Читаем без скачивания Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— РИ-МИ-ЛО! РИ-МИ-ЛО!
Трибуны орут, орут так, как никогда ещё сегодня не орали. Не могу не заметить, что и распорядитель, и они упорно используют то имя, которое не принадлежит тому лицу, под которым я выступаю. Моему настоящему лицу, между прочим, лицу Леграда. Вот она — цена всех моих притворств и множества имён.
Для всех них я не Леград из Нулевого, а Римило Мясник.
Бывает. Кого здесь винить? Да и какая мне разница?
В желудок ухает последняя, третья возвышалка, растекаясь там горячим комом.
Не так уж она мне и нужна на самом деле. Виликор дала мне достаточно времени на последнее восстановление, а в схватках я использовал запасы средоточий поровну. Запасы своих огромных средоточий. У меня ещё духовной силы половина, а стихии и того больше.
Это всё очередное притворство. Не с именем и лицом, так с внешним видом и слабостью.
Хорошо, что между мной и Кетотом такое большое расстояние — он не способен оценить мою силу и опасность. Я не вижу глубину и темноту его силы — он не видит меня.
Жаль, что я должен проиграть, но кто сказал, что у победителя останутся целыми внутренности?
Предыдущие Предводители выдерживали по двадцать-сорок змеев. Сколько выдержит Кетот?
— Кетот!
На этот раз я слышу, как объявляют имя последнего моего соперника. Честно говоря, я уже не ощущаю к нему ненависти. Устал. День и правда сегодня выдался слишком длинным. А ведь как хорошо начиналось моё возвращение в Пояс — создание средоточия, мерцание Сердца Воды в темноте, новые силы, первый полёт на мече. А потом всё пошло кувырком. И как вершина всех этих неприятностей — турнир.
Но мне ли жаловаться? Сколько месяцев я мечтал отдать долг за жизнь Берека?
Я и отдам. Спокойно, без ненависти и злости.
Распорядитель напоминает мне:
— Единение. Его нужно убрать.
Я киваю и послушно гашу вязь его узора, не собираясь спорить, что это не техника, запрещённая правилами, а Форма, причём Форма очень необычная. Не собираясь признаваться, что до этого, пока был цел халат, иногда забывал его гасить. Ни к чему такие признания.
Гонг.
Первые два вдоха мы тратим каждый на своё.
Кетот с ухмылкой зажигает три обращения. Кто бы сомневался, их всех, новоявленных Предводителей, словно один учитель гонял.
Я же восстанавливаю Единение. Только в этот раз использую не второе, а третье созвездие. Ни к чему больше скрывать эту часть своей силы. Кетот видел, как быстро я могу двигаться, но я теперь стану быстрей.
Единение со Стихией
Ранг: духовный
Созвездие третье: сто двадцать два узла.
Я наполнил его до последнего узла, завершил полную циркуляцию, вернув стихию в средоточие, и Единение проявилось синей татуировкой, покрыв меня полностью: тело, руки, ноги, лицо.
И одновременно закончил наполнять силой и стихией Поступь Роака.
Ранг: духовный
Третье созвездие: тридцать пять узлов.
Да, Кетот, теперь у меня в голове нет тьмы, теперь я могу использовать Поступь в полную силу, и ты не сумеешь убежать от меня, как сбежал тогда, на склоне горы Меча.
Я срываюсь с места, толкаясь от плит ринга, стремясь как можно быстрей добраться до Кетота, пока он не проявил в полную силу свою стихию.
Между нами пятьдесят шагов, но ветер уже закручивается вокруг меня.
Воздух. Стихия Кетота. Я уже видел сегодня всё это, я уже сражался сегодня с Предводителем этой стихии.
Между нами двадцать шагов, и я чувствую, как растягиваются мои губы в предвкушающей ухмылке. Без ненависти, но с радостью.
Ещё через шаг ухмылка застывает у меня на губах.
Я уже близко, Кетот уже рядом. Я вижу, что озеро его силы едва ли не бездонно, я не вижу дна, всё закрыто клубящейся в воде чернотой.
Я бегу слишком быстро. Поступь слишком хорошо разогнала меня, неся меня наперегонки с ветром. Срывать её слишком поздно. Всё, что мне остаётся, это действовать дальше. Так как и задумал.
Я и действую. Крушитель крепко сжат в руках, Звёздный Клинок наполнен почти под завязку, выпад.
Кетот уходит от удара, сделав крошечный шаг влево.
Через миг Крушитель и меч Кетота сплетаются, яростно звенят, пытаясь перерубить друг друга.
Тщетно. Звёздный Клинок второго созвездия, который я успел наполнить, не в силах справиться со сталью его меча.
Неудивительно, ведь передо мной Предводитель второй звезды. Или же третьей?
Смена созвездия Клинка дорого мне обошлась — в три зарубки на Крушителе и прорубленном плече.
Лучше плечо, чем лишиться пальцев.
Столкновение.
Духовная сила рвётся из нас, сталкивается, клубится вокруг, причудливо продавливаясь под чужим напором.
Если во всех предыдущих схватках я продавливал чужую защиту, то здесь и сейчас меня едва хватает на то, чтобы не продавили меня.
Вот так пиленая кость в рукаве у Дизир. Каким образом он стал так силён? Куда Дизир его засунули, что он успел собрать столько стихии и открыть столько узлов?
А может, дело только в том, что он опасен и может меня убить? Может быть, там под тьмой воды его силы сразу дно?
Меня опаляет жаром опасности, молнией пробивает мысль — вокруг меня же нет ничего, что показывал прошлый мой противник, даже поднявшийся было ветер — стих, мы бьёмся на стали. Если три обращения Кетота не создают огромный вихрь, то что это за техники? Оружейная, усиления и…
Я только и успеваю, что выплеснуть из себя ещё тумана силы, отодвинуть его от себя как можно дальше, разменивая запасы на защиту, и отступить, уйти Поступью назад.
Обращение перед Кетотом вдруг обретает ещё одно кольцо, голубое, а с левой руки Кетота срывается птица.
Отчётливо видимая.
Небольшая, с кулак птица.
Мне хватает.
Она распахивает крылья, пронзает туман духовной защиты, уворачивается, словно живая от укола Крушителя, пробивает и Покров, и амулет, вонзаясь в грудь.
Больно, дарс его побери.
Но это не первая такая техника, что попадает в меня. Равут уже угощал меня ими.
Правда, теперь нет сомнений, что дарсов Кетот самое меньшее Предводитель второй звезды. Первое созвездие Сути Стихии, что подарил мне старший Тизиор за помощь с марионеткой Крови — это двенадцать узлов Предводителя, двенадцать открытых узлов стихии.
Хорошо, что не больше. Не Тизиор. Вот у того птицы стихии впечатляли, но даже на них мне требовалось всего три удара. Правда, подозреваю, что старший Тизиор меня тогда жалел. Ведь он же объяснял позже смысл этой техники — придать
