Читаем без скачивания ДРЕВО ЖИЗНИ(Фантастический роман в 3 книгах) - Владимир Кузьменко

Они вышли и пошли рядом.

– Вы знаете его? – спросила она, когда они уже прошли больше половины пути.

– Олафа? Знаю, конечно! Это очень храбрый, но крайне несдержанный человек. Поймите, сейчас идти на вооруженную борьбу – значит заранее обречь себя на поражение. Что мы можем противопоставить армии, всей хорошо продуманной и слаженной системе? Фактически ничего. Следовательно, поражение неминуемо. А поражение – потеря того, что уже завоевано.

– А что завоевано?

– Ну как что? Многое. У нас уже есть политические партии. Правда, пока они на нелегальном положении, но это только начало. Придет время, и мы вступим в неизбежный, как я думаю, период развития, когда правительство вынуждено будет допустить легальную оппозицию. Поймите, это неизбежно. Весь опыт человеческого развития учит, что без легальной оппозиции наступает застой в развитии и деградация. Это должны понять и наши правители.

– Мне кажется, вы их плохо знаете, – возразила Ирина. – Вы не думаете, что нашим правителям глубоко безразлично то, есть ли застой в обществе или нет, идет ли деградация или не идет? Их это не интересует. Олаф, наверное, прав. Я сама была на положении бесправной рабыни и знаю, что это такое. Лучше смерть!

– Я вам глубоко сочувствую: Разве я не понимаю, разве я не хочу свободы и демократии? Разумеется, хочу и первый бы приветствовал наступление этого времени. Но надо же быть реалистом. Сейчас не время для вооруженной борьбы. Олаф призывает фактически к революции. Прекрасно! Замечательно! Но с кем и с чем делать эту революцию? Как он справедливо сказал, два миллиарда, то есть почти девяносто процентов населения умственно кастрированных. С ними что ли делать революцию? Вы меня извините, но это бред.

– Что же тогда делать?

– Накапливать силы. Беречь уже достигнутое.

– Сколько на это потребуется времени? Столетия? Тысячу лет?

Френкель остановился и развел руки.

– Не знаю, – откровенно признался он. – Ход истории не зависит от наших желаний. Может быть… – он задумался, как будто ему сейчас в голову пришла новая мысль.

– Что? – спросила она, тоже останавливаясь.

– Может быть, наступит глубокий кризис системы и создаст новые политические условия…

Сзади послышался скрип снега под ногами быстро идущего человека. Ирина обернулась и узнала в идущем Олафа.

– А, это вы! – приветствовал, поравнявшись с ними, Олаф Френкеля.

– Вы к Дубинину? – Френкель отступил в сторону, давая ему дорогу.

– Да, мы еще не виделись. А вы, позвольте спросить, куда направляетесь?

– Вот провожаю даму туда же, – ответил Френкель.

– Так вы и есть та самая Ирина? – обрадованно воскликнул Олаф, поворачиваясь к ней и пристально вглядываясь в лицо. Как же, как же. Слышал о вас и чрезвычайно рад встрече.

– Вы друг Павла? – спросила она, протягивая ему руку.

– Самый близкий! – ответил он, мягко и осторожно пожимая ей руку в варежке из заячьей шкурки.

Ирина обернулась к Френкелю, как бы извиняясь.

– Я, может быть, пойду? – понял он. – У вас теперь есть провожатый.

– Спасибо вам, что проводили.

– Это вам спасибо. – Френкель церемонно раскланялся и засеменил в обратную сторону.

– А мне Павел ничего о вас не рассказывал, – обернулась Ирина к ожидающему ее Олафу. Они пошли рядом. Ирина по тропинке, а Олаф – по глубокому снегу, доходящему до половины его меховых сапог.

– У нас не принято рассказывать друг о друге. Такая, знаете, работа…

– Вот мы и пришли! – Ирина остановилась у досчатой низенькой калитки. В окне дома горел свет.

– Павел! К тебе гость! – крикнула она, открывая дверь дома.

Павел сидел на табурете у открытой дверцы плиты и что-то шил из грубовыделанной лосиной шкуры.

– Олаф! – вскрикнул он, увидев вошедшего, вскакивая и раскрывая объятия.

– Подожди! Дай стряхну снег! – смеялся тот.

– Живой! – Павел тискал Олафа, хлопал его по спине.

Ирина невольно залюбовалась ими. Они были примерно одинакового роста, высокие, широкоплечие.

– Как видишь! Жив! Хотя, признаться, думал, что не уйду из последней переделки. Мы попали в засаду, потеряли троих, но все-таки доставили детей по назначению. Ты тоже, мне говорили, был в передряге.

– Не без этого. Надо было добыть списки провокаторов.

– Знаю! Все знаю! Мы же получили их копии. Как туда попал Станецкий? Это такая для всех неожиданность!

– Ирина, собери нам чего-нибудь, – попросил Павел. – Ты, наверное, голоден? – спросил он, принимая у Олафа куртку и вешая ее на гвоздь.

– Как волк!

– Я вам поджарю олений окорок, – предложила Ирина.

– Давай окорок, – согласился Павел.

– И чаю, чаю, если можно, – попросил Олаф.

– Обязательно! Я уже поставила кипятить воду. У нас есть прекрасная заварка!

– Да, Станецкий был и для меня полной неожиданностью, – продолжил разговор Павел. – Когда я прочитал его фамилию, не поверил своим глазам. Кто-кто, но он? Ведь сколько раз был с нами в деле. Его допросили?

– Да, как и других, перед расстрелом.

– Что он говорил?

– Сначала все отрицал, а потом признался, что его завербовали два года назад. Да! Тебя уже тогда с нами не было! Мы проводили операцию и при отходе обнаружили, что с нами нет Станецкого. Он объявился через два месяца и предоставил вполне убедительные объяснения своего длительного отсутствия. Путь, как он говорил, к отступлению был отрезан. Он действительно отходил последним. Поэтому пришлось возвращаться на базу другой дорогой. Мы это, конечно, проверили, и все подтвердилось. Как выяснилось на допросе, он был захвачен. У него, конечно, сняли мнемограмму, откуда и стали известны наши базы. Затем ему предложили либо операцию на мозге, либо подписку о вербовке. Он предпочел второе, считая, что после записи мнемограммы наши базы будут ликвидированы. Вот, между прочим, загадка, которую мы не могли понять. Почему нас не тронули?

– Как я понимаю, сведения, которые они узнали от Станецкого, оказались недостаточными. Они хотели сначала получить полную информацию, раскрыть все наши базы и потом одним ударом покончить с ДС. Если бы акцию предприняли раньше, то другие базы изменили бы свое местонахождение. К счастью, занималась этим не политическая полиция, а лично Заманский, который имел собственную полицию и, как мне кажется, находился в натянутых отношениях с начальником полиции. В общем, он хотел все сделать сам и не делить ни с кем почестей.

– Мужчины! За стол! – пригласила Ирина, снимая с плиты сковороду с шипящей олениной. Она поставила тарелки на стол и вдруг спохватилась: