Читаем без скачивания Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке - Коллектив авторов История

В середине XVIII в. окончательно оформилась административно-судебно-налоговая система голландского колониального управления. На протяжении почти всего своего существования администрация в Батавии управляла разбросанными от Японии до мыса Доброй Надежды территориями, поселениями, факториями и фортами. Вплоть до середины XVIII в. Компания воспринималась на Востоке скорее как торговая организация, нежели как суверен. Все европейские служащие Компании независимо от занимаемой должности носили «торговые» ранги: старший торговец, торговец, младший торговец, бухгалтер, помощник бухгалтера и т. п.

По мере упрочения власти Компании ее владения превращались в огромную плантацию. В XVIII в. Компания приступила к насильственному внедрению культур, пользовавшихся спросом на мировом рынке. Наиболее важной из этих культур стал кофе. Зерна, из которых, как с удивлением заметил голландец, оказавшийся в 1616 г. в Аравии, приготовляют для питья черную горячую воду, попали в Республику Соединенных провинций в 1661 г. С 1696 г. предпринимались попытки разведения кофе на Яве, а в начале XVIII в. стараниями генерал-губернатора Йохана ван Хоорна (1704–1709) первые кофейные плантации появились в окрестностях Батавии. В 1711 г. на склады Компании были доставлены первые 100 фунтов кофе. Через девять лет производство кофе возросло до 100 тыс. фунтов, а еще через двенадцать лет — до 12 млн фунтов. В последующие годы голландские власти в зависимости от спроса то побуждали яванских крестьян делать новые посадки, то приступали к их уничтожению. Крестьяне получали жалкие гроши за сдаваемую ими продукцию, кроме того, они были обязаны своими силами осуществлять хранение и перевозку кофе. Львиная доля прибылей от реализации кофе попадала в руки Компании, ее служащих и местных феодалов — регентов. Другими важными экспортными культурами в XVIII в. стали сахарный тростник, индигоноска и хлопчатник.

С точки зрения политической основным результатом деятельности Компании было создание голландской колониальной империи в Индонезии. Превращение Ост-Индской компании в территориальную державу на Архипелаге внесло принципиально новую ноту в политическую жизнь всего Архипелага вне зависимости от установления прямого контроля Компании над теми или иными государствами и владениями. Отныне просто в силу своего военного и морского превосходства она могла в случае необходимости вмешиваться в отношения между любыми индонезийскими государствами. Существование голландских владений закрыло путь к политическому объединению посредством завоеваний или династических браков Архипелага или его значительных частей. Показательно, что раздел Матарама на Суракарту и Джокьякарту вначале воспринимался современниками как повторявшееся в яванской истории разделение, которое должно смениться новым объединением. Но отныне соединения двух государств без воли и согласия колонизаторов быть не могло, и это разделение сохранялось до конца колониального периода. Другим очень важным отличием было то, что голландская капиталистическая система и ее носители не встраивались в местное общество, не ассимилировались, как это произошло с носителями других культур, а существовали отдельно, причем центр этой системы, регулировавшей экономические, политические и культурно-психологические отношения с местным обществом, находился за пределами Индонезии.

Одним из самых заметных результатов деятельности Компании на Яве, имевшим далеко идущие последствия, стало усиление роли китайского капитала. Китайские торговцы, как и их собратья из других стран Азии, принимали участие в индонезийской торговле задолго до появления здесь европейцев и селились в небольших количествах в приморских городах. Первоначально Компания благожелательно отнеслась к появлению китайского — трудолюбивого и искусного — населения в своих владениях, но после того как она укрепила свои позиции на Яве, отношение к китайцам изменилось. В богатых китайцах Компания стала видеть более ловких, чем она сама, конкурентов, а в бедных — источник недовольства и социальной нестабильности. В июле 1740 г. генерал-губернатор Адриан Валкенир (1737–1741), человек необузданного темперамента, не всегда продумывавший последствия своих решений, распорядился выслать всех батавских китайцев, не имевших определенных занятий. Распоряжение было использовано служащими Компании в корыстных целях: хватали богатых китайцев-старожилов и под угрозой высылки вымогали у них деньги. Китайцы стали вооружаться. В ночь с 8 на 9 октября по прямому наущению властей солдаты и моряки вместе с городской чернью устроили в Батавии антикитайский погром. Убивали всех китайцев, без различия пола и возраста, дома разграблялись и сжигались. Бойня продолжалась в течение недели. В ответ вспыхнуло восстание китайского населения, с которым сомкнулось антиголландское движение в Матараме. Восстание удалось окончательно подавить лишь в 1743 г.

Во второй половине XVIII в. китайцы, которых Компания перестала преследовать, превратились в экономически важный элемент общества, сосредоточив в своих руках посреднические функции.

Немногочисленные голландцы и другие европейцы (около 10 тыс. человек в конце XVIII в.) в общем мало контактировали с индонезийцами, которые оставались вне воздействия европейской культуры и ее системы ценностей.

Европейцы концентрировались главным образом в Батавии. Хотя европейские колонии были в Семаранге, на Амбоне, в Макасаре и других местах, облик колонизаторов определял прежде всего Homo Bataviensis. Среди голландского населения Батавии различались две группы: служащие Компании и «свободные горожане». Если принять во внимание, что большинство голландцев устремлялись в Индонезию с одним лишь желанием — разбогатеть и что в массе своей эти люди составляли отнюдь не лучшую и не интеллектуальную часть голландского общества, то неудивительно, что из них формировались нувориши с соответствующими наклонностями. Косность, презрение к местному населению, привычка жить в роскоши, пренебрежение образованием и культурными ценностями характеризовали осевших в Батавии бывших служащих Компании, ставших «свободными горожанами». Поскольку Компания запрещала им заниматься частной торговлей и предпринимательством, они промышляли откупами и ростовщичеством — занятиями, не способствующими совершенствованию человеческой натуры. «Свободные искусства» были в Батавии не в почете. Когда Корнелис Сёйтхофф, зять великого Рембрандта, потеряв надежду прокормить себя живописью, занялся ремеслом, он был обвинен в нарушении монополии Компании и чуть было не попал в тюрьму. К счастью, помогли друзья, и Сёйтхофф стал служащим Компании — он получил место надзирателя в той тюрьме, куда его собирались отправить.

Культурная и интеллектуальная жизнь Батавии была небогатой. Список книг, опубликованных в Батавии на протяжении XVII–XVIII вв., включает множество сборников административных распоряжений, некоторое количество религиозных сочинений, немногочисленные перепечатки голландско-малайских словарей и грамматик и, наконец, с 1731 г. ежегодный справочник с чинами и должностями служащих Компании. Монотонность официальных публикаций и перепечаток лишь изредка прерывалась такими книгами, как дидактическая поэма Якоба Стеендама для юношества или поэма Питера ван Хоорна о мудрости Конфуция. В этом списке промелькнуло историческое сочинение, рассказывающее об осаде Батавии войсками Матарама в 1629 г. Впоследствии это сочинение вдохновило батавского чиновника и поэта XVIII в. Питера де Вриса на сочинение драмы, «украшенной песнями, танцами и живыми картинами», под названием: «Ян Питерсзоон Кун, Основатель батавской свободы. Драма о войне со счастливым концом».

В 1778 г. Якобус Радермахер, один из высших служащих Компании, основал Батавское общество искусств и наук. Хотя «сообщения о естественной истории, древностях и обычаях» народов Архипелага приветствовались Батавским обществом, в начальный период своей деятельности оно занималось в основном проблемами городского хозяйства. Тот же Радермахер стал основателем первых франкмасонских лож в Батавии в 60-х годах XVIII в. Идеи европейского Просвещения слабо затронули голландскую колонию, где царил дух стяжательства, презрения к «туземцам» и пренебрежения к образованности, художественным ценностям и знаниям.

Неискушенному наблюдателю конца XVIII в. мощь и богатство Компании казались непоколебимыми. Регулярно выплачивались дивиденды, и акции Компании в 1781 г. продавались по цене, в два с лишним раза превышавшей их номинальную стоимость. Блестящий фасад скрывал, однако, полностью прогнившее здание. Прибыли Компании падали: в 1724–1725 гг. ее баланс впервые был сведен с дефицитом, но поскольку отчеты не публиковались, а бухгалтерские книги в Батавии не соответствовали тем, что находились в Амстердаме, общественное мнение Нидерландов не имело представления об истинном положении дел. Расходы на войны и управление поглощали львиную долю доходов от дани, налогов и торговли, а дивиденды пайщикам (неизменные 18 % годовых) выплачивались за счет постоянных займов.