Читаем без скачивания Две Дианы - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Государь, одну минуту, – взмолилась она. – Вы ошиблись, клянусь вам, вы ошиблись! Разве я упомянула о какой-нибудь опасности для вас?.. Во всем, что он говорил мне, не было и намека на преступление. Если было бы иначе, разве я бы не сказала вам?
Король остановился.
– Пожалуй, так. Но что же означали ваши слова?
– Я хотела сказать, государь, что вам следует избегать таких встреч, когда обиженный подданный может забыть долг почтения к своему государю. Но от непочтения далеко до цареубийства! Государь, достойно ли вам наносить ему еще одну обиду?!
– Нет, конечно, не к этому я стремился, – ответил король, – и коль скоро вы рассеиваете мое беспокойство и берете на себя ответственность за мою жизнь, то я могу не тревожиться…
Диана торопливо перебила его:
– Не тревожиться? Но к этому я тоже вас не призывала! Какую ответственность вы хотите возложить на меня! Напротив, ваше величество, вам нужно быть все время начеку!
– Нет, Диана, я не в силах постоянно прятаться и трепетать… Две недели я не живу… С этим надо кончать. Выбор только один. Либо я, поверив вашему слову, спокойно живу в свое удовольствие, помышляя только о государстве, а не о каком-то там виконте д'Эксмесе, либо я лишаю его возможности вредить мне и поручаю это тем людям, которые обязаны охранять мою особу.
– Но кто же они? – спросила Диана.
– Прежде всего коннетабль де Монморанси, глава армии.
– Монморанси! – в ужасе повторила она.
При ненавистном имени Монморанси ей сразу припомнились все несчастья отца Габриэля, его долгое, мучительное заточение и гибель. Если Габриэль попадет в руки коннетабля, его ждет такая же участь – он погиб…
А пока все эти мысли молнией проносились в голове Дианы, король задал ей еще один мучительный вопрос:
– Так вот, Диана, какой же ты дашь мне совет? Ты лучше меня знаешь, насколько велика опасность, и твое слово будет для меня законом. Как же поступить: забыть о виконте или, напротив, усилить за ним надзор?
Слова эти, или, вернее, тон, с которым произнес их король, ужаснули Диану.
– Государь, я не могу дать иного ответа, чем тот, который подскажет вам ваша совесть. Если бы вы сами не оскорбили в свое время виконта, вы бы наверняка не стали со мной советоваться, как наказать виновного. Нерешительность вашего величества вызвана более веской причиной… И, признаться, я не вижу никаких оснований для особого беспокойства. Ведь если бы господин д'Эксмес помышлял о преступлении, он бы не упустил удобной возможности ни в галерее Лувра, ни в лесах Фонтенбло.
– Довольно, Диана. Ты сняла с моей души тяжкое бремя. Благодарю тебя, дитя мое, и больше не будем об этом говорить. Теперь я могу с легким сердцем заняться подготовкой свадебных празднеств. Я хочу, чтоб они были блистательны, и хочу, чтоб и ты там блистала, – слышишь, Диана?
– Ваше величество, извините меня, но я как раз хотела просить у вас позволения не участвовать в этих забавах. Мне бы хотелось побыть в одиночестве!
Король удивился:
– Как, Диана, разве ты не знаешь, что это будет великолепнейший праздник? Будут разные игры, будут состязания… я сам выйду на ристалище среди прочих участников. Почему ты избегаешь такого захватывающего зрелища?
– Государь, мне нужно молиться, – твердо ответила Диана.
Через несколько минут король покинул герцогиню де Кастро. Он облегчил свою душу от терзавших его тревог, целиком переложив их на хрупкие плечи бедной Дианы.
XI.
ПРЕДСКАЗАНИЯ
С того дня, освободившись от гнетущих мыслей, король ушел с головой в подготовку празднеств по случаю бракосочетаний дочери его Елизаветы с Филиппом II и сестры его Маргариты с герцогом Савойским. Брачный договор Филибера-Эммануила с принцессой Маргаритой Французской надлежало подписать 28 июня. Генрих объявил, что в течение этих трех дней в Турнелле состоятся турниры и прочие рыцарские состязания. Чтобы почтить молодоженов, а заодно и потешить свою великую страсть к подобного рода развлечениям, Генрих обещал лично принять участие в турнирах.
Но поутру 28-го числа королева Екатерина Медичи, которая в такой час никогда не выходила их своих покоев, вдруг пожелала поговорить с королем.
Генрих, не возражая, исполнил желание своей супруги. Взволнованная Екатерина вошла в комнату короля:
– Государь, дорогой, я умоляю вас не выходить из Лувра до конца месяца!
– Почему так, сударыня? – спросил Генрих, удивленный столь неожиданной просьбой.
– Государь, вам грозит несчастье в ближайшие дни!
– Кто это вам сказал?
– Ваша звезда, государь. Я наблюдала ее этой ночью с итальянским астрологом – она явила угрожающие знаки, знаки смертельной опасности.
Генрих рассмеялся:
– О, сударыня, если уж звезда сулит мне беду, так она меня настигнет и здесь!
– Нет, государь, беда случится под ясным небом.
– В самом деле? Может, ее принесет ветром?
– Государь, не шутите такими вещами, – настаивала королева. – Светила – это божьи письмена.
– Ах, так? – продолжал свое король. – Тогда нужно признать, что у господа бога довольно корявый и неразборчивый почерк. Множество помарок. Текст трудно разобрать, и поэтому каждый может прочитать все, что ему заблагорассудится. Вот вы, например, сударыня, поняли небесную писанину так, что жизнь моя, мол, в опасности, если я покину Лувр?
– Именно так, государь.
– Хм!.. А Форкатель в прошлом месяце видел совсем другое. Вы, полагаю, почитаете Форкателя?
– Конечно, он ученый человек. Он бегло читает то, что мы с трудом разбираем по складам.
– Тогда учтите, что специально для меня в этих ваших светилах Форкатель вычитал превосходный стишок, у которого один только недостаток – нельзя понять, что к чему. Вот он: «Не Марса ты страшись, его подобья бойся».
– Разве это предсказание противоречит моему?
– Погодите, сударыня. У меня где-то хранится мой гороскоп, составленный в прошлом году. Помните, что там напророчили?
– Очень смутно, государь.
– Там сказано было, что я погибну на поединке. Вот уж такое ни с одним королем не случалось! Кстати, дуэль, как я понимаю, – это не подобие Марса, а самый Марс и есть!
– Так что же из этого следует, государь?
– А то, что все предсказания слишком противоречивы и самое разумное – вообще в них не верить.
– И вы все-таки собираетесь выходить из Лувра в эти дни?
– Сударыня, я обещал и объявил во всеуслышание, что сам буду присутствовать на празднествах, – значит, нужно идти.
– Но вы хоть, по крайней мере, не будете участвовать?
– Прошу прощения, но данное мною слово обязывает меня к этому. Да и какая опасность возможна на турнире? Я вам крайне признателен за вашу заботливость, но позвольте заметить, что опасения ваши несостоятельны. Екатерина Медичи сдалась:
