Читаем без скачивания Котёл - Ласло Варгаши

— Окей, окей, я опаздывать на самольет, президентский самолет. Прощай Пердуске, Хальцман!

— О, великий Бардак, О мудр…, - но там уже раздавались гудки. С расстройства Хальцман стукнул кулаком по столу. Вошла дрожащая вся помощница Расчепирко.

— Совет нацийональной безопасности и обороны! Срочно, пожар! Незамедлительно.

Кролик прибежал первым.

— Шалом, Хальцман!

— Шалом. Садись и думай, и головой, а не тем местом, на котором сидишь. Все садитесь, все. Все. Сегодня один вопрос — гаманитарные грузы. Кого послать-

Яцек — Кролик предложил послать представителей из западных областей, они наиболее преданные: не пропустят гаманитарный груз, вернее, оружие вместо груза.

— Я предлагаю отобрать ребят из центральных и южных областей, — сказал Киваль. — Западники…, они не годятся для таких дел: тупые и сговорчивые, либо заупрямятся и ни туды, ни сюды. А надо так, чтоб россияне не смогли придраться. Скажем, колесо крутится в правую сторону, но оно может крутиться и в левую, так- Вот это надо уметь доказать. Что тут будешь делать- Только глазами хлопать и кивать головой.

— А ты, Кивалко, возможно прав. Я сам южанин. Мой папа Хальцман махровый еврей, а взял фамилию жены Пердушенко, схитрил, поганец. По закону не придерешься, но в Одессе все знают, что он махровый еврей. И украинцем стал — не подкопаешься.

— Один еврей оказался лучше 40 миллионов украинцев. В Израиле ведь подобное невозможно, как и в любой мусульманской стране. Ить так- Так. — блистал своим умом Киваль.

— Тогда, Киваль, таможенников с украинской стороны подбираешь ты.

На этот раз предложение бывшего министра Обороны Киваля было принято к исполнению, а Наливай Разливайченко было поручено подобрать команду и отправить ее на восток на границу с Россией, принимать и пропускать грузы с гуманитарной помощью.

Восемь наиболее принципиальных хохлов было отобрано и оправлено в Донецк. Они оделись в одинаковую форму без погон, имели гордый, независимый вид и когда увидели русских, еще выше подняли головы и подошли к ним, не здороваясь.

— Ну шо, старый брат, обосрался ты совсем. Вместо гаманитарной помошши прислал нам оружие, яке из-за угла стреляет. Видали мы таких. Тебе надо удочки сматывать, или как это у вас на вашем языке, как Тарасик- а смазать пятки салом, пока не поздно. А то уже получили от нашей доблестной армии в Луганске и Донецке по башке и все еще вам неймется. Да знаете вы шо- Да знаете, шо мы до Москвы дойдем с песнями про козацьку долю- Э, ничого вы не знаете, не розумиете. Нынче все не так. Нынче мы для вас указ, но не наоборот. Ну, давай открывай свою колымагу. Тарасик, полезай в кузов, да гляди, не насори там. Но оружие облызательно достань, я в нос суну свому брату, хотя он мине вовсе не брат.

— Я прошу вас выражаться корректнее, или вы бухой-

— Эй, Тарасик, пишлы отселева: русские прячут оружие под мешками и не хотют, шоб мы обнаружили.

Команда ушла и не появлялась — день, два, три. Пришлось уговаривать: люди там сидят голодные, им нужна медицинская помощь и хлеб.

— Не сдержался относительно этого дерьма, — признался капитан Васильев. — Люди страдают, их мало интересуют наши переговоры. Артемьев, пойдемте со мной.

На украинском КПП хохлы жрали самогон, матерились, пердели и пели песни про вильну Украину.

— Чо надо, хорьки- Тарасик, налей им бормотухи.

— Не пьющие. Мы пришли за вами. Ваши же земляки, ваши граждане умирают голодной смертью, как вы можете- Вы люди или звери- Пойдемте скорее. В фурах ничего, кроме продуктов нет. Неужели вы думаете, что у нас нет другого способа забросить для ополченцев оружие- Ты — главный- Даже фамилии не сказал.

— Перевертайло — Мотайло, все знают. Ну, робята, пишлы.

Перед тем был дождик. Идя не по железнодорожному полотну все испачкали свои кирзовые сапоги, а у хохлов были американские ботфорты на ногах.

— Ребята, может вы смените обувь. Там сахар в мешках, грязь просочится. Нехорошо получится, — умоляюще произнес Васильев.

— Братва, поворачиваем обратно, он не хотит, шоб мы примали груз и потому выкаблучивается, — сказал Перевертайло- Мотайло и высморкался.

— Да, нет, нет, пойдемте. Надо же как-то решить эту проблему.

— Да ее никак не решить.

— Почему же, пан Мотайло- Перевертайло- спросил капитан Васильев.

— Да потому, шо…, эй, Выпендряко, ты обвалял штаны. Сядь в траву и поелозь, а то представитель россиян начнет морщиться, когда ты в таком виде станешь ползать по его мешкам, под коими находится оружие. — Перевертайло-Мотайло еще долго чесал затылок, и только потом обратил свой дикий взор в сторону Васильева. — Дык потому шо ето невозможно. Вы едете кормить нашего врага. Для чего- Шоб с нами воевал- Да еще оружие ему везете. Так не получится, так не выйдет, это говорю вам я, Перевертайло- Мотайло.

— Ты ошибаешься, Перевертайло-Мотайло. Люди просто голодные. А что если бы там оказался ты- И мы везли бы для тебя кусок хлеба- Чтобы ты делал-

— Я бы против вас воевал.

— За что-

— За то, что Крым отобрали.

— Крым никогда не был украинским.

— Был и будет.

— Ладно, давайте проверять фуры.

— Робята, Тарасик и банда, полезай в кузов. Ботфорты достаточно грязны- Грязны, пойдет.

Полезли в кузов, все перепачкали, а один в левом переднем углу незаметно снял штаны и наложил кучу.

— Фу, какая вонь, — сказал Перевертайло- Мотайло. Этот вагон не годится. Синаторные нормы не подходят. Забраковать. Поищем шо в другом вагоне.

В другой фуре не понравилось как мешки сложены. И до дна не достать. Надо все переложить. А во время перекладывания можно ощупать каждый мешок. Стали перекладывать, но не понравилось, что днище машины не так гудит, когда по нему бьешь молотком. Пришлось отбирать следующую машину. И так до тридцати. Стали сдавать нервы. Капитан Васильев позвонил в Москву. Там приказали быть терпеливым до конца.

— Возможно они сами устанут безобразничать.

— Но мы не можем столько держать груз на границе, а вдруг он начнет портится.

— Заменим.

— Разве что так. Но нельзя прислать еще кого-нибудь- У меня не всегда держат нервы. Съездил бы по роже, да понимаю: нельзя.

— И мы понимаем: надо бы съездить, да нельзя.

— Ох, мать моя, головушка.

44

Капитан Васильев вспомнил одну историю, когда еще был сержантом при советской власти. Украинцы, что с ним служили, любили мутную бормотуху. Ее трудно было достать, но они умудрялись доставать ее у местных крестьян по довольно сходной цене. Это пригодилось как раз сейчас, когда никак нельзя было подступиться к этому Перевертайло.

— А что если этого Мотайло угостить как следует бормотухой- стал рассуждать капитан сам с собой, после того как пришел в себя и перестал чесаться кулак на младшего «брата». — Может, подобреет. Ведь ребенку ясно, что придирается, идет на все дешевые хитрости лишь бы затянуть время. Видать, приказ такой получил.

Он тут же позвал сержанта Артемьева.

— Саша, надо достать бормотухи, горилки по ихнему. Много. Бочонок. Угостим нашего «брата», может очухается, подобреет. Бывает же такое. А они горилку любят. Надираются до свинского состояния а потом поют песни про вильну неньку Украину. Вот деньги. Литров десять достань. Деревенским бабкам скажи: надо, родина требует. Где хошь достань.

Сержант козырнул, а к заходу солнца, пять двухлитровых пластиковых канистр, наполненных бормотухой, доставил на КПП.

— Эй, друг Перевертайло — Мотайло, давай перекусим, что нам все время спорить по поводу какой-то ерунды. Груз никуда не денется и мы не пропадем, так ведь-

— Васильев, ты хитрый москаль. А шо у тебя, окромя закуси- Не отравишь-

— Вдвоем из одного горлышка будем потреблять: ты мне наливаешь, я — тебе, — произнес капитан Васильев добродушно улыбаясь.

— Ну тады давай. Тарасик, сюда. Ежели меня эти москали свяжут веревкой, али проволокой, окажешь помош.

В кабинете Васильева уже шла подготовка, накрывали столик, нарезали колбасу, вскрывали консервы, нарезали ломтики свежего российского ржаного хлеба. Он еще пах.

Васильев только пригубил.

— Извини, у меня проблемы с желудком. Вина бы мало потянул, а эту в шестьдесят градусов, никак. Я вот отолью в маленький стаканчик проглочу, чтоб ты не волновался.

Но Перевертайло Мотайло как только увидел полную пятилитровую пластиковую бутылку, обо всем забыл.

— А, иде наше ни пропадало. Тарасик и тебе разрешаю. Чеснок, цибуля есть- Подать сюды.

Он выпил и тут же сам налил второй раз полный двухсотграммовый стакан и казалось, подобрел.

— Ты, Васильев, понимаешь- Мне этот гаманитарный груз уже надоел. Но дело принсипа. Ты вот мне объясни, почему в одной фуре у тебя всего 80 килограмм чаю, когда ета фура может вместить и потянуть тридцать а то и сорок тонн-