Читаем без скачивания Факел свободы - Дэвид Вебер

Тем не менее…

Дусек полагал, что он, вероятно, может игнорировать эту проблему, пока Инес Клотье нанимает МакРея и быстро убирает его с планеты. Это действительно не было похожим, в конце концов, на то, что человек из бывшего внутреннего круга Госбезопасности будет иметь что-то общее с Баллрум. Правда, хевениты всегда был против генетического рабства. Ну и что? Одна вещь, которая была общей у каждого бывшего госбезопасника, с которым Дусек когда-либо сталкивался, это то, что они были наемниками. И что же Баллрум должен был им предложить?

— Так что же вы хотите сделать с МакРеем? — спросил Чуаньли.

Дусек принял решение.

— Просто оставь кого-то следить за ним. Это не должно быть какой-либо сложной операцией с хвостом, Чуаньли. Это стоит реальных денег. Просто поставь кого-то следить за его квартирой. Чтобы мы знали, когда он уходит, когда он возвращается, его повседневную жизнь.

— Мы не сможем найти информацию, куда он ходит, не следя за ним, босс.

— Кто, черт возьми, озабочен тем, куда он ходит? Мы ни капли не заинтересованы в этом парне, Чуаньли. Он — плохая новость. Исчерпывающий психопат — и хорош в этом. Чем раньше он уберется с планеты, тем лучше. Мы просто хотим получить от него хорошую прибыль, вот и все. Для этого нам не нужно ничего знать, кроме того, что мы уже знаем. Он законный госбезопасник, это все, что имеет значение. Достаточно хорош для этого рынка.

Глава 43

Джек МакБрайд сидел в своем уютном офисе, наблюдая за умной стеной напротив своего стола, и волновался.

Стена была настроена на отображение вида с высоты птичьего полета из потолочных датчиков безопасности, разбросанных по всему объекту, за который он нес основную ответственность. Судя по этим видам, несведущий наблюдатель никогда бы не догадался, что весь Гамма-Центр был погребен под более чем пятьюдесятью метрами грунта планеты Меза. На самом деле, он был похоронен под фундаментом одной из башен в коммерческой зоне, которые также были бахромой окраины Зеленых Сосен. Их оригинальная конструкция удобно скрывала всю остальную деятельность в строительстве Зеленых Сосен, в первую очередь, и это было достаточно далеко от жилого района, что у него не было "полного рабочего дня", чтобы соседи заметили в нем что-то особенное.

Еще лучшим, пожалуй, был тот факт, что башня, высившаяся над ним была заполнена специализированными магазинами, финансовыми офисами, поставщиками медицинских услуг, а также более чем десятком различных правительственных и корпоративных офисов, которые предоставляли широкое прикрытие для приездов и отъездов работающих в Центре семисот с лишним ученых, инженеров, администраторов и людей службы безопасности, ответственных за слежку за ними.

Согласование, однако, давно поняло, что существование троглодитов не способствовало получению самых лучших из творческих людей. Именно поэтому подземные палаты Центра хвастались удивительно высокими потолками и большими, просторными помещениями и офисами. Коридоры были шире, чем они должны были быть, с их умными стенами, сконфигурированными для обеспечения удивительно убедительной иллюзии открытых лесных полян или — на втором этаже — залитых солнцем, бело-сахарных пляжей. Потолки в общественные местах также были разработаны, чтобы давать впечатление, что люди в них на самом деле были снаружи, но отдельные рабочие места и офисы исследователей были настроены как внутренние комнаты, так как довольно многим людям, казалось, что трудно сосредоточить все свое внимание на работе под рукой, когда они были "снаружи".

С другой стороны, решение, как именно настроить рабочую область любой команды оставалось членам этой команды, и большинство из них сделали выбор в пользу "окна", глядя на те же декорации, которые были представлены в их общественных коридорах. Более, чем в половине из них были добавлены большие "световые люки", чьи небесные пейзажи соответствовали очевидному времени дня коридоров, которые, в свою очередь, были согласованы с реальным временем суток за пределами Центра.

Результатом была производственная среда, в которой избежали впечатления запертых внутри бункера (несмотря на то, что это так и было) и одновременно сохраняли психические и физические часы исследователей, установленные по остальным часам Мезы, когда они, наконец, отправлялись домой по окончании работы каждый день.

К сожалению, этого было недостаточно, чтобы держать всех их целенаправленными и продуктивными, мрачно размышлял МакБрайд, и нажал виртуальную клавишу, которая выбрала обзор команды Херландера Симоэнса, принеся ее в центр стены его кабинета, и увеличив гипер-физика.

В некотором смысле, Симоэнс на самом деле выглядел лучше, чем он был во время своего первого разговора с МакБрайдом, почти шестью стандартными месяцами раньше. Он больше заботился о себе с его уходом, сейчас, по крайней мере, и, насколько МакБрайд мог сказать, он на самом деле и спать стал больше. Но приступы депрессии все еще были. Они, казалось, были менее частыми, но, по мнению его терапевта они были еще глубже и темнее, чем были, и МакБрайд сам заметил в течение последних нескольких недель, что эти случайные взрывы бешеного темперамента Симоэнса — которые никогда не были частью его дружелюбной, добродушно-веселой личности перед смертью его дочери — стали более неистовыми.

Он не допускал — пока — приближения к точке фактического поднятия рук на любого из своих коллег, но его красное лицо, злобные вспышки, часто нагруженные глубоко личной ненормативной лексикой, полностью чуждой его сотрудникам. Многие из них были близкими друзьями его и его жены перед смертью Франчески, и некоторые из них, казалось, пытались поддерживать с ним по крайней мере степень личного контакта, но даже они отступили за защитный барьер формальности. Другие члены его команды, однако, несмотря ни на какие симпатии, которые они, возможно, чувствовали, избегали его всякий раз, когда это было возможно удалиться.

Когда они не могли избежать его, они ограничивались минимально возможным количеством слов. Было болезненно очевидно, что они списали его, и трое из них явно выказывали мнение, что они не сочувствуют ему. Лучшее, что МакБрайд мог сказать об этих трех было то, что они по крайней мере, старались избегать соглашаться с решением Совета в случае Франчески Симоэнс там, где, скорее всего, Херландер мог подслушать их. С другой стороны, он сомневался, что любой из них был бы в особенном отчаянии, если ему придется услышать.