Читаем без скачивания Самый сердитый гном - Денис Юрин

– Далась всем эта Геркания, – недовольно проворчал Альто, – до Кодвуса ближе, да и добраться проще. В лесах разный люд обитает: вольные охотники, амазонки, контрабандисты туда-сюда бродят, зато войск нет, а лесовикам не то чтобы до гномов, до филанийского короля дела никакого нет. У них своя жизнь, свободная, лесная… Бежать же в Герканию – все равно что самому на эшафот взойти. Люди-то как размышляют: коль сегилевская братия в Герканию ушла, значит, у гномов там жизнь хорошая, значит, опосля погрома всей толпой туда и побегут! Дороги на запад наверняка уже перекрыты, на юг пойдем, в море упремся, а до восточной границы топать и топать…

– В Кодвус – значит в Кодвус, – согласился Пархавиэль, тупо смотря в бездну вновь наполненного стакана. – Ты командир, тебе виднее! Альто хотел было возразить и в который раз объяснить, что не претендует на старшинство, но здравый смысл взял верх. Зингершульцо было не до того, гном был подавлен и удручен приближающейся смертью друга.

– Я с вами пойду, – неожиданно подала голос Флейта, встряв в вялотекущий разговор гномов.

– Еще чего не хватало! – одновременно выкрикнули бородачи, испугавшись грозящей перспективы путешествия в женском обществе.

– Сказала пойду – значит пойду! – уверенно заявила Флейта и для пущей убедительности стукнула днищем граненого стакана по столу. – Вы, коротышки, мне не указ! С вами, без вас, а отсюда все равно уйду, мне здесь больше делать нечего…

– Ты, милая, не понимаешь. – Румбиро как более опытный в общении со своенравными и импульсивными человеческими женщинами быстро смекнул, что угрозы и запреты не помогут, поэтому и перешел на вкрадчивые уговоры. – Гномы в опале, с нами странствовать опасно, да и тяжко. Это только в герканской сказке „Белоручка и восемь гномов“ с добродушными горняками хорошо, легко и весело, а главное, делать ничего не надо. В жизни оно по-другому! Мы вон с приятелем твоим сутками без роздыху бежать могем, а потом еще и в бой вступить, если надо… а ты существо нежное, хрупкое, к тяготам походной жизни не приучена, и себя угробишь, и нас погубишь!

– Так дело только в этом, в женской слабости моей?! – недоверчиво прищурилась Флейта. – Только поэтому меня с собой брать не хотите, других причин нет?!

– Нет, что ты, конечно, нет! – закивал Альто, умудрившись незаметно для девушки сильно пнуть ногой под столом пытавшегося что-то добавить Пархавиэля. – Если б ты парнем была, то добро пожаловать!

– Предлагаю пари, борода! – Флейта лукаво улыбнулась и выставила на стол правую руку. – Если ты победишь, здесь останусь, если же наоборот, то с вами пойду! – Согласен, – усмехнулся Альто и обхватил своей лапищей изящную девичью руку.

– Нет, нет, постой, борода, не так! – бойко затараторила Флейта, останавливая гнома, пытавшегося с ходу прижать кисть девушки к столу. – Мы же с тобой не силой мериться собрались, а мою выносливость проверить, как я боль и лишения терпеть могу, так ведь?!

– Ну так, – насторожился Альто, почувствовав какой-то подвох.

– Беремся за руки друг друга и жмем изо всех сил, кто первый закричит, тот и проиграл, – предложила свои условия Флейта.

– Да ты чокнулась, девка, – громко расхохотался Румбиро, протягивая девушке расслабленную руку. – Только уж, если поломаю чуток, не обессудь, сама напросилась! К тому ж сломанная рука – оно намного лучше, чем отрубленная голова!

– Начали! – произнесла Флейта и резко сжала кисть гнома.

Самоуверенная улыбка неожиданно слетела с губ Альто, а бугристые мышцы руки напряглись. Гном жал изо всех сил, но девушка молчала, стиснув побелевшие губы и гипнотизируя противника суровым взглядом. Поединок длился уже вторую минуту, оба противника стоически терпели боль, но не произнесли ни звука, только упрямо смотрели друг другу в лицо. Никто не хотел уступать, но удача изменила гному. Сначала предательски затряслась рука, затем задрожали уголки губ, а потом все могучее тело пробила мелкая дрожь, сопровождаемая звоном стальных доспехов. Румбиро не выдержал и застонал, Флейта тут же разжала руку. На черной дамской перчатке виднелось несколько капель свежей крови, а у Альто была содрана кожа между большим и указательным пальцами.

– Когда выступаем? – Флейта победоносно улыбнулась и гордо посмотрела на вытянувшиеся от удивления лица гномов.

– Через два дня, – сквозь сжатые от боли зубы простонал Альто, пытаясь унять боль и восстановить кровообращение в кисти.

Пархавиэль ничего не ответил, он подумал. Для Флейты этого было вполне достаточно, девушка виновато улыбнулась.

Вскоре посиделки закончились, Румбиро с Флейтой улеглись спать, плотно закутавшись в снятые со стены шкуры, а Пархавиэль добровольно остался на посту, хотя необходимости в дежурстве не было: если бы Зигер очнулся, то стонами перебудил бы всех, да и запоры на дверях прадеда были крепкими, застигнуть врасплох их не могли.

Зингершульцо устал, его клонило ко сну, но он специально не стал допивать вино и залезать под теплую шкуру. Холод, несомненно, самый жестокий и коварный враг, но при данных обстоятельствах он помогал гному, не давая погрузиться в дремоту.

„Нельзя спать, нельзя расслабляться, опять явится акхр. Я чувствую, он всегда появляется в трудную минуту. Я не выдержу новых кошмаров, сойду с ума! Нельзя, нельзя спать!“ – твердил как молитву гном, то и дело протирая слипающиеся глаза и сдерживая зевоту.

Пархавиэль медленно, но верно проигрывал схватку с утомленным организмом, щелочки глаз становились все уже и уже, а голова все ниже и ниже опускалась к полу. Гном бы непременно заснул и погрузился в мир кошмарных видений, если бы к концу второго часа мытарств у него неожиданно не появились бы союзники.

– Парх, прекрати, совсем замучил! Сам не спишь и другим вздремнуть не даешь, – жалобно простонала из-под шкуры Флейта. – Спасу нет: „Акхр придет, акхр придет!“ – долбишь, как дятел. Что это за зверюга такая пакостная, что спать не дает?! – Черт гномий, – донеслось из-под другой шкуры. – Про пакостника ты точно подметила, гад, каких еще поискать! Все помучить да поиздеваться норовит!

– Так и к тебе он тоже является?! – удивился Пархавиэль

Медвежья шкура закряхтела и заворочалась, из-под нее всклокоченной бородой вперед появилась сонная физиономия Альто.

– А ты чё, караванщик, думал, ты один такой, единственный и неповторимый?! Эта тварь каждого уважаемого гнома теребит, кто махаканские пределы покинул, ратно вернуться призывает! Вон у деда своего спроси, кивнул Альто в сторону мирно сопящего на кровати Рика. – Правильно я говорю, уважаемый?!

– Правильно, дошенька, правильно, милая, вот так давай, осторожнее, осторожнее, – замурлыкал во сне прадедушка Мисл и, блаженно улыбаясь, перевернулся на другой бок.