Читаем без скачивания Рюриковичи. Исторические портреты - Валерий Курганов

Русь сохранила верность православию, хотя вся Европа в то время исповедовала католичество. Лишь позже, после 20-х годов XVI века, в Европу пришло протестантство, развитие которого принято отсчитывать с выступления Мартина Лютера с 95 тезисами против торговли индульгенциями (они были вывешены на дверях университетской церкви в городе Виттенберге 31 октября 1517 года) и его знаменитого диспута 28 января 1521 года с рейхстагом в присутствии императора Карла V в городе Вормсе. Основным критерием для «спасения» (признания верующего праведником) Лютер провозглашал не добрые богоугодные дела, а силу веры.

В конце XV ― начале XVI века в России появились свои «протестанты». Нестяжатели, так они назывались, провозглашали отказ от земельной собственности для монашества, проповедовали аскетизм. Буквальное следование евангельским заветам смирения, бедности и милосердия составляло суть их учения. Основателем этого течения и его наиболее полным выразителем был монах Нил Сорский (годы жизни 1433–1508).

Новое религиозное направление в течение длительного времени не стало поводом для репрессий и преследования инакомыслящих. Развернулась, говоря современным языком, дискуссия. В ходе обсуждения стороны пытались понять друг друга, найти аргументы и наиболее убедительные доводы.

Последовательным критиком нестяжательства в церковных кругах являлся основатель Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий, последователи которого звались иосифлянами. Сам он провозгласил: «Царь... властию же подобен есть вышняму Богу». Создававшаяся в России самодержавная власть не могла примириться с проповедями нестяжателей, призывающих к нравственному совершенствованию христиан и в первую очередь самих государей. Поместные соборы 1503 и 1531 гг., поддержанные светской властью, осудили нестяжательство, и к XVII веку оно перестало существовать как целостное религиозное течение. Но сама идея о том, что быть богатым грешно, в русском обществе оставалась еще долго. Да и восходит эта идея, как и учение нестяжателей, к «ереси» стригольников, с вождями которых, новгородскими дьяконами Карпом и Никитой, расправились еще осенью 1375 года, утопив их в Волхове. Стригольники обличали корыстолюбие и жадность священников, обращаясь непосредственно к Евангелию и заповедям Христа. «Бог услышит всякого, кто молится и призывает его чистым сердцем», ― говорили они.

На первый взгляд в европейском протестантизме и русском нестяжательстве можно найти общие черты. И время их возникновения очень близко. Однако суть их различна. Протестанты стремились избавиться от власти папы римского и хотели иметь «дешевую» церковь. Приумножение собственного богатства их отнюдь не отвращало. Нестяжатели, как следует даже из самого их названия, стремились распространить в мире заповеди Христа, исходя из которых следовало заботиться о духовных сокровищах, а не материальных, не собирать богатство, а раздавать его.

Протестантизм, как и католичество, не нашел отклика в России. Разные линии развития разных народов не могли совместиться, хотя географически Русь и государства Европы находились рядом.

Наиболее близкими по своему духу к европейским протестантам оказались русские баптисты, придерживающиеся почти той же морали упорного труда, скромности в быту, самодисциплины, трезвости, отрицания внешних атрибутов христианства. Большое значение у баптистов имеет изучение Евангелия, а это требует поголовной грамотности и усидчивости. Священники баптистов не находятся на содержании у общины, а так же трудятся, как и все остальные.

При Иване III произошло важнейшее событие в церковной жизни нашей страны. В 1464 году оставил свой сан последний митрополит Киевский и всея Руси. Он ушел в Чудов монастырь, находившийся тогда в Кремле. После этого русские митрополиты стали именоваться московскими.

Усиление центральной власти московского князя сочеталось с введением новых органов управления. Возник постоянный совещательный орган при государе ― Боярская дума.

Бояре посылались наместниками в города на «кормление», то есть они получали право взимать в свою пользу часть доходов с управляемых территорий. Система «кормлений» как бы легализовала возможные злоупотребления и произвол местных правителей.

При Иване III был сделан крупный шаг в сторону закрепощения крестьян. В Англии и во Франции же, наоборот, несколько ранее правительства предприняли шаги к устранению крепостной зависимости. Русский Судебник 1497 года устанавливал для крестьян возможность ухода от своего хозяина только за неделю до Юрьева дня (26 ноября) и в течение недели после него. Стоимость уплаты «пожилого» ― компенсации за потерю работника ― составляла примерно цену 200 пудов ржи. Однако крестьянин сохранял личную неприкосновенность, более того, он имел право обратиться на помещика в суд.

Завершался процесс «собирания» русских земель под неласковую руку московского князя. В 1480 году наступила очередь Новгородской республики. Был даже вывезен в Москву вечевой колокол, чтобы ничто не напоминало новгородцам об их прежних демократических вольностях. О военных походах и расправах с несогласными можно и не говорить ― они разумеются сами собой. К тому времени относится появление существующей до сих пор поговорки: «Москва слезам не верит». Умолить московского князя о снисхождении и уменьшении его требований было трудно.

Современниками Иван III звался Великим, Правосудом, Горбатым (из-за заметной сутулости), а также Грозным. Но жестокости его беспощадного внука дали тому больше прав на этот титул. Несколько позже, уже в правление сына князя Ивана III ― Василия, в 1510 году, была ликвидирована и присоединена к Москве Псковская республика.

Вот как динамично росло Московское княжество за счет присоединения других русских земель:

1463 год ― Ярославль;

1474 год ― Ростов Великий;

1478 год ― Новгород;

1485 год ― Тверь (присоединение Тверского княжества завершало в основном формирование централизованного Русского государства);

1510 год ― Псков (уже после смерти Ивана III);

1514 г. ― Смоленск;

1517–1524 годы ― Рязань.

Последнее удельное княжество, Северское, было присоединено в 1523 году. За время правления Ивана III и его сына Василия III территория Московского государства увеличилась в 6 (!) раз. Однако плотность населения (2,3 человека на 1 кв. км), достигшего численности 3 млн. человек, была на порядок меньше, чем в европейских странах того времени (для сравнения, во Франции ― около 30 человек на 1 кв. км).

От имени московского князя бояре заявили польско-литовским послам: «...Вся Русская земля из старины от наших прародителей наша отчина». Несмотря на распад Киевской державы, Москва открыто заявила свои права на ее наследство, на все когда-то русские города: Киев, Волынь, Чернигов, Полоцк... Вся дальнейшая политика московских правителей ― это упорная борьба военными и дипломатическими средствами за осуществление этих притязаний на восстановление государственного единства всех русских земель. В.О. Ключевский точно заметил, что это был период становления Русского национального государства. Если раньше Москва боролась с Тверью, Новгородом, Рязанью, то теперь Русь была готова отстаивать свои интересы в войнах с Польшей, Швецией, татарскими ханствами. Иван III и его преемники настойчиво заявляли, что вся Русская земля ― это их «отчина». Они стремились воссоздать единое государство из переживших период раздробления владений Рюриковичей, которые имели общее происхождение, общую историю и являлись единым Отечеством для всего русского народа. В определенном смысле можно считать и присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году к СССР продолжением той же политики. Однако многие земли бывшей Галицко-Волынской Руси так и остались вне пределов России.

Создаваемая система государственности не повторяла ту, которая была в Киевской Руси: с вечевыми собраниями в городах, возможностью участия горожан в решении властных вопросов. Можно вспомнить, как новгородцы чуть ли не вопреки воле Ярослава Мудрого посадили его на великое киевское княжение. Как благодаря воле киевлян престол заняли Всеслав Полоцкий, а также Владимир Мономах. Сейчас же строилась совершенно другая власть: с жесткой централизацией, неукоснительным подчинением воле единого правителя. Такая власть превосходила, возможно, абсолютизм королей Англии и Франции, но тормозила развитие экономических отношений и предприимчивость населения. В условиях централизации государственного управления республиканский Новгород был архаизмом. Демократия для избранных трехсот «золотых поясов», самых богатых семей республики (говоря современным языком, олигархов), уже себя изжила. В одном из своих интервью академик В.Л. Янин отметил: «Система стала неуправляемой, а власть коррупционной... Народ перестал участвовать в политической жизни, изверился во власти. В демократической модели был нарушен баланс».