстрировать свою храбрость и биться не на жизнь, а на смерть, вместо того чтобы придерживаться своей излюбленной тактики и не лезть без особой нужды в самое пекло.

— Верные мне граждане Линкольна будут прикрывать тылы, — закончил король. В таком решении чувствовались одновременно и милосердие, и мудрость, ибо толку от горожан было немного, а в тылу они могли принести хоть какую-то пользу и не так сильно пострадать.

Уильям поднял знамя графа Ширинга — еще одна идея матери, — хотя, строго говоря, оно ему не полагалось, ибо графом он не был, но, если бы ему стали пенять за это, он сказал бы что-нибудь вроде того, что его воины привыкли сражаться, видя перед собой боевой стяг Ширинга. А к концу дня, если, конечно, битва завершится победой короля, он может стать графом.

Рыцари Уильяма собрались вокруг него. Как всегда, рядом стоял здоровенный, вселяющий уверенность Уолтер. Здесь же были Страшила Гервас, Хуг Секира и Майлз Дайс. Погибшего на каменоломне Жильбера заменил Гийом де Сент-Клер, румяный юноша со злобным характером.

Оглядевшись, Уильям, к своему крайнему неудовольствию, заметил Ричарда из Кингсбриджа в сияющих латах, сидящего на великолепном боевом коне. Он держался подле графа Суррея. Он не привел, как Уильям, целого войска в армию короля, но выглядел впечатляюще — свежий, бодрый, бесстрашный, и, если сегодня ему удастся совершить какой-нибудь подвиг, он вполне может заслужить благосклонность короля. Сражения непредсказуемы, как, впрочем, и короли.

С другой стороны, вполне возможно, сегодня Ричард погибнет. Какая это была бы удача! Уильям желал этого так страстно, как никогда не желал даже женщину.

Он посмотрел на запад. Враг приближался.

Филип стоял на крыше собора. Перед ним как на ладони лежал Линкольн. Собор окружал расположенный на холме старый город. Здесь были прямые улицы, крохотные садики, а в юго-западном углу — замок. Новый город — шумный, густонаселенный — раскинулся на крутом южном склоне холма между старым городом и рекой Уитем. В этом районе обычно кипела торговля, однако сегодня его словно окутала пелена тревожного молчания: люди забрались на крыши своих домов и ждали начала битвы. Река с востока на запад протекала у подножия холма и сворачивала в большую, созданную природой гавань, называвшуюся Брэйфилд Пул, окруженную причалами, возле которых стояло множество лодок и кораблей. К западу от гавани был прорыт канал Фосдайк, соединявший ее с рекой Трент. Филипу рассказывали, что этот канал был построен еще в древние времена.