Читаем без скачивания Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам - Эдуард Филатьев

«Их было не так много в то время, но это была настоящая дружина при великом уделе искусства, команда при капитане, почти что семья при патриархе, хотя самому патриарху было зачастую лет меньше его литературных деток. Да и не только литературных: сюда входили и художники, и критики, и поэты, и театральные деятели…

Круг самых близких, без рассуждения почувствовавших полную меру гениальности их современника, можно сказать, влюблённых в него как в явление, близ которого находиться было уже счастьем жизни…».

В самом конце 1915 года состоялось знакомство Маяковского со знаменитейшим режиссером Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом. Одна из учениц его Петроградской студии, Александра Васильевна Смирнова, впоследствии писала:

«По просьбе одной из студиек Мейерхольд разрешил привести Маяковского. В то время только что вышла поэма „Облако в штанах“ – маленькая книжечка в жёлтой обложке. Маяковский захватил с собой стопку экземпляров этой книжки.

Все мы во главе с Мейерхольдом расселись на стульях, расставленных полукругом против эстрады, а для Маяковского был приготовлен столик. Столиком Маяковский пренебрёг…

Маяковский прочёл нам «Флейту-позвоночник» (он как раз в это время заканчивал её), потом – «Облако в штанах»…

Вёл он себя дружелюбно. Каждому подарил по экземпляру «Облака в штанах» с автографом. Размашисто написав что-то карандашом на книжке, он поднёс её Мейерхольду, а тот прочёл написанное и быстро сунул в карман.

Когда Маяковский распрощался и ушел, Мейерхольд вынул из кармана книжку и показал мне надпись, сделанную Маяковским: «Королю театров от короля поэтов», – а потом снова спрятал книжку в карман».

4 декабря военная цензура дала разрешение на печатание поэмы «Флейта-позвоночник». Правда, некоторые слова и даже строки опубликовывать запретили.

Мария Фёдоровна Андреева писала, что Маяковский в ту пору часто заходил к Горькому:

«Очень часто он бывал у нас в Петербурге, на Кронверкском проспекте… Это было в 1915–1916 годах.

Маяковский писал в это время свои большие поэмы, приносил к Алексею Максимовичу почти каждую главу отдельно, советовался с ним…

Про Маяковского много времени спустя он говорил также, что это чудесный лирический поэт, с прекрасным чувством, что хорошо у него выходит и тогда, когда он и не лирикой мысли выражает».

В январе 1916 года издательство «Парус» (им руководили Горький и Тихонов) выпустило книгу стихов Маяковского. Долго искали название. Поэт предлагал: «Тринадцатый апостол», «Пять распятий» и даже «Фуфайка».

Александр Тихонов:

«Книга вышла под названием „Простое как мычание“.

С орфографией тоже не поладилось. Маяковский требовал, чтобы стихи печатались без заглавных букв и знаков препинания.

Заглавные буквы издательство ему уступило, знаки препинания приказала цензура».

Горькому эта книга (по словам Тихонова) очень понравилась:

«Стихотворение „О звёздах“ он часто цитировал, когда говорил о Маяковском… И ещё Горькому нравилась вещь, которая кончается словами: „А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?“»

В это время (в январе 1916-го) призвали в армию ещё одного поэта – Сергея Есенина. Хлопоты его друзей увенчались успехом, и рядовой Есенин «с высочайшего соизволения» получил назначение в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Её Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны, где стал служить санитаром. Вскоре Сергей познакомился и подружился с другим санитаром и тоже поэтом (с Вологодчины) Алексеем Ганиным.

По поводу этой новой дружбы другой друг Есенина, Леонид Каннегисер, написал стихи:

«Для Вас в последний раз, быть может,

Моё задвигалось перо —

Меня уж больше не тревожит

Ваш образ нежный, мой Пьеро!

Я вам дарил часы и годы,

Расцвет моих могучих сил,

Но, меланхолик от природы,

На вас тоску лишь наводил.

И образумил в час молитвы

Меня услышавший Творец:

Я бросил страсти, кончил битвы

И буду мудрым наконец».

В феврале 1916 года Владимир Хлебников основал «Общество председателей Земного шара» и стал одним из председателей. Затем он поставил во главе нашей планеты своих коллег-футуристов (порою, даже без их ведома): Давида Бурлака, Василия Каменского, Владимира Маяковского, Николая Асеева и даже Рабиндраната Тагора.

В этот момент из печати вышла поэма «Флейта-позвоночник». Издал её всё тот же Осип Брик. Тираж был – 600 экземпляров, посвящение: «Лиле Юрьевне Б.».

Может возникнуть вопрос: а как к роману Маяковского и Лили Брик относился Осип Брик?

Василий Васильевич Катанян по этому поводу пишет:

«Конечно, Брик не мог не догадываться об их отношениях, хотя поначалу встречи происходили скрытно… Но никто из троих не говорил на эту тему, ибо Лиля наложила запрет на выяснение отношений. А её решение было непререкаемым и для Брика, и для Маяковского. Всегда».

В Москву Маяковский слал письма бодрые и жизнерадостные. 24 апреля он написал:

«Дорогие мои мамочка, Люд очка и Оличка!..

Мои дела по-прежнему. Разница только та, что сейчас приходится очень много работать (часов девять-десять). Но это пустяки, только на пользу, т. к. я здоров и настроение у меня очень хорошее…

Пишите мне все и больше.

Целую вас крепко.

Ваш Володя».

Над чем тогда приходилось «очень много работать» Маяковскому?

В автошколе работал заведующим гаражом капитан Иван Николаевич Бажанов, участник русско-японской и первой мировой войн. Сражаясь с немцами, он создал бронированный грузовой автомобиль, на котором были установлены пулеметы. Об этой машине сам он впоследствии сказал:

«Это была первая броневая машина русской армии, вооружённая двумя пулеметами и замаскированная под грузовик».

Чертежи для первых российских броневиков, стало быть, и делал тогда Маяковский.

А поэт-фронтовик Николай Гумилёв 28 марта 1916 года был произведён в прапорщики.

Первая «увольнительная»

В конце марта 1916 года в Астрахань навестить родителей приехал Велимир Хлебников. 8 апреля он был мобилизован в отправлен в Царицын – в 93-й запасной пехотный полк. Служить ему было очень тяжело, и в середине мая он написал письмо с просьбой о помощи, послав его своему давнему знакомцу Николаю Ивановичу Кульбину, который стал военным врачом-психиатром. Кульбин сразу же поставил диагноз: «состояние психики, которое никоим образом не признаётся врачами нормальным». И Хлебникова отправили на медицинские комиссии.