Читаем без скачивания Дюна. Батлерианский джихад - Кевин Андерсон

– Нельзя ли в таком случае усилить и умножить эффекты малых полей? – взволнованно спросил Хольцман. – Например, произведя суперпозицию их?

– Может быть, да, – ответила Норма без особого, впрочем, энтузиазма. – Но лично меня здесь поражает совершенно другое. Вот это. Переменная скорости.

Она очертила кончиком пальца еще одно уравнение.

– Если здесь переработать математический аппарат, – она достала из ящика калькулятор и быстро включила его. Нажимая кнопки, она принялась перемещать по дисплею поля арифметических действий, – то случайная величина скорости становится существенной, если вы отделите ее функцию от функции эффективности самого поля. Таким образом, при некоторой минимальной величине скорости фактор становится совершенно несущественным.

Хольцман внимательно всмотрелся в уравнения, стараясь понять Норму.

– Что ты подразумеваешь?

Норма принялась терпеливо объяснять свою мысль:

– Другими словами, если поражающий снаряд движется достаточно медленно, он сможет проникнуть сквозь ваше защитное поле. Поле остановит быстро летящий предмет, например, пулю, но то, что превысит некоторый порог и будет двигаться достаточно медленно, пробьет поле.

– Но кто из наших вероятных противников стреляет медленными снарядами? – язвительно спросил Хольцман, придвинув к себе листки с вычислениями. – Ты боишься, что кого-то могут ранить брошенным яблоком?

– Я просто раскрываю математические ограничения теории, савант.

– Итак, мое поле может защитить только малое пространство и только от быстро летящих снарядов. Именно это ты хотела сказать?

– Не я, савант Хольцман. Это следует из ваших собственных математических выкладок.

– Хорошо, значит, у этой теории может быть неплохое практическое применение. Я просто хотел показать тебе развитие идеи. Уверен, что ты сама за это время придумаешь нечто такое, что потрясет весь мир.

Норма сделала вид, что не заметила его обиды.

– Я могу получить копию этих вычислений?

Хольцман мысленно нахмурился. Он снова оказался смешным и не способным на творчество.

– Да, да, конечно, я распоряжусь, чтобы вычислители сделали для тебя копию. Но мне надо поразмышлять наедине с собой. Меня не будет несколько дней.

– Я останусь здесь, – заверила ученого Норма, – и буду продолжать работу.

Плывя по реке на традиционной роскошно обставленной барже, Хольцман расхаживал по верхней открытой палубе, обдумывая возможные приложения своих теоретических разработок. Речные волны били в борта судна, наполняя воздух запахом мокрого металла и придонного ила.

На корме в отдельной каюте веселилась толпа отпускников, которые беспрестанно пили искрящееся вино и орали песни, отвлекая Хольцмана от важных мыслей, пока баржа медленно шла вверх по течению реки. Когда одна женщина узнала великого ученого, компания пригласила саванта за стол, и он принял приглашение. После великолепного изысканного обеда гости начали пить дорогие вина и вести умные разговоры. Хольцман искренне наслаждался их низкопробной лестью.

Однако среди ночи, не будучи в силах уснуть, он снова вернулся к своей работе.

Отталкиваясь от своих прежних успехов, помня то время, когда идеи лились из него, как из рога изобилия, Хольцман решил не сдаваться и довести до практического воплощения свою новую концепцию. Его новые поля имели замечательный потенциал для различных приложений, но, вероятно, он продолжал мыслить в рамках устаревшей парадигмы. Да, полотно его теории очень велико, миссия его неопределенна, но, видимо, мазки, которые он наносит на холст, все равно слишком размашисты.

Зачем надо одевать в защитное поле всю планету? Действительно ли это так необходимо?

Существует масса иных видов оружия. Люди воюют и на земле, они сходятся в рукопашных схватках, в которых и происходит непосредственное освобождение порабощенных братьев из тенет Синхронизированного Мира. Широкомасштабные столкновения такого рода уносят миллионы жизней. Так как искусственный интеллект способен к неограниченному самовоспроизведению, то Омниус, который может делать это до бесконечности, никогда не признает себя побежденным. Даже перед лицом непреодолимого военного сопротивления. Всемирный разум практически неуязвим, но только до тех пор, пока коммандос не смогут пробраться в управляющий центр, как это было, например, сделано на Гьеди Первой.

Сейчас, когда он снова расхаживал по палубе, подставив разгоряченную голову дуновениям прохладного ветерка, с неба над его головой светили яркие звезды. Но Хольцман смотрел вперед, на отвесные скалистые берега каньона Исаны, в котором течение реки становилось бурным и неспокойным. Рев волн становился все ближе, но Хольцман знал, что баржа проследует мимо каньона по параллельному обводному каналу, и мысли его снова обратились к мучительной проблеме.

Малые поля, персональные поля. Возможно, невидимая броня не остановит медленно двигающиеся ранящие снаряды, но защитит от пули и других, часто применяющихся в военном деле видов оружия. При этом машинам совершенно необязательно знать о слабой стороне нового защитного поля.

Персональные защитные поля.

Успех и почести капризны, поэтому концепцию надо проверить и доказать ее полезность. Действительно, если она будет работать, то это позволит спасти миллиарды жизней. Люди смогут носить индивидуальные защитные поля, как в Средние века носили рыцарские доспехи. Люди станут, как крепости, неприступны для практически любого оружия.

Задыхаясь от волнения, ученый вернулся в свою роскошную каюту на верхней палубе судна. Под потолком плавал светильник, изобретенный Нормой. Засидевшись далеко за полночь, Хольцман писал и переписывал формулы и уравнения. Наконец, перечитав написанное утомленными слезящимися глазами, он проставил на листках заголовок работы: «Эффект Хольцмана».

Да, это действительно будет нечто великолепное.

Сейчас он вызовет спецтранспорт и быстро вернется в Старду, в дельту Исаны. Он не мог дождаться того момента, когда увидит выражение удивления и почитания на лице Нормы, которая наконец признает, что Хольцман гений, каковым он, впрочем, никогда не переставал быть.

* * *

Это не моя проблема.

Рабы висели в строительных люльках напротив отвесных скал, образующих каньон Исаны, над бездонной пропастью. В основном это были такие же мальчики, как Исмаил и Алиид. Дети работали здесь вдали от вечно подслушивавших надсмотрщиков, но без малейшей возможности бежать. Деться было некуда – впереди отвесные скалы, внизу – пропасть.