Читаем без скачивания Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

Перевёл взгляд с распорядителей дальше, в сторону, туда, куда раньше только уходили проигравшие участники и ещё никто из них не возвращался назад.

Но ведь Самум и не проигрывал, верно? Поэтому и может вернуться.

Именно он стоял там. Именно его желание убить меня я ощутил несколько вдохов назад. Сейчас же оно исчезло, словно мне всё это почудилось, точно так же, как почудился свистящий шёпот в голове.

Но нет. Просто Самум справился с этой короткой вспышкой гнева. Думаю, окажись на его месте я, обнаружив, как меня обманули, я бы злился гораздо дольше.

Жаль, что он не ушёл с концами, как обещал. Зато это позволило мне переиграть всё в последний миг.

Скосил глаза на Кетота, вокруг которого склонилось сразу два лекаря, озарив его сиянием земных техник. Я вырвался из-под защиты Купола Прибоя с расчётом, что змеи воды покалечат его достаточно, чтобы подорвать здоровье и Возвышение. Нельзя на это надеяться полностью, но те фонтаны крови у него изо рта, что я видел, нельзя назвать простыми ранами, да и последний удар Когтя, на который меня подтолкнул Самум, я постарался направить так, чтобы зацепить средоточие. Не уверен только, что сумел достать, но…

— Это нарушение правил!

— Нарушение? Ты хочешь поговорить о нарушениях, орденец? Взгляни на Кетота? Это больше похоже на убийство, а не на победу.

— До этого ни Дизир, ни уважаемых Гарой подобное не беспокоило, так вам ли говорить о нарушениях?

— Никогда ещё травмы в этом турнире не были так велики.

— Всё когда-то случается первый раз. Меч слеп, а кулак не имеет глаз, вы первые напомнили эту старую поговорку.

— Давайте решим вопрос без взаимных упрёков. У нас есть ещё один участник и он имеет право выйти на ринг.

— Он ушёл с Арены. Кто знает, что он делал за её пределами?

— Что он там мог делать? — разъярённо шипел распорядитель Дизир, отлично понимавший, что терять последний шанс на победу не имеет права, а может, и получивший приказ мыслеречью. — Восстанавливал силы? Так он мог делать это и здесь, как делал ваш Римило-Леград. Обвинить его вы можете только в лечении ран, но вот ведь беда, у него не было ран! Он победил вашего участника не пострадав.

— Правила гласят другое.

— В них есть ОСОБЫЕ обстоятельства. Считайте, что это они и были. Живот прихватило у нашего участника, а теперь он вернулся. Есть возражения против такой трактовки?

— Есть! — рявкнул наш распорядитель.

Но спустя миг, едва стих его голос, я негромко уронил:

— Возражений нет.

И меня услышали. Распорядитель Ордена стиснул зубы, катнул желваки, явно не желая так легко сдаваться. Но во всём безумии, что творилось сегодня, Шандри пытался меня остановить лишь короткими нравоучениями и горестными восклицаниями, а магистр так даже поддерживал. Уверен, сейчас, когда план Шандри о городе Тысячи Этажей может спасти лишь ещё одна схватка, он точно на моей стороне, а магистр будет на стороне двух своих следующих преемников.

Я даже вздрогнул, едва осознал эту мысль. Нет, нет и нет. Ни за что. Вон, в подчинение Ловеру пойду, гонять обнаглевших вольных, которые каким-то чудом возвысились до Предводителей. Не моё это — сидеть в кресле и взмахом руки отправлять людей сражаться и погибать.

Распорядитель тем временем выслушал всё, что ему неслышно приказывали, справился с собой и недовольно согласился:

— Орден принимает возражения, последний участник от Дизир допускается на ринг.

Распорядитель Дизир торопливо рявкнул:

— Самум!

Тот тоже катнул желваки по скулам, неспешно двинулся к рингу, ко мне. Я, не сводя с него глаз, отправлял в рану под ладонью одну лечебную технику за другой, торопливо разбираясь с ней.

Самум же, остановившись у края ринга, не сделав последний шаг, глухо буркнул:

— Осталось только спросить меня — намерен ли я сражаться? Тем более, против того, кто едва стоит на ногах и залил своей кровью половину ринга?

Распорядитель Дизир подскочил к нему, зашипел:

— Ты обязан!

Помедлив, я отправил к Самуму мыслеречь:

— Думаю, он прав. Не просто же так тебе позволили присоединиться к Дизир? Наверняка ты обещал им, что подстрахуешь их.

Не сразу, но Самум мне ответил. Точно так же, мыслеречью:

— Мало ли что я обещал им?

Я довольно кивнул. Всё так, как я и думал. Самум Предводитель со стороны, которого не жалко втянуть в это безумие и который идеально подстрахует Дизир на турнире. Возможно даже, что Кетот и не должен был выходить на ринг. Самуму же сказал другое:

— К чему нарушать обещания? Ты искал меня, ты нашёл меня. Прости, брат Самум, что это произошло на моих условиях, что я скрывался, что я не вышел на твой зов, но, — я повёл рукой, обводя изувеченный ринг, — только так я мог отомстить за смерть товарища.

— Товарища, не друга?

— У меня не так много друзей.

— Больше, чем братьев?

Я оставил колкость без внимания, подумал над вопросом и честно ответил:

— Меньше, чем братьев.

Распорядитель тем временем склонился к уху Самума и что-то шипел. Так тихо, что даже мой слух Предводителя, даже моё странное видение мира, которое всё ещё продолжало действовать, подводило. Я буквально видел, как шевелятся губы распорядителя, но слышал лишь отдельные обрывки слов, которые не складывались в единое целое.

Самум поморщился, пихнул распорядителя в грудь:

— Хватит разбрасываться такими смешными угрозами. Они всё равно не заставят меня…

Я поспешил добавить:

— Ты же хотел встретиться со мной. Ты встретился.

— Ты нужен был мне здоровый! А не едва стоящий на ногах!

Я хмыкнул:

— Ну, последнее — явное преувеличение. Да и зачем я тебе здоровый? Неужели ты собрался со мной драться?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что между нами много недопонимания и моих глупых поступков. Но нет ничего такого, из-за чего мы должны сражаться, — не удержавшись, напомнил. — И нет ничего такого, что стоило бы больше, чем кинжал в плечо.

Самум скривился, распорядитель же принял это за свою победу, снова прянул к Самуму и снова получил удар в грудь. Быстрый, сильный. Бедолагу распорядителя унесло на десять шагов, заставив трибуны на миг замолчать, а затем взорваться гулом и рёвом.

— Так чем же должно закончиться наше с тобой недопонимание, Леград?

— Разговором.

— Здесь?

Жест Самума оказался более чем красноречив, но я