Читаем без скачивания Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Все же в девять часов до земли оставалось уже меньше мили. Крутые берега щетинились бурунами. Нужно было найти место для высадки. Ветер все слабел и слабел и наконец совсем спал. Парус повис и стал хлестать по мачте. Джон приказал спустить его. Теперь только один прилив нес плот к берегу, и управлять им больше было нельзя. А тут еще ход замедляли огромные морские водоросли.

В десять часов Джон убедился, что они почти не двигаются с места, а до берега еще добрых три кабельтовых. Стать на якорь, за неимением его, нельзя было. Неужели их отнесет отливом в открытое море?

Джон Манглс, сжав руки, с отчаянием глядел на эту недоступную для них землю.

К счастью — теперь это действительно было счастьем, — почувствовался толчок, и плот остановился. Он наткнулся на мель в двадцати пяти саженях от берега.

Глава VIII

Настоящее той страны, куда попали наши путешественники

Гленарван, Роберт, Вильсон, Мюльреди бросились в воду. Плот привязали канатами к ближайшим скалам. Путешественниц перенесли на берег, передавая их с рук на руки, причем они не замочили себе даже подола платья. А вскоре и все путешественники, с оружием и съестными припасами, окончательно высадились на внушающее такой страх побережье Новой Зеландии.

Гленарвану хотелось бы немедленно двинуться вдоль побережья к Окленду, но с самого утра небо стали заволакивать густые тучи, а после высадки на берег, около одиннадцати часов утра, начался ливень. Пуститься в дорогу было невозможно. Пришлось искать убежища.

Вильсон очень кстати открыл пещеру, выдолбленную морем в базальтовых скалах, и путешественники приютились в ней вместе со своим оружием и съестными припасами. В пещере оказалось множество сухих водорослей, когда-то занесенных сюда морскими волнами. Это были как бы готовые постели — пришлось ими удовольствоваться. У входа в пещеру валялся хворост; развели костер, и каждый стал обсушиваться.

Джон Манглс надеялся, что такой проливной дождь должен скоро прекратиться. Он ошибся: ливень не прекращался в продолжение нескольких часов, а около полудня к нему еще присоединился сильнейший ветер. Такая помеха могла кого угодно вывести из себя. Что тут было делать? Пуститься в дорогу в такую погоду, не имея даже средств передвижения, было бы безумием. К тому же путь до Окленда должен был занять несколько дней, и двенадцать лишних часов не имели здесь значения, если только, конечно, не появятся туземцы.

Во время этой вынужденной остановки зашел разговор о войне, происходившей в Новой Зеландии. Но чтобы понять и оценить, насколько серьезно было положение на этих островах к тому моменту, когда на них высадились потерпевшие крушение на «Макари», надо знать историю той кровавой борьбы, которая разыгралась на острове Ика-на-Мауи.

После появления Авеля Тасмана в проливе Кука в декабре 1642 года эти берега часто посещались европейскими судами, но это не мешало новозеландцам пользоваться полной свободой на своих независимых островах. Ни одно из европейских государств еще не помышляло о захвате этого архипелага, занимающего на Тихом океане такое важное в стратегическом отношении положение. Некоторые миссионеры, особенно англиканские, старались приучить новозеландских вождей к мысли о том, что им необходимо смиренно склониться под игом Англии. Миссионерам удалось добиться своего: ловко одураченные вожди подписали письмо к королеве Виктории, прося ее покровительства. Наиболее дальновидные понимали глупость такого шага, и один из них, приложив к этому посланию отпечаток своей татуировки, пророчески сказал: «Мы потеряли свою родину. Отныне она не наша. Вскоре ее захватит иноземец, и мы станем его рабами».

Вождь был прав. 29 января 1840 года в бухте Островов на севере Ика-на-Мауи появился английский корвет «Герольд». Капитан корвета Гобсон высадился у селения Корора-Река. Туземцы были приглашены в протестантскую церковь на собрание. Здесь капитан Гобсон прочел им привезенные от английской королевы грамоты, в которых та изъявляла согласие на принятие под свое покровительство Новой Зеландии.

5 января 1841 года английский резидент вызвал к себе в селение Пара главных вождей новозеландцев. На состоявшемся собрании тот же капитан Гобсон, стараясь убедить вождей в необходимости подчиниться английской королеве, указывал на то, что она послала войска и корабли для защиты Новой Зеландии, причем подчеркивал, что права их остаются неприкосновенными и свобода — полной. Однако капитан Гобсон закончил свою речь тем, что новозеландцы должны продать принадлежащие им земли английской королеве.

Большинство вождей, найдя цену королевского покровительства слишком высокой, отказались от этого покровительства. Но посулы и подарки оказали большее действие на дикарей, чем громкие слова капитана Гобсона, — покровительство Англии со всеми ее условиями было принято.

Что же произошло в Новой Зеландии с знаменательного 1840 года по тот день, когда «Дункан» вышел из залива Клайд?

Не существовало на свете ничего, чего бы не знал Жак Паганель и с чем он не был бы готов ознакомить своих товарищей.

— Миссис, — обратился он к Элен, — я должен повторить вам то, что мне уже приходилось говорить, а именно: что новозеландцы — народ мужественный. Уступив притязаниям Англии, они очень скоро после этого стали защищать от англичан каждую пядь родной земли. Мужчины Новой Зеландии — люди гордые и храбрые. Одни из них высокие ростом, с гладкими волосами, другие меньше ростом, коренастые, похожие на мулатов, но все они крепкие, высокомерные и воинственные. Некогда был у них знаменитый вождь, по имени Хихи. Узнав все это, вы не будете удивлены тем, что на острове Ика-на-Мауи война с англичанами тянется без конца. Здесь обитает замечательное в своем роде племя вайкатов, и Вильям Томсон увлекает его за собой на защиту родной земли.

— Но разве англичане не являются теперь хозяевами главных пунктов Новой Зеландии? — спросил Джон Манглс.

— Конечно, дорогой Джон, — ответил Паганель. — С тех пор как в 1840 году капитан Гобсон захватил Новую Зеландию и стал ее губернатором, на этих островах возникло к 1862 году девять колоний, и все они занимают самые удобные места. Из этих колоний образовалось девять провинций: четыре на северном острове — Окленд, Таранаки, Веллингтон, Гаукс, и пять на южном острове — Нельсон, Мальборо, Кентербери, Отаго и Саутленд. Тридцатого июля 1864 года в этих провинциях насчитывалось всего сто восемьдесят тысяч триста сорок шесть жителей. Во многих местах выросли важные торговые города. Когда мы доберемся до Окленда, я уверен, вы не сможете не восхититься красотой местоположения этого южного Коринфа. Он господствует над узким перешейком, переброшенным, точно мост, через воды Тихого океана. В Окленде насчитывается уже двенадцать тысяч жителей. На западном побережье вырос Новый Плимут, на восточном — Агурири, на южном — Веллингтон; все они также являются цветущими городами с оживленной торговлей. Очутившись же на южном острове — Таваипунаму, вы затруднились бы, какому из его городов отдать предпочтение: утопающему ли в садах Нельсону, прославленному своими винами, как во Франции — Монпелье, Пиктону ли, расположенному у пролива Кука, или Крайстчерчу, Инверкаргилю и Дендину — этим городам богатейшей провинции Отаго, куда стекаются искатели золота со всего земного шара. И заметьте, друзья мои, что дело идет не каких-нибудь немногих хижинах, населенных семействами дикарей, но о настоящих городах с портами, соборами, банками, доками, ботаническими садами, музеями, обществами акклиматизации, газетами, больницами, благотворительными обществами, философскими институтами, масонскими ложами, клубами, обществами хорового пения, с театрами, с дворцами, построенными для всемирной выставки, точь-в-точь как в Париже или Лондоне. И если только память не изменяет мне, то в текущем, 1865 году, быть может даже в то время, когда я все это вам рассказываю, промышленные изделия всего земного шара выставлены здесь, в этой стране.