Читаем без скачивания Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде - Владислав Шейченко

Указанный порядок более подходит для изъятий в форме оглашения части уже имеющихся показаний или других фиксированных сведений. Но в ходе прямого допроса (опроса) этот путь неприемлем, здесь многое изначально зависит от содержания вопросов, отвечая на которые свидетель был бы скован в объёме излагаемых им сведений только искомой темой выяснения. Слышали ли Вы ночью хлопки салюта? – Да/Нет; Хлопки салютов схожи со звуками выстрела? – Да/Нет; Реагировал ли Рома на эти хлопки? – Да/Нет; Если «нет», Почему он не реагировал? – Потому что спал (всю ночь)… В подобной манере, конструируя логическую цепочку и направляя выяснение заданным руслом с прогнозом ответов, возможно вообще избежать опасные для стороны сведения, и изъять одни ничтяки либо обойтись пустословием. Всё в зависимости от поставленных задач и ловкости.

Нет, я не попутал рамсы, получение показаний – продукта говорения – тоже определяю изъятием. Из счастливого обладателя сведений вытягивают словесную верёвку информации со всеми там узелками, надрывами, вплетёнками. Вытягивают всю до кончика или обрубят достаточным куском. А что вытянули, тем овладели, намотали на барабан.

Грань между поиском и изъятием тонка, большей частью условна и без демаркационных линий. Эти два этапа в реальной реализации зачастую последовательно сливаются промеж себя. Следуя в цепи единого комплекса изъятие плавно вытекает из поиска, и они сращиваются в процессе двойняшкой. Так, ещё не ведая результата, мы допрашиваем свидетеля – идёт поиск; но получив показания, тут же изымаем их памятью своей, протокольным письмом или аппаратной записью, что является изъятием уже на время говорения (слово – не воробей).

В техническом же плане изъятие словесной изустной информации сопряжено со специальным процессом её фиксации, закрепления. В силу непосредственности такая фиксация производится кроме как мозговой памятью получателей информации ещё и выкладкой на материальные носители: на бумагу, магнитную ленту, оптическую платформу и прочие копилки. Тогда концовкой процессуального изъятия будет считаться создание всякого рода документального материала: протокола, заключения, фототаблицы, электронного накопления, рисунка, таблицы, графического изображения.

Материальные же доказательства – вещи и предметы, включая документы, изымаются путём их тупого забирания, если они отделимы от окружающей среды (ботинок, доска, печатный лист) или частично (образец грунта, крови). А если объекты не отделимы, то ближним окружением той среды (кровь на грунте – с грунтом; порез на ткани – с частью ткани). Некоторые вещдоки сами по себе не могут быть разлучены с привязанной к ним материей без вреда для целостности и индивидуальных свойств самого вещдока или при важности его держателя (надпись на витрине, рана на теле живого человека), а так же ввиду чрезмерной громоздкости. В таких случаях вещи и предметы фактически не изымаются, а допускается их копирование, перенос вида и свойств на другой носитель (оттиск следа, радиограмма шумов, фотопортрет, схема местности).

Другие доказательственные сведения каждая овца может преспокойно изымать с долей осторожности и оглядкой, чтобы не повредить доказательство, сохранить его характеристики на уровне, как они существовали на время обнаружения. Вот ты сам, например, исторгаешь из себя устные или письменные объяснения или отбираешь их от окружающих людей. И такие сведения приобретают значимость и могут быть использованы при доказывании. Так же мы с тобой способны приобрести различным путём в своё распоряжение отдельные материалы, которые сгодятся вещдоками или «иными документами». Вполне возможно получить и заключения экспертов или специалистов по отдельным разделам наук, искусств, ремёсел. Осторожность и оозирания здесь связаны с соблюдением и учётом реалий и «правил игры», чтобы исключать препятствия для будущных приобщений, рассмотрений сведений в формате официального следствия. А неосмотрительность в таких делах запросто может привесть к порче или полной утрате порой неподменимых, единственных доказательств. Замечательный мой защитник – умница и проныра, обнаружил важного для дела свидетеля, предварительно опросил его, зафиксировал сообщение письменно за подписью этого очевидца. Объяснения этого лица фактически определяли моё алиби и могли порешить исход дела. Но защитник, в прошлом профессиональный сыщик, совершил нелепую ошибку – взял и наименовал письменные объяснения «Протокол опроса». Протокольная форма не допустима для внеследственных действий. Этой формальности было достаточно пристрастному суду, чтобы отвергнуть такие «объяснения» и зарезать на корню позицию защиты.

Именно путём следственных действий и полномочиями мусоров процессуальный Закон в наибольших возможностях предлагает осуществлять изъятия доказательств. Этим косвенно очкрчены и границы возможностей для самостоятельности других участников. Хотя и нет прямых запретов.

Так случилось. Тебе от кореша стало известно, что тот в драке насмерть зашиб собутыльника. Ты призываешь двух соседей на роль «понятых» (или «представителей общественности»), сам принимаешь решения о проведении необходимых действий по добыче доказательственных сведений. Далее: делаешь сам себе вызов и выезжаешь на место «дела мокрого»; проводишь самостоятельно да с участием понятых и предположительно виновного кореша осмотр места побоища и трупа; фотографируешь; изымаешь «вещдоки» по своему разумению; письменно фиксируешь весь процесс. В общем, обладая достаточной просвещённостью в существо и порядок проведения всех таких процедур, как произошло бы это в исполнении мусоров, аналогично фиксируешь действия, включая рукописный опрос очевидцев. Труп терпилы отвозите в морг. На стук в калиточку ржавую нарисуется судмедэксперт. Ему предлагаете с умным видом оплату и проведение экспертизы по трупу в частном порядке. Безусловно эксперт, как бы не был он пьян, охренеет от такой движухи. Ещё бы! А что собственно в действиях тех ваших незаконно? Идиотской ситуация покажется из-за нетрадиционности, но не более того. Будущая «сторона защиты» была вправе и добыла свои «доказательства», открыто используя «любые иные средства и способы защиты, не запрещённые законом». Спокойно, паря, запретов на приведённые выше средства и способы нет. У нас – рядовых овец, нет долга и обязанности во всяких ситуациях с криминальным душком ломиться с заявлениями и сообщениями. И ответственности нет – в умысле не имелось скрывать следы «преступления», а наоборот – сплошное содействие в сторону объективности, пока, как говориться, дохлятина не окоченела. Все действия те осуществлены до возбуждения уголовного дела. Препятствий расследованию не создано, так как и расследования-то самого ещё и не начиналось. Зато сколько набрано информации в пользу защиты. Ё-моё! И от неё не отвертеться. А мусора пусть изыскивают, что найдут себе второй очередью. А каково равенство возможностей изначально, а?! Красота. Да только на стадии обращения к эксперту, подозреваю, всё и встанет. (Если, конечно, эксперт – не таким же кретином окажется, как мы с тобой. Хотя, включив воображение, можно воспользоваться услугами и «левого» медика, знающего толк в мед. исследованиях.) Так-то, да, – дело публичного производства и значения, знаете ли. По таким включаются прерогативы обвинительных структур по изъятию доказательств в порядке официального уголовного судопроизводства. А нам-овцам, пардон, о том не известно было.

Но вот с момента расследования (при условии, что это известно нам стало) Закон только обвинителям и суду дозволяет производить изъятия по самым важным направлениям. Напрямую процедуры изъятия прописаны как составляющие для обысков, выемки и осмотров. Получение доказательств при всех других мероприятиях также сопряжено с изъятиями. Кроме того, фактические изъятия осуществляются путями и не прописанными такой формой в Законе, но сложившейся практикой различного рода истребований, запросов, инициативных передач, направлением материалов от сторонних лиц и параллельных структур. Вот по всем таким процессуальным и околопроцессуальным действиям именно и только усмотрением мусоров производство изъятий и дозволяется, соответственно, и сценариями органа расследования или суда определяются результаты изъятий. Мусора будут решать всякий раз: что изъять, а что нет, и есть ли необходимость в этом. И в таких монопольных полномочиях своеволие мусоров частенько непреодолимо. Как, например, в указанном случае с частным обращением к эксперту о необходимости исследования трупа. Такие исследования и изъятие доказательства – то есть получение Заключения – свершаться только по санкции властей. Иные, пусть и результативные поползновения они выметут в брак. С другой стороны, пределы добывающих функциональных возможностей стороны защиты зависимы лишь от существующих и напрямую оговорённых в Законе запретов, замешанных на конституционных принципах и гарантиях. Иными словами, при получении доказательств явно нельзя, например, нарушать гарантии неприкосновенности жилищ, переговоров, создавать угрозу чужим жизням и здоровью (своим – пожалуйста), нарушать общественную безопасность и всё такое. Настаиваю, в остальном – ты волен применять любые меры, какими необычными они не покажутся, чтобы приобретать нужные тебе сведения, способствовать их приобретению другими. Вольность распространяется и на изъятия разрушительного свойства, вплоть до полного уничтожения улик, их же сокрытия в недоступном для посторонних людей месте.