Читаем без скачивания Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи - Борис Соколов

Сталин очень рассчитывал на победы в Крыму и под Харьковом. Однако в 1942 году Второго фронта не было, вермахт был сильнее, чем два года спустя, а Красная Армия — слабее. В результате в мае готовившиеся только к наступлению, а не к обороне войска Крымского фронта были почти полностью уничтожены стремительным контрнаступлением Манштейна. А войска Юго-Западного фронта, наступая на Харьков, сами залезли в мешок и только облегчили немцам проведение ранее запланированной операции по ликвидации барвенковского выступа. После этого началось развертывание вермахта для осуществления плана «Блау» — генерального наступления южного крыла фронта к Кавказу и Сталинграду. Но Сталин и его генералы, включая Жукова и окончательно сменившего Шапошникова на посту начальника Генштаба Василевского, продолжали думать, что немецкие удары в Крыму и у Харькова были лишь частными операциями, призванными ликвидировать опасные советские плацдармы перед началом главного удара на Москву. Между тем советское командование получило чудесный подарок. 19 июня, за девять дней до начала наступления по плану «Блау», самолет с начальником оперативного отдела штаба 23-й танковой дивизии майором Рейхелем в темноте потерял ориентировку и приземлился на нейтральной полосе (по другой версии — на одном из советских прифронтовых аэродромов). Майор был убит, а его портфель с документами, раскрывающими основной замысел плана «Блау», попал в руки советского командования. Командир и начальник штаба танкового корпуса, куда входила дивизия Рейхеля, были отданы под суд и получили несколько лет тюрьмы. Однако германское командование не стало изменять план наступления. Перегруппировка войск отсрочила бы удар на несколько столь ценных летних недель.

Хрущев сообщает в своих мемуарах, что из захваченных у Рейхеля документов руководство Юго-Западного фронта сделало вывод, что немцы собираются наступать на Воронеж, и немедленно доложило о готовящемся наступлении противника Сталину. Однако Верховный отреагировал на доклад с иронией: «Ну, что там вам немцы подбрасывают? А вы принимаете всерьез намерения противника? Они вам карту подбросили. Самолет сел… Это делается для того, чтобы ввести в заблуждение, дезориентировать». На Юго-Западное направление не были переброшены резервы Ставки для отражения ожидавшегося командованием направления немецкого наступления. Сталин по-прежнему думал, что главный удар последует на Москву. Тимошенко, однако, счел захваченные документы подлинными. Он произвел бомбардировку обозначенного там штаба одного из немецких корпусов и начал перегруппировку войск. Кроме того, Семен Константинович приказал войскам при наступлении противника стараться сохранить целостность фронта, даже за счет отхода и потери территории, и избегать «котлов», подобных харьковскому. Это несколько уменьшило потери Южного и Юго-Западного фронтов в последующие недели.

Неизвестно, сообщил ли Сталин Жукову об инциденте с майором Рейхелем и как Георгий Константинович на это прореагировал. Самое любопытное, что и у Сталина, и у Жукова были совершенно объективные основания ожидать наступления немцев на Западном направлении. В группе армий «Центр» по-прежнему оставалось свыше 70 немецких дивизий — больше, чем в любой другой группе армий на Восточном фронте. На юге в генеральном наступлении участвовало 90 дивизий, но свыше половины из них составляли соединения, выставленные союзниками Германии — Румынией, Венгрией, Италией и Словакией. По боеспособности они очень значительно уступали немецким. На одном ржевско-вяземском плацдарме, который Гитлер приказал удерживать для будущего, после достижения основных целей на юге, для наступления на Москву было сосредоточено 42 дивизии. Когда в феврале-марте 1943 года немцам пришлось все-таки оставить этот плацдарм, то за счет сокращения линии фронта им удалось высвободить 21 дивизию. Если бы его эвакуация была проведена весной или, в крайнем случае, летом 42-го, эти дивизии отправились бы к Сталинграду. Высвобождение такого же числа советских дивизий не восстановило бы равновесия на юге, так как их боеспособность была существенно ниже. Да и далеко не факт, что Сталин решился бы ослабить московское направление. 21 немецкая дивизия — этой силы хватило бы, чтобы предотвратить катастрофу под Сталинградом. Ведь тогда фланги армии Паулюса прикрывали бы не слабые войска союзников, а полноценные германские соединения. Боюсь, если бы Жукову все-таки удалось заставить немцев уйти с ржевско-вяземского плацдарма, это могло лишить Красную Армию победы под Сталинградом.

Жуков никакого наказания за неудачу Ржевско-Вяземской операции не понес. Сталин слишком хорошо относился к спасителю Москвы и Ленинграда, чтобы ставить ему в строку мелкие по тем временам неудачи. С майскими катастрофами на юге их ведь не сравнишь: Керчь — 150 тысяч пленных, Харьков — аж 240 тысяч! Жуковские неудачи были куда скромнее. В августе безрезультатно закончилось очередное наступление Западного и Калининского фронтов. Последовавшее за ним немецкое контрнаступление, имевшее местное значение, также не привело к существенным изменениям обстановки. В июле командование 9-й немецкой армии провело операцию «Зейдлиц», целью которой была ликвидация оказавшихся в ее тылу соединений 22-й, 29-й и 39-й армий и 11-го кавалерийского корпуса Калининского фронта. В итоге было захвачено более 50 тысяч пленных. Однако здесь потерпел поражение фронт Конева, которым Жуков непосредственно не руководил.

Прежде чем перейти к рассказу об участии Жукова в Сталинградской битве, я хочу выделить его основные черты как командующего фронтом. Если судить по приказам, вышедшим за жуковской подписью, Георгий Константинович проявлял большую заботу о сбережении людей и техники, о том, чтобы нанести неприятелю решительное поражение, наиболее рациональным образом используя имеющиеся силы и средства. Вот, например, его директива от 30 марта 1942 года: «В Ставку Верховного Главнокомандования и Военный Совет фронта поступают многочисленные письма от красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие о преступно халатном отношении к сбережению жизней красноармейцев пехоты. В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаках на неуничтоженную оборону противника и неуничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохо подготовленном наступлении. Я требую:

1. Каждую ненормальную потерю людей в 24 часа тщательно расследовать и по результатам расследования немедленно принимать решение, донося в высший штаб. Командиров, преступно бросивших части на неподавленную систему огня противника, привлекать к строжайшей ответственности и назначать на низшую должность.